Мари-Од Мюрай - Спаситель и сын. Сезон 3

– Ходил на мельницу за мукой, потом отнес ее в господскую пекарню, испек на всех хлеб.

– Класс, – услышал он у себя за спиной.

– Что это вы все вскочили сегодня с утра пораньше! – Спаситель немного озадачился: как теперь ему незаметно сплавить Вьенера?

Вот и завтрак готов, все уселись за большой деревянный стол, но именно эту минуту и выбрал Вьенер, чтобы заявиться в кухню: мятая рубашка, страдальческий взгляд, этакий разочарованный романтический герой.

– Нет, нет! – взмолился Спаситель и встал из-за стола. – Здесь домашняя половина!

Вьенер оглядел стол и уставился на круассан, который Габен собирался сунуть в рот.

– Я хочу есть.

Габен автоматически протянул ему круассан и уже был готов, если что, схватиться за черпак. Но Спаситель опередил его, взял Вьенера за плечи, развернул и вытолкнул в коридор.

– Кто это такие? – осведомился Вьенер. – Ваши пациенты?

– Нет, у меня тут не приют для шизиков, – сказал Спаситель очень твердо, будто хотел убедить в этом самого себя. – И я не принимаю по воскресеньям.

– А сегодня воскресенье?

– Сегодня воскресенье.

Вьенер уселся на кушетку.

– Словом, вы сегодня, мягко говоря, некстати, – сказал Спаситель, опять усаживаясь в свое кресло.

– Некстати?

– Да. А теперь мне бы хотелось знать, что вы собираетесь делать через… ну, скажем, полчаса. Потому что сегодня воскресенье, и я хотел бы побыть со своей семьей.

– С теми шизиками?

– Так что вы намерены делать?

– Доем круассан. Потом найду гостиницу и сниму себе номер.

– Рядом есть гостиница «Ибис».

– Отлично. Поживу два-три дня в вашем захолустье. Повидаюсь с Самюэлем. Восстановлю душевное здоровье.

– Если хотите знать мое мнение, в два-три дня вам, пожалуй, не уложиться.

– А вы не проводите ускоренную терапию, как в Америке?

– Я похож на американца?

Вьенер встал и направился к «Страннику над морем тумана».

– Меня эта картина завораживает. Так и кажется, сейчас кто-то подойдет и столкнет этого человека в пропасть.

– Или помешает ему туда броситься.

– Да? Вы видите так? Интересно…

Вьенер заложил руки за спину, подошел к окну, но тут же отпрянул и испуганно вскрикнул:

– Он!

– Кто?

– Он. Там. На улице. Как он узнал?

Спаситель поднялся с кресла и увидел в окно припаркованный напротив дома черный «мерседес».

– А вы случайно не оставили в парижской гостинице записочку? Что-то вроде «еду в Орлеан к месье Сент-Иву»?

– Нет! Ничего не оставлял. Пусть убирается! Не нужен мне его гуру!

– Спокойно, спокойно! – заговорил Сент-Ив своим фирменным обволакивающим голосом.

Но Вьенер ничего не слышал – вне себя от бешенства и страха, он осыпал проклятиями черный «мерседес». Потом вдруг сжал левую руку в кулак и замахнулся.

– Нет! Нет! Не надо! – завопил Спаситель, сообразив, что задумал Вьенер: сейчас он изуродует руку – ту, что должна играть концерт ре-мажор.

Поздно. Кулак обрушился на стекло и разбил его вдребезги.

В понедельник 2 ноября армия Народного просвещения призвала в строй всех граждан от трех до восемнадцати лет, желавших получить образование.

– Зачем детей заставляют туда таскаться? – с отчаянием в голосе спросил Лазарь перед уходом в школу.

– Чтобы родители смогли наконец всласть поиграть на приставке, – ответил Спаситель.

– Не смешно.

– Понимаю. За несколько месяцев я из прикольных отцов скатился в отстойные. Социологи называют это падением рейтинга. Но все-таки тебе пора идти.

Лазарь, уже стоявший на пороге, выпустил ручку ранца на колесах и бросился к отцу.

– Не хочу уходить! – прошептал он, прижавшись к Спасителю.

Ну а Поль уже минут десять слонялся перед дверью школы – он пришел рано, еще до открытия. Наконец-то он избавился от истерик Пэмпренель, рева малютки Ахилла и отцовских нотаций. Ура, покой и тишина! Поль сунул руку в карман куртки и погладил теплый клубочек.

– Привет! – закричал ему Лазарь через всю улицу.

Друзья обнялись. Казалось, Лазарь брал под защиту Поля. Лазарь с прошлой весны начал бурно расти, становился все больше похожим на атлетически сложенного отца и, к своему огорчению, на несколько сантиметров перерос друга. Поль отставал, уже и сейчас можно было подумать, что он младше Лазаря года на два.

– А у меня сюрприз! Сюрпри-и-из! – пропел Поль.

Они очень любили делать друг другу сюрпризы.

– И что это?

– Загляни в карман.

Поль оттопырил карман, чтобы Лазарь увидел сидящего там Чудика.

– С ума сошел?

– Я обещал показать его Жанно, – ответил Поль совершенно спокойно. – Ему хорошо, спит себе в тепле.

– Там мало воздуха, он задохнется.

– Нет, что ты!

Поль лишь совсем недавно осознал, что люди, которых он любит, когда-нибудь умрут. Но пока не распространил этот кошмар и на хомячков. Он помахал рукой, подзывая пробегавшего по двору приготовишку:

– Эй, Дизель!

– Ты-ты-ты-ты его принес? – спросил Жанно, прозванный Дизелем за то, что долго разгонялся перед каждой фразой.

Поль вытащил на свет божий несчастного Чудика, тот пискнул от страха.

– Каккой-каккой-каккой потешный! Эй, Ма-Матис, погляди!

Матис позвал Нура, Нур – Осеанну…

– Убери его скорей! – уговаривал Поля Лазарь, ему совсем не хотелось иметь такую же коллекцию замечаний красной ручкой, как в дневнике у Поля.

Поль спрятал хомячка в карман и встал в строй, а в классе повесил куртку на спинку стула.

Мадам Дюмейе, учительница, припасла своему непоседливому сдвоенному классу новую педагогическую уловку, купив за время каникул рейнстик, дождевую палку. Бамбук длиной в метр, наполненный мелкими зернышками.

– Внимание! Волшебство! Я переворачиваю палку, как песочные часы, а вы – молчок! – слушаете шум дождя.

О дождевой палке ей рассказала подруга, воспитательница детского сада, – шум дождя помогал успокоить детей. Мадам Дюмейе перевернула дождевую палку, и послышалось мягкое шуршание, действительно похожее, если включить воображения, на шум дождя за окном.

– А таккой – таккой – таккой солнечной палки не бывает? – спросил Жанно.

Класс засмеялся – волшебство насмарку. А у мадам Дюмейе в это утро не раз возникало искушение пустить в ход дождевую палку и дать как следует по башке Матису и даже своему любимцу Полю. Ей оставалось два года до пенсии, и у нее развилась аллергия на постоянный детский гвалт. Эти дети ни минуты, ну ни одной минуточки не могли помолчать!

– Что случилось? Почему опять шумим? – строго спросила она, подходя к группке старших. – Из-за чего такой крик, Жанна?

– Из-за Ноама, – задиристо ответила Жанна. – Он сказал, что мы все постоянно под контролем.

– Нет, сегодня обойдемся без контрольных.