Элинор Портер - Поллианна

– Ну вот, так-то лучше, – чуть слышно пробормотал он.

Затем он замолчал. Поллианна смотрела на его лицо и не могла понять, спит он или нет. Похоже, он не спал. Плотно сжав губы, он, казалось, сдерживал стоны. Глядя на его большое, сильное, но при этом такое беспомощное тело, Поллианна сама чуть было не зарыдала вслух. Одна его рука с крепко сжатыми пальцами неподвижно лежала на земле. Другой, вялой и расслабленной, он обнимал своего пса, который тоже лежал неподвижно, не отводя от своего хозяина грустных, преданных глаз.

Так шли минуты. Солнце на западе клонилось к закату, и деревья стали отбрасывать длинные чёрные тени. Поллианна сидела, затаив дыхание. Вот, ни капли не боясь, в двух шагах от неё приземлилась какая-то птица. А вот буквально у неё под носом сидит на ветке белка и машет пушистым хвостом, не сводя, однако, своих блестящих, как бусинки, глаз с неподвижно лежащей собаки.

Но вот, наконец, пёс навострил уши и тихо заскулил; затем он резко, отрывисто залаял. В следующий момент Поллианна услышала голоса и почти тотчас же увидела тех, кому они принадлежат. К ним приближались три человека с носилками.

В самом высоком из них Поллианна сразу же угадала доктора Чилтона. Это был гладко выбритый мужчина с добрыми глазами. Он обратился к ней так, как будто они были давно знакомы:

– Ну как, юная леди, интересно быть сестрой милосердия?

– Ах, что вы, сэр! – улыбнулась Поллианна. – Я ведь не умею лечить, я лишь старалась, чтобы ему было удобнее. Но я так рада, что оказалась здесь!

– Я тоже, – кивнул доктор и тотчас занялся Мистером Пендлтоном.

В тот день, когда с Мистером Пендлтоном случилось несчастье, Поллианна немного опоздала к ужину; однако в этот раз ей удалось выйти сухой из воды.

Нэнси ждала её у порога.

– Господи, как же я рада, что ты жива и невредима! – с видимым облегчением вздохнула она. – Ты хоть знаешь, который час?!

– Половина седьмого, – немного встревожено ответила Поллианна, – но я здесь не виновата, честное слово! Даже сама тётя Полли так скажет, когда узнает…

– Тётя Полли ничего не скажет, – объявила довольная, как слон, Нэнси. – Её нет!

– То есть как это нет? – встревожилась Поллианна. – Это всё из-за меня, да?

Перед мысленным взором исполненной раскаяния бедняжки молниеносно пронеслись события последних дней: сначала котёнок и щенок, затем бездомный мальчишка, и это злополучное словцо «радоваться», и запрещённое «папа», которое так и норовит спрыгнуть с её незадачливого язычка.

– Она что, умерла?

– Ну… Не она, – выдержав загадочную паузу, ответила Нэнси. – Где-то в Бостоне у неё умер родственник, и ей срочно пришлось уехать. После обеда, как только ты ушла, она получила срочную телеграмму. И теперь её не будет целых три дня, представляешь? Вот где можно по-настоящему радоваться! Теперь мы с тобой сами на хозяйстве, да, да, да!

На лице Поллианны отразился ужас.

– Радоваться похоронам, Нэнси?

– Да ведь я же не похоронам радуюсь, Мисс Поллианна, а просто тому, что…

Нэнси вдруг замолчала. В глазах её вспыхнул хитрый огонёк.

– Послушайте, Мисс Поллианна, разве не вы однажды подбили меня играть в эту вашу игру? – с серьёзным видом упрекнула её она.

Поллианна нахмурилась и не на шутку задумалась.

– Ничего не поделаешь, Нэнси, – возразила она, покачав головой. – Должно быть, на свете бывают вещи, с которыми нельзя играть в мою игру, и похороны – это одна из них. Когда похороны, то радоваться нечему.

Нэнси усмехнулась.

– Почему же, можно радоваться, что не тебя хоронят, – с напускной серьёзностью заметила она.

Но Поллианна её не слышала. Она начала рассказывать о несчастье, случившемся с Мистером Пендлтоном, и Нэнси, тоже забыв и про похороны и про Мисс Полли, вся превратилась в слух.

На следующий день после обеда малышка, как и договаривались, пришла в назначенное место, чтобы встретиться с Джимми Бином. Как она и ожидала, бедный мальчишка был жестоко разочарован тем, что дамы из комитета отдали предпочтение не ему, а индийским детям.

– Ничего удивительного, – вздохнул он. – Конечно же, всякие новые диковинные штучки в тысячу раз интереснее, чем то, к чему все давно привыкли. Чужой мёд всегда слаще. А не хочет кто-нибудь из Индии меня усыновить? Вот было бы здорово туда поехать…

Поллианна захлопала в ладоши.

– Точно, Джимми! Как я раньше-то не додумалась? Я возьму и напишу о тебе дамам из своего благотворительного комитета! Они, конечно, живут не в Индии, а на Западе, но это ничуть не ближе. Я думаю, ты бы тоже так подумал, если бы ехал оттуда целую вечность, как я, на поезде!

Лицо Джимми прояснилось.

– А ты думаешь, они меня… и вправду… возьмут?

– Конечно же, возьмут! Ведь берут же они на воспитание индийских мальчишек! А в этот раз им только нужно будет взять и представить, будто ты из Индии! Ну, понарошку! Ведь ты приедешь к ним из такой дали, что на отчёте это ещё как отразится! Ты только подожди, пока я им напишу! Я напишу Миссис Уайт. Хотя нет, я напишу Миссис Джонс. У Миссис Уайт больше всего денег, но Миссис Джонс всегда больше всего жертвует – странно, правда, если подумать? Но я просто уверена, что хотя бы одна из дам наверняка согласится тебя взять.

– Хорошо, но не забудь написать, что я буду работать! За кусок хлеба и крышу над головой, – вставил Джимми. – Потому что я не воришка, а в жизни за всё надо платить, даже дамам из твоего благотворительного комитета, я думаю.

Немного помолчав, он добавил:

– А ждать от них ответа я, пожалуй, буду в своём детском доме.

– Конечно, – решительно кивнула Поллианна. – Так я буду знать, где тебя найти. И тебя возьмут – ведь ты для них будешь как с края земли! Согласилась же моя тётя Полли… Послушай! – вдруг осенило её. – А что если и я для неё была как с края земли, и потому она согласилась?

– Странная ты девчонка, – расплылся на прощание в улыбке Джимми Бин.

Где-то через неделю после происшествия в Пендлтонском лесу Поллианна как-то утром сказала тёте:

– Тётя Полли, я надеюсь, вы не будете против, если я сегодня отнесу телячий студень не Миссис Сноу, а кое-кому ещё? Я уверена, что сегодня Миссис Сноу студня не захочет.

– Боже мой, Поллианна, что это вы ещё затеяли? – вздохнула тётя. – Как меня утомляет эта ваша непосредственность…

Поллианна слегка заволновалась и нахмурилась.

– Тётя Полли, простите, а что такое непосредственность? Должно быть, если наоборот, то это будет посредственность?

– Ну, почти.

– Ах, ну тогда, значит, всё в порядке. Я рада, что у меня есть непосредственность, – вздохнула Поллианна, и лицо её прояснилось. – Видите ли, Миссис Уайт очень любила повторять, что Миссис Роусон – это посредственность, а она ужас как ненавидела Миссис Роусон! Ах, тётя Полли, я просто вам передать не могу, как они ссорились и сколько у па… ну, то есть у нас было с ними хлопот! Их двоих унять было сложнее, чем всех остальных дам вместе взятых! – поспешила замять неловкость Поллианна. Сказать по правде, бедняжка уже изрядно выбилась из сил от всего этого искусного лавирования, как между Сциллой и Харибдой, между оставшимся в её памяти запретом отца выносить сор из избы и всё ещё непривычным для неё запретом тёти говорить об отце.