Мари-Од Мюрай - Спаситель и сын. Сезон 3

– Так у меня аллергия из-за этого?

Весь четверг Спаситель принимал подростков, и ему было с ними хорошо. А в голове приятным фоном звучало: Габен не уходит, он остается тут, на улице Мюрлен. Спаситель уже строил планы сделать ремонт на чердаке, где только чуть-чуть разгребли кавардак.

– Добрый вечер, Вьенер, проходите, садитесь. О, вы в плаще – наконец-то!

Пианист второй раз пришел на еженедельную консультацию.

– Я одолжил его у моего физиотерапевта, он мне очень понравился.

– Плащ?

– Не будем уточнять.

– И что сказал физиотерапевт о вашей руке?

– Сначала порадовался, что я правша, а потом, когда я сообщил ему, что 25 декабря в 20 часов должен играть с Оркестром Радио Франции «Концерт для левой руки», заметно погрустнел.

– А отменить нельзя?

– Концерт должен идти в прямой трансляции по «Франс Мюзик». И я должен сыграть, если не хочу стать погасшей звездой.

– Так-так-так…

– Берегитесь, Сент-Ив, я всё читаю по вашим глазам.

– И что же вы прочитали?

– Что даже если моя рука придет в порядок, я сам еще не выдержу такого стресса.

– Представьте себе, что сегодня 25 декабря, – сказал Спаситель своим гипнотическим голосом. – Почти восемь вечера. Вы за кулисами, готовитесь выйти на сцену.

Вьенер замигал.

– Закройте глаза, – мягко продолжал Спаситель. – Оркестранты настраивают инструменты, дирижер уже стоит за пультом. Ваш выход – ну, что происходит?

– В лучшем случае врываются террористы, – сказал Вьенер, открыв глаза.

– Не хотите продолжить эксперимент?

– Знаете, что я вижу, когда закрываю глаза? Я вижу ее ! Она стоит за кулисами, а мне страшно. Я могу обмануть публику, могу замять ошибку, но она… она все видит, все слышит, и мне придется заплатить за каждую фальшивую ноту, за слишком быстрый или недостаточно быстрый темп. За все, за все она меня накажет. Будет бить, прижигать сигаретами, лишать меня сладкого и ужина. Или запрет в своем шкафу, где стоит ее особый, ненавистный запах. Я не могу закрыть глаза, Спаситель. – Вьенер сжал правой рукой запястье левой и продолжал до странности беспечным тоном: – Мне так часто хотелось отрезать себе руки. И если я не сделал этого, то только потому, что не мог придумать: допустим, я отрежу правой рукой левую, а правую-то как потом отрежу?

Кого-то он напоминал Спасителю своими дикими рассуждениями и вызывающим поведением. Кого-то, кто был намного младше… Ну да, конечно! Бландину Карре. Странное сближение, но не такое уж безумное. Девочку так не мучили, но ее нарциссичный отец-деспот тоже подавлял ее, хотел посадить на таблетки. Пока Спаситель сидел задумавшись, Вьенер нашел себе занятие.

– Что это вы там делаете?

Пианист разбинтовывал левое запястье.

– Освобождаюсь.

Он сдвинул руки, чтобы сравнить их. На левой были свежие шрамы от порезов стеклом. Глядя на них, Спаситель вспомнил о других следах, повыше, на руках Вьенера. А тот с гримасой боли покрутил кистью.

– Прекратите истязать свою руку! – приказал ему Спаситель.

– Вам-то что?

– А то, что я ваш психотерапевт и собираюсь 25 декабря слушать в Доме радио «Концерт для левой руки» в вашем исполнении.

В бессознательном суеверном порыве Спаситель схватился за свое собственное левое запястье, где у него была фенечка.

Так мало-помалу между всеми пациентами кабинета на улице Мюрлен возникала некая мистическая связь.

Ну и неделька выдалась! Все началось в прошлое воскресенье вечером, когда Луиза получила Поля и Алису в жутком состоянии – оба, с позволения отца, насмотрелись ужасов по телевизору. И в довершение всего Алисина прическа – Луиза вздрогнула, увидев дочь на пороге.

– Что ты с собой сделала?!

– Скажи спасибо своему приятелю, – фыркнул Жером, занося в коридор детские сумки. – Это он подал твоей дочери такую блестящую идею!

– Чушь, – огрызнулась Алиса и юркнула в свою комнату.

Но все-таки виноватым оказался Спаситель. Через тонкую стену Алиса слышала слова отца: «Этот тип позволяет себе вмешиваться в воспитание наших детей».

В понедельник Луиза рассердилась на Спасителя, когда он позвонил ей поздно вечером. Рассердилась из-за Алисы? Или из-за того, что он не звонил раньше? Когда она все рассказала своей подруге Валентине, та фыркнула, как всегда: «Он тебе пудрит мозги». Спаситель говорил, что хочет жить с ней вместе, хочет, чтобы у них был ребенок, говорил, что скоро найдет для Жово место в доме престарелых, а Габена отошлет домой. Но все это на словах. В действительности они встречались «по-семейному» только в выходные, и то раз в две недели, в его перенаселенном доме. О том, что Спаситель поцеловал пациентку, Луиза из осторожности не стала говорить Валентине, не то непременно услышала бы совет порвать с ним немедленно.

Во вторник главред «Репюблик дю Сантр» поручил Луизе сделать материал о восстановленных семьях – на другой день в Доме собраний известная женщина-социолог должна была читать лекцию на эту тему. После лекции – дискуссия. Чтобы принять в ней участие, Луизе надо было в авральном порядке найти кого-то, кто посидит с Полем.

– Мама, зачем нам бэбиситтер, мне уже тринадцать лет! – взбунтовалась Алиса.

– Ну да, а стоит отвернуться, и ты отмочишь что-нибудь такое…

– Чего ты боишься? Что я пойду сделаю пирсинг? В семь часов вечера в Орлеане все закрыто.

В конце концов Луиза решила послушать дочь и оставила детей одних после ужина. Сидя в наполненном женщинами зале, она вдруг поняла, что тема лекции касается ее впрямую. Она записывала на ходу то, что могло пригодиться для будущей статьи:

Ночью Луиза написала статью под названием «Восстановленные семьи. Мужчине устроиться легче, чем женщине».

Все очень просто.

В половине первого пришла эсэмэска:

В выходные, как договорились?

Луиза нерешительно смотрела на экран мобильника. «Ты пятое колесо в телеге», – сказала ей вчера Валентина. «Ему так удобно. Одни удовольствия и никаких обязанностей», – поддакнула Тани. Луиза взяла телефон. Казалось, и ее подруги, и лекторша-социолог, и все одинокие женщины с детьми хором подсказывали: «Напиши НЕТ!» Она напечатала:

ДА.

Это было сильнее ее, как в той песенке: