Гленнон Дойл Мелтон - Держись, воин! Как понять и принять свою ужасную, прекрасную жизнь

Думаю, воспитание маленьких детей (и детей постарше, по слухам) подобно восхождению на Эверест. Смелые, отважные души решаются на этот шаг, потому что они слышали, что на вершине сказочное великолепие. Они отваживаются на это, потому что верят: преодоление себя и даже сама попытка восхождения – это великое достижение. Они берутся за это дело, потому что во время подъема, если только позволят себе остановиться и отвлечься от страданий и испытаний, им откроются потрясающие виды. Они одержимы восхождением, хотя оно сопряжено с болью и трудностями, и думают, что их ждут моменты, которые стоят всех трудностей . Эти моменты настолько сильны и уникальны, что многие из тех, кто достиг вершины, вскоре начинают планировать новое восхождение. Но любой альпинист подтвердит: восхождение опасно, мучительно, убийственно. И скажет, что они кричали почти весь путь наверх.

Думаю, если бы по всему Эвересту стояли люди, которые кричали бы альпинистам: « НАСЛАЖДАЙТЕСЬ МОМЕНТОМ! ДАЖЕ ЕСЛИ НЕ НАСЛАЖДАЕТЕСЬ, ВЫ ОБЯЗАНЫ! КОГДА-НИБУДЬ ВЫ ПОЖАЛЕЕТЕ, ЧТО НЕ СДЕЛАЛИ ЭТОГО! ПОВЕРЬТЕ НАМ! ВСЕ КОНЧИТСЯ СЛИШКОМ БЫСТРО! ЛОВИТЕ МОМЕНТ! », то альпинисты быстро бы сбросили этих добросердечных советчиков в пропасть.

Я не предлагаю столкнуть в пропасть всех тех милых пожилых дам, которые советуют мне НАСЛАЖДАТЬСЯ МОМЕНТОМ. Все они – прекрасные люди, и я это понимаю. Но на прошлой неделе ко мне в очереди в магазине подошла женщина и сказала: «Дорогая, надеюсь, вы наслаждаетесь этим. Я наслаждалась каждой секундой воспитания своих двух девочек. Каждым моментом. Эти дни проходят так быстро». В тот самый момент Эмма надела бюстгальтер, который только что вытащила из тележки, и засунула в рот леденец, подобранный с пола. В ее волосах торчали три ярких пера, и выглядела она в точности как участница конкурса «Малыши и тиары» [4] «Малыши и тиары» – американский конкурс красоты для детей. . Проигравшая участница. Я нигде не могла найти Чейза, а Тиш сосала ручку банкомата, когда женщина, стоявшая передо мной, пыталась ею воспользоваться. Поэтому я просто посмотрела на добрую советчицу и ответила: « Спасибо. Да, да… Я тоже… Я наслаждаюсь каждым моментом… особенно вот этим… Да… благодарю вас…».

Конечно же, это было не совсем то, что мне хотелось сказать.

Однажды Дороти Паркер спросили, любит ли она писать, и та ответила: «Нет. Но мне нравится написанное ». Той милой женщине мне хотелось сказать: « Правда? Вы уверены, что вам нравилось воспитывать своих детей? Вы уверены, что не хотели сказать, что вам понравился результат ?»

Мне нравится написанное. И мне нравится результат воспитания. Мое любимое время суток – когда дети уложены и мы с Крейгом можем посидеть на диване, посмотреть какой-нибудь хороший фильм по телевизору, а потом поздравить друг друга с хорошо сделанной работой. Или хотя бы просто – с проделанной работой.

Каждый раз, когда я пишу что-то в таком роде, читатели полагают, что в этом проявляется мой негативный настрой. Четыре или пять раз мне приходило сообщение: « Гленнон, если вы не можете справиться с тремя детьми, то почему же вы хотите завести четвертого ребенка?» Слышать такое больно, потому что подобные упреки несправедливы. Быть родителем – это тяжкий труд. Все важные дела всегда трудны. Почему же в тот момент, когда мать признается в том, что ей тяжело, люди считают себя вправе полагать, что она, возможно, что-то делает неправильно? Или ей определенно не следует увеличивать свою нагрузку. А может, тот факт, что ей так трудно, и означает, что она все делает правильно, делает по-своему и честно говорит об этом?

