Майкл Шейбон - Потрясающие приключения Кавалера & Клея

– Мёрри мне, – распорядился он в трубку. – Неделька выдалась вялая, – пояснил он Сэмми. – Только поэтому я тебе и потакаю.

– Я понял.

– Сядь.

Сэмми сел и прислонил портфолио к ногам – наконец-то можно его поставить куда-нибудь. Папка едва не лопалась от его собственных набросков, концептов, прототипов и готовых полос.

Мейвис Мэгид дозвонилась до Мёрри Эдельмана. Управляющий по рекламе «Империи игрушек» сообщил – Сэмми, впрочем, и так знал, поскольку на добровольных началах еженедельно отрабатывал лишние часы в отделе Эдельмана, впитывая кривой и крикливый подход старика к рекламным играм, – что «Нэшнл» берет за четвертую сторонку своих бестселлеров – августовского номера «Экшн», последнего, по которому известны продажи, тираж под полтора миллиона экземпляров, – всемеро больше средней цифры по рынку. По словам Мёрри, взлет продаж определенных изданий на еще относительно зачаточном рынке комиксов объяснялся одной-единственной причиной.

– «Супермен», – промолвил Анапол, повесив трубку; таким тоном заказывают незнакомое блюдо в чужеземном ресторане. И заходил взад-вперед вдоль стола, сцепив руки за спиной.

– Вы представьте, сколько продукции мы бы продали, будь у нас собственный Супермен, – услышал Сэмми свой голос. – Назовем их «Веселый звоночек». Или «Пукк-комиксы». Вы представьте, сколько мы сэкономим на рекламе. Вы представьте…

– Уймись, – сказал Анапол. Он перестал расхаживать и снова щелкнул тумблером на телефонном пульте. Лепка его лица переменилась – сложилась в напряженную, смутно брезгливую гримасу, в которой Сэмми за год под началом Анапола научился распознавать подавленное предчувствие денег. Заговорил Анапол хриплым шепотом: – Джека мне.

Мейвис позвонила наверх, в контору «Пиканто-пресс инкорпорейтед», на родину «Пикантных полицейских историй», «Пикантного вестерна» и «Пикантной романтики». К телефону призвали Джека Ашкенази. Тот подтвердил слова Мёрри Эдельмана. Все нью-йоркские бульварные и журнальные издатели заметили взрывной рост продаж «Экшн комикс» у «Нэшнл» и их звезду в плаще и сапогах.

– Да? – сказал Анапол. – Да? Правда? И как? – Он отнял трубку от уха и запихал в левую подмышку. – Наверху тоже ищут собственного Супермена, – сообщил он Сэмми.

Тот вскочил.

– Так мы им предоставим, босс, – сказал он. – Мы им предоставим их личного Супермена к утру понедельника. Но исключительно между нами, – прибавил он, изображая своего великого героя Джона Гарфилда, крутого и обходительного одновременно, уличного пацана, что умеет носить модные костюмы и идет по следу больших денег, – я б вам посоветовал кусочек приберечь для себя.

Анапол рассмеялся:

– Вот так, да? – И покачал головой. – Учту.

Не вынимая трубки из-под мышки, он достал сигарету из коробки на столе. Поджег и затянулся, размышляя, напряженно выпятив исполинский подбородок. Извлек трубку и выдул дым в микрофон.

– Ты, пожалуй, спустись-ка сюда, Джек. – Анапол снова повесил трубку и кивнул на Джо Кавалера. – Это, что ли, твой художник?

– Мы оба, – ответил Сэмми. – В смысле, художники.

На Анаполовы колебания он решил ответить взрывной самонадеянностью, которую спешно себе внушал. Подошел к перегородке и размашисто постучал в стекло. Джо вздрогнул и обернулся. Не желая рисковать этой показной уверенностью, Сэмми нарочно не стал слишком пристально вглядываться в плоды трудов. По крайней мере, лист вроде бы заполнен целиком.

– Можно?.. – спросил он Анапола, указав на дверь.

