Васкен Берберян - Дети разлуки

Микаэль был очарован великолепным зрелищем бухты, которая стала окрашиваться в золотистый цвет.

– Да, я верю тому, о чем ты говоришь, – тихо сказал он, глядя, как солнечные лучи, словно зубчики расчески, прорывались сквозь плывшие по небу облака.

– Сегодня вечером будет прекрасный закат. – Евгений проследил за его взглядом и добавил: – Чудесный и долгий.

– Я знаю, как хочу провести последний вечер здесь. – Роз вскочила и оперлась на деревянную балюстраду. – Ты знаешь, где затонул корабль?

Евгений удивленно поднял брови.

– «Линка»? Вон там, – он протянул руку, – рядом с теми скалами.

– Отвезешь нас на берег? Как можно ближе к месту трагедии? Мне бы хотелось побывать там и почтить память моего брата, – заявила она с чувством. – Что ты на это скажешь, Микаэль?

Она повернулась и увидела, как двое мужчин смотрят на нее влажными глазами.

И Роз удивилась, потому что ей показалось, что они очень похожи друг на друга. Но она тут же решила, что это волшебное «Арени» сыграло с ней злую шутку.

Когда они вышли из дома, склонявшееся к горизонту солнце играло на березовых листочках. И газон, и розовые кусты, и щебенчатая дорога рябили от игры светлых и темных пятен.

– Возьмите вот это, чуть позже будет прохладно, – сказал Евгений и протянул им пару свитеров.

Улицы были пусты в этот воскресный вечер, и они приехали к морю в считаные минуты. Проехали порт и рыбный рынок, мимо рыболовецких судов у причалов и рыбацких сетей, аккуратно сложенных на молу, проехали мимо Управления МВД с красивым голубым фасадом и свернули на дорогу, идущую на подъем, вдоль северной гряды бухты и зеленого луга, похожего на поле для гольфа.

– Это место очень нравится туристам. Говорят, что оно похоже на шотландские плоскогорья, – сказал Евгений.

– Да, действительно.

– Ты давно подрабатываешь гидом? – спросила его Роз.

– С восемьдесят пятого. Как закрыли лагерь, где я работал… Я переехал сюда и стал искать работу. Зимой занимаюсь рыбой, а летом, когда случается, туристами.

Он повернул направо и поехал по крутой узкой дороге, которая спускалась к берегу. Внизу море искрилось, как гигантская рептилия с золотой чешуей.

– Ты уверен, что туда можно проехать? – спросил Микаэль, обеспокоившись.

Фургон подбрасывало на неровной дороге, и за ним, как шлейф невесты, тянулось длинное пыльное облако.

– Кажется, это была не самая лучшая мысль, – сказала Роз, вцепившись в дверцу.

Евгений улыбнулся.

– Не бойтесь, мы уже приехали. – Он остановил фургон рядом с крупным кустом. – Придется пройтись минут пять пешком, – сказал он, поставив машину на ручной тормоз.

Они пошли по узкой тропинке друг за другом. Легкий бриз нес дыхание океана. Оно было наполнено густым запахом водорослей и солоноватым вкусом.

– У этого моря запах не такой, как у Средиземного, – сказал Микаэль, почесав нос.

Евгений рассмеялся:

– То море по сравнению с этим озерцо.

Он поправил рюкзак за плечами, внутри были канистра с водой, немного грузинских орехов и плед, на тот случай, если бы они захотели сесть.

На последних метрах они спустились по нескольким ступенькам, вырубленным в скале, и вышли наконец на ровную ярко-зеленую площадку, словно забрызганную множеством малиновых цветов.

– Какие красивые! – восторженно произнесла Роз, наклоняясь, чтобы рассмотреть их поближе. Они казались цветными светодиодами, разбросанными по всему лугу.

– Это флоксы, огоньки. – Евгений встал на колени рядом с ней. – Когда дует сильный ветер, они качаются, как волны, и переливаются разными цветами, – сказал он и сделал волнообразное движение рукой.