Крейг продает программное обеспечение. В наших условиях это тяжелая работа. Каждый день он возвращается домой и рассказывает, как ему трудно. Но я вовсе не считаю себя вправе полагать, что он работает неправильно, или настроен негативно, или ему не следует думать о том, чтобы принять на себя больше ответственности. Едва ли его коллеги приходят к нему в кабинет ради того, чтобы убедиться: он НАСЛАЖДАЕТСЯ РАБОТОЙ. Абсолютно уверена, что его начальник не заглядывает к нему, чтобы сказать: «Этот карьерный рост… Все проходит так быстро… ВЫ НАСЛАЖДАЕТЕСЬ КАЖДЫМ МОМЕНТОМ В ЭТОМ КАБИНЕТЕ, КРЕЙГ??? ФИНАНСОВЫЙ ГОД БУКВАЛЬНО ПРОЛЕТАЕТ!!! ЛОВИТЕ МОМЕНТ, КРЕЙГ!!!»

Вот что хочется сказать: я привыкла переживать не только за то, что недостаточно хорошая мать, но и за то, что недостаточно сильно наслаждаюсь своим материнством. Двойной облом. Меня терзает чувство вины за то, что я не нахожусь в родительском экстазе каждый час и каждый день и не НАСЛАЖДАЮСЬ КАЖДЫМ МОМЕНТОМ, подобно матерям из журналов для родителей. Я испытываю чувство вины, потому что, честно говоря, устаю, раздражаюсь и жду, когда же день, наконец, закончится. Знаю, однажды проснусь, детей не будет дома, и я превращусь в такую же пожилую даму, с рукой, прижатой к сердцу. Смогу ли я тогда сказать, что наслаждалась каждым моментом? Нет!

Но факт остается фактом: я стану такой же ностальгирующей старой дамой. Надеюсь лишь на то, что мне удастся сохранить твердую память. И вот что хотелось бы сказать молодой матери, скрипящей зубами в очереди: « Это чертовски трудно, верно? Вижу, вы хорошая мать. И мне нравятся ваши дети, особенно та, что писает в углу. Это моя любимица! Держись, воин! До колыбельной осталось шесть часов».

И, надеюсь, смогу еще добавить: «Позволь мне оплатить этот чек за тебя, сестра. Иди, сажай детей в машину и поезжай домой. Пусть они помогут тебе разгрузить покупки».

Да, призыв наслаждаться моментом обращен явно не ко мне. Я не могу насладиться даже пятнадцатью минутами подряд, а о чем-то большем даже и не мечтаю.

А вот что работает для меня.

Существуют два разных вида времени. Хронос – время, в котором мы живем. Это обычное время. Минута за минутой, и так до того момента, когда пора укладываться спать. Десять мучительных минут в очереди в магазине, четыре минуты визга в ресторане, два часа, пока папа не придет домой. Хронос – это тяжелое, медленное время, в котором так часто живем мы, родители.

А есть иное время. Кайрос – время Бога. Это время вне времени. Метафизическое время. Кайрос – это те волшебные моменты, когда время замирает. Каждый день у меня бывают такие моменты, и я ценю их.

В такие моменты я перестаю чем-то заниматься и пристально смотрю на Тиш. Замечаю, какая у нее кожа, идеально гладкая и загорелая. Замечаю эльфий изгиб ее нежных губ и миндалевидные карие глаза. Вдыхаю ее нежный запах. В такие моменты вижу, как ее губы движутся, но не слышу ее голоса, потому что думаю только об одном: «Сейчас я впервые по-настоящему увидела Тиш. Бог мой, до чего же она хороша!». Кайрос.