Ричард Бротиган - В арбузном сахаре. Рыбалка в Америке (сборник)

Зря я потерял гарантию. Мне было очень обидно. Придется смириться: теперь никогда новые носки не станут нашей семейной реликвией. Во всем виноват потерянный листок с гарантией. Будущие поколения останутся ни с чем.

На следующий день после того, как я потерял листок, мы уехали из МакКолла и двинулись сначала вниз вслед за грязной водой северного притока Пайетт, а после вверх вдоль чистой воды ее южного притока.

В Лоумане мы остановились, выпили по клубничному коктейлю и поехали вдоль Чистого ручья к горной вершине – туда, откуда течет Медвежий ручей.

К деревьям у Медвежьего ручья кто-то прибил таблички с надписями: «БУДЕШЬ ЛОВИТЬ В РУЧЬЕ РЫБУ – ПОЛУЧИШЬ ПО ГОЛОВЕ». Я не хотел получать по голове, поэтому удочки так и остались лежать в машине.

Появилось овечье стадо. Малышка стала смеяться, как всегда при виде пушистых животных. Точно так же она смеется, когда видит свою мать и меня голыми. Малышка смеялась, и мы вынырнули из овец, словно самолет из облаков.

Примерно через пять миль после малышкиного смеха мы въехали в национальный парк Чаллис. У Равнинного ручья мы впервые увидели Зубчатые горы. Вокруг вершин собрались тучи, и мы подумали, что, наверное, скоро пойдет дождь.

– Кажется, в Стэнли дождь, – сказал я, хотя никогда раньше не был в Стэнли. Легко говорить о Стэнли, если ни разу его не видел. Мы проехали мимо дороги к Кумжовому озеру. Очень хорошая с виду дорога. Улицы Стэнли оказались сухими и белыми – словно грузовик, доверху нагруженный мешками с мукой, врезался на полной скорости в кладбище.

Мы остановились у магазина. Я купил шоколадку и спросил, хорошо ли на Кубе ловится форель. Продавщица ответила:

– Чтоб ты сдох, коммунистический ублюдок.

Я взял у нее чек за шоколадку, чтобы списать потом эти деньги с налогов.

Старые добрые десять центов.

В магазине я так и не узнал о рыбалке ничего интересного. Люди там страшно нервничали – в особенности юноша, который складывал комбинезон. Ему оставалось сделать еще не меньше сотни загибов, и он ужасно психовал.

Мы пошли в ресторан, я съел гамбургер, моя женщина чизбургер, а малышка носилась вокруг нас, как черт на всемирной ярмарке.

Там еще крутилась девочка лет одиннадцати или даже десяти. У нее были накрашены губы, она громко разговаривала и, похоже, сильно интересовалась мальчиками. Девочка подметала ресторанное крыльцо, и это занятие очень ее веселило.

Потом она вошла в зал и стала играть с малышкой. Она очень хорошо с ней обращалась. Даже голос, когда она говорила с ребенком, звучал тише и мягче. Девочка сказала, что у ее отца инфаркт и он не встает с постели.

– Ему не разрешают ходить, – добавила она.

Мы взяли кофе, и я стал думать о мормонах. Только сегодня утром, прощаясь, мы пили у них в доме все тот же кофе.

Кофейный запах расползался по комнатам, как паутина. Очень нелегкий запах. Он так и не вписался в религиозные бдения и серьезную храмовую работу, предстоящую в Солт-Лейк-Сити – отыскивать в древних рукописях Иллинойса и Германии имена покойных родственников. После чего – новые архивные подвиги в Солт-Лейк-Сити.

Одна мормонская женщина рассказывала, что за день до того, как она должна была венчаться в храме Солт-Лейк, ее укусил в запястье комар; руку раздуло так, что на нее страшно было смотреть. Опухоль выпирала из-под кружев – даже слепой не мог не заметить. Она тогда ужасно расстроилась.

Женщина сказала, что ее всегда разносит после укусов солтлейкских комаров. В прошлом году, когда она занималась в Солт-Лейке храмовой работой по делам умерших родственников, ее тоже покусали комары – тогда у нее раздуло все тело.

– Я ужасно расстроилась, – сказала она. – Стала похожа на дирижабль.

Мы допили кофе и ушли. На Стэнли так и не упало ни одной дождинки. До заката оставался примерно час.

Мы поехали к Большому Краснорыбьему озеру, до которого было не больше четырех миль, и очень скоро его нашли. Большое Краснорыбье озеро и лагерь на лесной лужайке штата Айдахо предлагали посетителям кучу удобств. Очень много народу расположилось там на отдых, и большинство, судя по виду, надолго.

Мы решили, что слишком молоды для того, чтобы останавливаться у Большого Краснорыбьего озера; вдобавок тут брали пятьдесят центов в день, три доллара в неделю – почти как в ночлежке; и вообще, здесь было слишком много людей. Слишком много машин и туристов в вестибюле. Невозможно даже подойти к лифту, потому что проход загораживал десятикомнатный трейлер, в котором расположилось нью-йоркское семейство.

Откуда-то появилось трое детей – они тянули из бутылок барабанный бой и тащили за ноги бабушку. Бабушкины ноги были прямыми и крепкими, а задница билась о ковер. Дети уже успели порядком набраться, бабушка тоже не производила впечатления трезвой и кричала что-то вроде:

– Да здравствует новая Гражданская война! Хочу трахаться!

Мы уехали на Малое Краснорыбье озеро. Лагерь там был почти пуст. Так много народу на Большом Краснорыбьем озере и никого на Малом – при том, что бесплатно.

Интересно, что особенного в этом лагере? Возможно, несколько дней назад на него обрушилась лагерная чума – та, которая, словно старые паруса, рвет в клочья палатки, машины и половые органы, – а несколько человек остались у озера, просто потому, что ничего не соображают.

Мы с радостью к ним присоединились. С площадки открывался прекрасный вид на горы. У самой воды нашлось отличное место.

На участке номер 4 имелась даже печка. Она представляла собой квадратный железный ящик, приделанный сверху к цементному блоку. Над ящиком торчала железная труба, и в ней – ни одной дырки. Я очень удивился. Все лагерные печки, которые мне доводилось видеть в Айдахо, были продырявлены пулями. Наверное, это вполне логично: как только представляется возможность, люди забираются в лесную глушь и начинают палить по железным печкам.

На участке номер 4 стояли еще деревянный стол и две скамейки, приставленные к нему, как старые очки Бенджамина Франклина – такие, знаете, смешные, с прямоугольными линзами. Я сел на левую линзу и стал смотреть на Зубчатые горы. Превратившись в астигматизм, я почувствовал себя дома.

Сноска к главе «Отправка Коротышки Рыбалки в Америке Нельсону Олгрену»

Да, да, да, Коротышка Рыбалка в Америке снова в городе, но я сомневаюсь, что все будет как прежде. Старые добрые времена прошли, и Коротышка Рыбалка в Америке теперь знаменит на всю страну. Его открыли киношники.

Неделю назад «Новая волна» вытащила его из инвалидной коляски и выложила на мощенную камнем аллею. Его сняли на пленку. Коротышка Рыбалка в Америке произносил речи, нес свой обычный бред, и из всего этого должен получиться фильм.