– Валяй, зови, куда деваться.

Сэмми взмахнул рукой – инспектор манежа приглашает в пятно прожектора знаменитого эквилибриста. Джо поднялся, собрал папку и разбежавшиеся карандаши и бочком протиснулся в кабинет, прижимая эскизник к груди, – мешковатый твидовый костюм, голодный взгляд, одолженный галстук, а лицо настороженное и трогательно-услужливое. На владельца «Империи игрушек» Джо взирал так, будто все обещанные большие деньжищи упакованы в эту распухшую тушу и польются безудержным зеленым потоком, стоит ее чуть-чуть кольнуть или стукнуть.

– Здрасте, юноша, – сказал Анапол. – Мне тут говорят, ты умеешь рисовать.

– Да, сэр! – отвечал Джо, и от его чудно́ придушенного голоса все вздрогнули.

– Дай сюда. – Сэмми потянулся за эскизником, но, к своему удивлению, не смог им завладеть. На миг он перепугался, – может, получилось настолько чудовищно, что кузен теперь боится показать. Но затем Сэмми разглядел верхний угол рисунка – жирная луна выглядывает из-за кривой башни, на фоне лунного диска хлопает крыльями кривая летучая мышь – и сообразил, что, напротив, кузен попросту не в силах расстаться со своей работой. – Джо, – тихо сказал он.

– Мне на это нужно еще немного времени, – сказал тот, отдавая планшет.

Анапол обогнул стол, запихнул горящую сигарету в угол рта, забрал планшет у Сэмми и сказал:

– Ты смотри-ка!

На листе царила полночь, мощеный переулок исчеркали зловещие тени. Вокруг проступали выразительные намеки на черепичные крыши, витражные окна, заледеневшие лужи на земле. Из теней на свет рукокрыло взрезанной луны выходил высокий мускулистый человек. Фигура крепка и плотна, как его шипованные сапоги. Костюм состоял из кафтана с глубокими складками, тяжелого ремня и большого бесформенного колпака, точно с полотна Рембрандта. Черты правильны и красивы, но словно заморожены, взгляд отважен, но пуст. А на лбу выгравированы четыре еврейские буквы.

– Это что, Голем ? – спросил Анапол. – Мой новый Супермен – Голем?

– Я не… концерт мне нов, – сказал Джо; его английский совсем окостенел. – Я просто порисовал первую мысль, похоже на… Для меня этот Супермен… может быть… только американский Голем. – И он обернулся за поддержкой к Сэмми. – Я не прав?

– Э? – отвечал на это Сэмми, с трудом скрывая смятение. – Ну как бы да, но, Джо… Голем… он же, ну… еврей .

Глядя на рисунок, Анапол тер тяжелый подбородок. Указал на папку:

– Покажи, что там у тебя еще.

– Ему пришлось оставить все работы в Праге, – поспешно вставил Сэмми, а Джо распустил тесемки на папке. – Он только сегодня утром начал набрасывать кое-что новое.

– Ну, он не торопится, – заметил Анапол, увидев, что папка пуста. – Талантлив, и слепому видно, однако… – И в его лице опять нарисовалось сомнение.

– Джо! – вскричал Сэмми. – Скажи ему, где ты учился!

– Академия изящных искусств в Праге, – ответил Джо.

Анапол перестал тереть подбородок:

– В Академии изящных искусств?

– Это что тут? А это еще кто? Что тут у вас творится?

Без предупреждения и без стука в кабинет ворвался Джек Ашкенази. Он все свои волосы сохранил и одевался гораздо щеголеватее свояка, отдавая предпочтение клетчатым жилетам и двухцветным туфлям. Успеха – по меркам «Крамлера» – он добился легче, нежели Анапол, ему не пришлось развивать в себе такое же взъерошенное коммивояжерское обаяние, однако он разделял алчное стремление Анапола избавлять американское юношество от тяжкого общенационального гнета скуки по десять центов в один присест. Джек выхватил сигару изо рта и вырвал планшет у Анапола из рук.