Колм Тойбин - Нора Вебстер

– Как дела, Нора?

– Том, простите, я вас не заметила, – сказала она. – Вы приехали на викторину?

– Смеха ради мы могли бы и остаться, но с тем же успехом можно и не ходить. Уж мы-то, Нора, знаем все ответы.

Нора собралась было представить его Филлис, но вовремя вспомнила о ее чопорности – наверняка ей не понравится, что ее знакомят с человеком в рабочей одежде, да еще держащимся столь непринужденно, почти фамильярно.

– Как поживает миссис Дарси? – спросила Нора.

– В полном здравии. Очень обрадуется, когда скажу, что вас встретил. Так, а с вашей спутницей я знаком? Моей хозяйке лучше докладывать, с кем я вижусь, когда выхожу за порог.

– Филлис Лэнгдон, а это Том Дарси, – сказала Нора.

Филлис кивнула, но руки не подала.

– О, Филлис Лэнгдон! Та, что задает вопросы. Монаджирский кошмар.

Нора заметила, как покоробили Филлис эти слова, но Том Дарси не думал возвращаться к барной стойке, явно желая выудить из них побольше, чтобы потом пересказать все жене.

– Я слышал, что в Монаджире никто ничего не знал.

Было ясно, что Том обращается к Филлис, но та не ответила.

– Говорят, они темные, как то, что навалено в свинарнике, и я не о соломе говорю, – не унимался он.

– А как дела у ваших в Куше? – осведомилась Нора.

– Да сидят без гроша – те немногие, кто там остался. Я вам вот что скажу – вас там отчаянно не хватает. Мы постоянно об этом толкуем. Вы были настоящим украшением нашего пляжа.

– Извините, – перебила его Филлис, – но нам скоро в зал, надо рассадить участников.

– Эта толпа из Килмукриджа точно не отличит своего локтя от сучка в стене, – сказал Том. – Спросите у них, что такое ГАА [38]. Мигом поставите их на место. Присмиреют тут же и будут себя вести как надо.

– Как надо? – со значением переспросила Филлис.

– Выпить не желаете?

– Нет, спасибо, – ответила она.

Нора проводила Тома взглядом, тот направился к стойке и указал бармену на их столик.

– Вам чего – “Бабичам”, шерри или бренди? – крикнул он.

Нора помотала головой и повернулась к Филлис, которая просматривала вопросы. На щеках у той алели пятна – очевидная реакция на знакомство с Томом Дарси.

Бармен подошел к ним с “Бабичамом”, бренди и содовой.

– Мы же сказали, что хотим просто воды, – сказала Филлис. – И нам некогда.

– Воля клиента для нас закон, мэм, – ответил бармен. – И если вернете стаканы, то можете захватить их в зал.

– Да от этого башку просто сносит! – крикнул от стойки Том Дарси.

– Вы давно знаете этого человека? – спросила Филлис.

– Всю жизнь, – невозмутимо ответила Нора, наливая себе “Бабичам”. – Боюсь, что бренди я пить не могу, мне от него плохо.

Она улыбнулась про себя, подумав о бренди. До свадьбы она даже не пробовала спиртного. А как вышла замуж, первым делом отведала шерри, но ей не понравилось. Как-то вечером в этом самом пабе кто-то угостил ее бренди, и в тот вечер она выпила три, а то и четыре рюмки, им с Морисом было очень весело. К концу вечера она безудержно смеялась. Помнится, у стойки торчал Фрэнки Дойл из Эннискорти, а его жена сидела на барном стуле. Нора тогда решила, что они думают, будто она смеется над ними. Фрэнки был коротышкой и наверняка переживал из-за этого. К тому же они с женой в тот вечер мариновались одни, их не позвали в компанию, где все были тоже из Эннискорти. Так или иначе, она ловила их взгляды всякий раз, когда ее разбирал смех. Никто не мог ее унять. С тех пор супруги Дойл с ней не разговаривали. А Нора больше никогда не пила бренди.

– Вы где-то витаете, – заметила Филлис.

– Витаю, – улыбнулась Нора.

– Нам пора, и не стоит нести через деревню выпивку, пусть даже спонсор нашей викторины – “Гиннесс”. В последний раз соглашаюсь встречаться в пабе.

Она залпом выпила бренди с содовой.

Зал постепенно заполнялся. Кое-кого Нора знала по имени, других только в лицо, а с некоторыми и вовсе не была знакома, но в том, как они стояли в дверях, или жались к дальней стене, или оглядывались улавливалось что-то родное – застенчивость и в то же время раскованность, дружелюбие и настороженность. Ей казалось, что она знает этих людей как себя.

Команды представились, и Филлис сделалась сама строгость. Она поминутно вставала, требовала освободить пространство между своим столом и стульями участников, следила, чтобы никто из посторонних не подходил близко и не подсказывал.

В каждой команде было трое мужчин и одна женщина. Объяснив правила, Филлис извлекла из сумки секундомер и установила его на интервал в десять секунд. Нора рассматривала соревнующихся. Одного, из Блэкуотера, она знала – это был учитель на пенсии, а сидевшая рядом дама состояла в комитете Ирландской ассоциации сельских женщин. Третий член команды походил на старшеклассника, а четвертый, на ее взгляд, был из фермеров. Когда Филлис заговорила, участники притихли. Как при священнике, подумала Нора, который взошел на кафедру, или при появлении в классе учителя.

Первые вопросы оказались до неприличного просты. Но Филлис преподнесла их как мудреные и требующие немалого напряжения памяти. Голос у нее был как у диктора, а некоторые слова резали слух английским акцентом. Нора поняла, что вести счет будет просто, но во втором и третьем раундах заметила, что Филлис косится на ее записи, так как в их подсчетах наметились расхождения.

Как только пошли вопросы с четырьмя вариантами ответов, какой-то человек принес Филлис еще бренди с содовой, а Норе – “Бабичам”. Она понятия не имела, кто заказал выпивку, – Тома Дарси она не видела.

Когда вариантов стало шесть, блэкуотерская команда вырвалась чуть вперед. Во время раунда вопросов на спортивную тему зал возбудился, как только речь зашла о ГАА. Филлис потребовала тишины и объявила, что следующий раунд посвящен классической музыке.

– Сколько симфоний написал Брамс? – спросила Филлис.

Нора следила за мужчиной из Килмукриджа. Тот задумался, словно пытаясь вспомнить нечто хорошо ему известное. Когда Филлис предупредила, что включает секундомер, он ответил:

– Двадцать пять.

Филлис презрительно оглядела притихший зал. Нора уставилась в таблицу с баллами.

– Брамс, как известно каждому, написал четыре симфонии, – сказала Филлис. – Двадцать пять – это в самую точку!

Следующий вопрос был встречен молчанием.

– Сколько симфоний написал Шуман?

Настала очередь учителя-пенсионера из Блэкуотера.

– По-моему, девять, – произнес он тихо.

– Неправильно, – сказала Филлис. – Четыре!

Перебрав Гайдна, Моцарта, Шуберта, Малера, Сибелиуса и Брукнера, она добилась того, что в зале воцарилась ошеломленная тишина, угадать не удалось никому. Филлис перешла к операм и предложила назвать композиторов, ответы знали и учитель, и юноша из Блэкуотера. Благодаря этому блэкуотерцы вырвались на пятнадцать очков вперед, и Филлис объявила последние раунды, в которых соревнующиеся могут совещаться друг с другом. Один участник попросил о перерыве, чтобы сходить в туалет, и Филлис согласилась. На столе снова появились бренди с содовой и шипучка “Бабичам”.