Рафаэль Жермен - Ежевичная водка для разбитого сердца

– Кэт… Флориан вернулся.

– Жн-н?

– Флориан вернулся. Он ждал меня под дверью вчера, когда я пришла домой.

На короткую секунду мне показалось, что Катрин меня не слышит. Она замерла с приоткрытым ртом, а потом протянула:

– О боже мой…

– Да.

– О боже мой!

– Да.

– О БОЖЕ МОЙ!

– Ладно, Кэт, пора сменить пластинку.

– О бо… Я знала! Я точно знала! Вы трахались? Трахались, да? Точно, трахались.

– Нет! Нет. Не трахались.

– Правда ? – недоверчиво спросила Катрин.

– Черт, Кат, этот человек разбил мне сердце… думаешь, я так сразу прыгну на него, только потому, что он оказал мне честь и вернулся?

– Умничка. Ты молодец…

Она была искренне впечатлена, и мне вдруг стало стыдно за мою жалкую ложь.

– Честно говоря, просто месячные…

– Что?

– Я бы, наверно, переспала с ним, если бы не… Мы целовались…

– Я так и знала! Я точно знала: что-нибудь произойдет! Жен, я знала, что ты влипла! У меня безошибочное чутье!

Я улыбнулась ей уголком рта. Она еще попричитала «о боже мой», потом как будто успокоилась.

– О’кей… о’кей… Короче, вы целовались, и потом…

– Потом не знаю, я подумала о Максиме, я… я очень испугалась , Кат.

– Ну и правильно сделала! Черт, что он себе думал, мать его? Что может разбить тебе сердце, а потом нарисуется такой весь из себя – и ты сразу побежишь к нему?

– Вообще-то, он думал именно так.

– Недоумок чертов.

– Да, но дело в том, что я тоже так думала, понимаешь? Все эти месяцы я представляла себе, как он возвращается, и в моих фантазиях бежала ему навстречу, понимаешь? Что я наделала?!

– Нет! