Васкен Берберян - Дети разлуки

– Извини, пожалуйста, привычка, – сказал он и раздавил сигарету в пепельнице.

– Это был инсульт? – спросил Микаэль, опустив стекло, чтобы впустить свежий воздух.

– Да, она не выдержала. Аннушка заботилась о нем, как мать, и, когда он умер, совсем сникла, а через год у нее случился удар. Есть люди, которые не переносят боли. Другие, напротив, лишь закаляются. Я тоже был разбит, но только вначале. Потом привык.

– От чего умер ваш брат? – тихо спросила Роз.

– Миша? – Евгений нервно заерзал на сиденье. – Сгорел заживо при пожаре. Печка загорелась, мы не смогли спасти его… Я сам чуть не сгорел. – И он показал на глазную повязку. – Я бросился в огонь, чтобы вытащить его, но было уже поздно.

Брат и сестра смотрели на него с изумлением и одновременно с восхищением. Они оценили его благородный и смелый поступок.

Постепенно они узнавали его все лучше, стали больше ценить.

– Приехали! – заявил он после поворота.

И закашлялся своим обычным скоблящим легкие кашлем.

Они устроились за розовой ширмой.

Заказали суп, предупредив официанта, чтобы в блюдах не было капусты, и с аппетитом поели, запивая отличным китайским пивом. Говорили о жизни, о том, как часто случай, судьба может неожиданно изменить наше существование, сменяя радость и горе, неизменно сопутствующие человеческой жизни. Сослались на историю старика, с которым только что познакомились: случайно наткнулся на выжившего в кораблекрушении человека, и согласились, что никогда не надо терять надежду.

– Я боюсь, – пробормотала Роз после всех сказанных прекрасных слов и положила столовую ложку в глубокую тарелку.

– Завтра утром пойдем туда и, если… – Микаэль старался спрятать тревогу за оптимистической фразой, но так и не смог ее закончить.

– Мы можем ехать, если хотите, – предложил Евгений после наступившего долгого молчания.

– Где здесь туалет? – поднялась Роз.

– Этажом ниже.

– Я с тобой, – сказал Микаэль и тоже поднялся из-за стола.

Как только брат и сестра удалились, Евгений закурил сигарету. Втянул дым и задержал его в легких, но тут же закашлялся, вынул фляжку с водкой и сделал большой глоток, чтобы подавить приступ.

Они вышли из закусочной, когда небо уже пылало краснотой и все вокруг казалось покрытым пурпурной пылью. Роз смотрела на руки, не веря своим глазам: ее кожа приняла странный оттенок в лучах заката. Микаэль искал фотоаппарат в недрах рюкзака.

– Давайте сфотографируемся, – предложил он.

По дороге домой они молчали. Смотрели перед собой, каждый погрузившись в собственные мысли. Они ехали по унылому песчаному плоскогорью, заметно проигрывавшему на фоне остальных цветущих пейзажей полуострова.

Роз уже почти дремала, когда Евгений резко затормозил.

«Надеюсь, он не собирается опять справлять нужду», – подумала она.

– Идите за мной! – позвал он, удивив ее. – Это стоит посмотреть, – объяснил он, вылезая из фургона.

Он довел их до выступа скалы над обрывом. Внизу простиралась долина, пересекаемая медлительной речушкой. Повсюду виднелись десятки гейзеров, подземных источников, периодически выбрасывавших на поверхность фонтаны горячей воды и пара. Они взрывались один за другим, по очереди, с громким пыхтением, как инструменты в оркестре гениального дирижера.

– Дыхание Земли… – сказал Евгений, разведя руками.

Косые лучи солнца заставляли сверкать каждую каплю воды, каждую молекулу пара. Скромная радуга возникла над долиной.

– О боже, это великолепно! – повторял Микаэль с влажными от волнения глазами, потрясенный увиденным зрелищем.

– Даже не знаю, как нам тебя благодарить, – шептала Роз, дыша в унисон с Землей.

Роз и Микаэль приехали в больницу задолго до восьми утра.

Они ждали в холле гостиницы, возбужденные, нетерпеливые, отказались от завтрака и бросились к фургону Евгения, как только он появился. Опасались, что наткнутся на очередь в регистратуре. Но, когда они приехали на место, выяснилось, что в то воскресное утро там никого не было. Они сели, куда им указали, и стали ждать. На двери висела табличка с надписью «Регистратура». Роз вспотела, белая водолазка была слишком плотной для неожиданно жаркого дня.

– Ты выспалась? – спросил Микаэль.

– Да, спасибо, а ты?

– Я тоже, – ответил он, пожав плечами.

Они оба соврали, в ту ночь ни тот ни другая не сомкнули глаз.

Роз мучил один из ее обычных приступов паники. Напрасно она старалась подавить его, съев две шоколадные конфеты, которые горничная каждый вечер оставляла на подушке. В конце концов, поддавшись панике, она позвонила Артуру. Подождала три гудка и повесила трубку, так и не поговорив. Затем уставилась в темноту и так просидела неизвестно сколько времени, пока наконец не набрала домашний номер, решив, что именно туда ей нужно позвонить.

– Привет, Акоп, это я, – сказала она мужу.

– Любимая, я уже начал беспокоиться и хотел сам тебе позвонить.

– Беспокоиться? Почему?

– Ты не звонила с четверга.

– Если бы ты действительно беспокоился обо мне, если бы тебя волновало, что со мной происходит, ты бы сейчас был со мной рядом, дорогой Акоп, – заявила она сухо.

Он молча слушал ее.

– Скажу больше, у меня нет ни желания, ни сил описывать тебе страх и смятение, которые я чувствую сейчас.

– Ты слишком сурова со мной, мне кажется, я этого не заслужил.

Роз собралась с силами и выпалила:

– Я ищу своего брата на другом конце света, я совершенно обессилела. Завтра, может быть, мне скажут, что я иду по следам призрака, который умер сорок лет назад и… – Она прервалась, не хотела, чтобы муж услышал, что она плачет.

– Роз?

– Да. Я тут в компании брата, которого совершенно не знаю. Который всего несколько месяцев назад был для меня чужим человеком, и еще… того пуще, – она запнулась, а потом саркастически и нервно рассмеялась, – водителя, продавца рыбы, который летом подрабатывает гидом. И ты считаешь, что я слишком сурова? – бросила она на взводе.

– Если бы ты меня попросила, я бы поехал с тобой.

– Я не хотела просить! Я наивно полагала, что ты сам догадаешься.

– Но кто-то же должен был остаться с детьми.

– Не говори ерунды, – отрезала Роз, – будем хотя бы честны друг с другом.

Микаэль блуждал взглядом по холлу, пока не задержался на дверях лифта, которые открылись с режущим слух скрипом. Пара санитаров толкала каталку с лежащим на ней мужчиной.

– Вчера вечером я говорил с Томмазо.

– Ты его нашел?

– Да, когда я рассказал ему, что сегодня, вероятно, мы узнаем что-нибудь конкретное о Габриэле, он сказал мне одну вещь, которая меня утешила.

Каталку быстро провезли мимо них, пациент с желтоватым цветом лица лежал бездыханный, с закрытыми глазами.