Они пошли к морю. Через некоторое время перед их взором открылась прибрежная коса. Сначала они увидели три огромных утеса, выступающих из моря. Прямые, они, как циклопы, охраняли вход в бухту. Стаи чаек летали вокруг, истерично крича, а над ними высоко в небе парил орел, высматривая свою жертву.

– Это и есть те самые скалы, о которых говорил старик? – Микаэль смотрел на них с восхищением.

– Да.

– А «Линка» затонула там? – показала Роз дрожащей рукой.

Евгений вздохнул. Казалось, что на минуту он потерял свою обычную сдержанность. Он сделал шаг вперед и стал вглядываться в океан, бурлящий вдалеке.

– Видите, – сказал он, подозвав к себе брата и сестру, – вон то пятно белой пены?

Те подошли к нему, представляя себе охваченный огнем корабль.

Роз прищурилась.

– Да, – сказала она неуверенно, – около того выступающего из воды утеса?

– Пожар начался…

Болезненный, режущий слух крик чайки рассек воздух, перебив рассказ Евгения.

И Роз в испуге прижалась к стоящему рядом мужчине, думая, что это ее брат.

– Что такое любовь?

Габриэль улыбался.

– Ну пожалуйста, скажи, что такое любовь? – просила его Новарт.

– Ну, например, мама тебя любит, и папа тоже.

– А ты меня любишь?

– Конечно.

– Как я могу это узнать?

Габриэль поцеловал ее в черные кудряшки.

– Любовь измеряется действиями, понимаешь?

Новарт отрицательно покачала головой.

– Нельзя полюбить, если ты не готов жертвовать собой.

Малышка расширила глаза, стараясь понять смысл сказанного.

– Папа работает каждый день. Встает, даже когда холодно, и идет на фабрику. Почему он это делает? – спросил ее Габриэль.

– Чтобы приносить нам еду.

– Правильно, и это доказательство его любви.

– А, конечно, потому что он хочет нам добра.

– Молодец!

– И ты отдаешь мне свой хлеб, даже когда сам хочешь есть.

– Потому что я тоже люблю тебя, сестричка.

Новарт сморщила носик, стараясь удержать в голове только что преподанный урок, и думала о том, что сказал брат.

– И любовь никогда не кончается?

– Вот именно, никогда не кончается.

– И когда мама улетит на небо, она все еще будет любить меня?

– Всегда.

– А я? Смогу ее любить?

– Да.

– Как можно любить того, кого нет?

Габриэль посмотрел ей в глаза.

– Ты несешь его вот здесь, в секретном уголке… Он только твой.

И брат слегка дотронулся кулаком до ее сердечка.

Два легких удара… как взмах крыльев бабочки.

– Я здесь уже был, – пробормотал Микаэль.

Роз и Евгений посмотрели на него удивленно.

– Да, был, я помню. Не знаю когда, потому что я здесь в первый раз… Но этот берег, эти скалы и эти цветы… – Он говорил, словно был в другом измерении. – Даже запахи, которые доносил ветер, пока мы спускались… – Микаэль прервался, боясь высвободить ту часть своей души, которая его всегда тревожила и пугала, и вновь очутиться в подвешенном состоянии между реальностью и вымыслом. Он сел на траву, выбивавшуюся меж красноватых камешков вплоть до самой кромки воды.

– Когда я узнал, что у меня есть близнец, – продолжал он, не сводя глаз с моря, с белого пятна, как ему казалось, – то смог объяснить себе видения, мучившие меня в юности. Я читал исследования о необычной, почти трансцендентной связи, существующей между близнецами, но… – он посмотрел на Роз и Евгения, – мой опыт отличался от всего прочитанного. У меня было такое чувство, что я жил жизнью и ощущениями другого мальчика, идентичного мне. Я знал то, что он думал, и, более того, чувствовал то же, что чувствовал он… вплоть до уверенности, что если умрет он, то умру и я… Словно жертва жестокого колдовства.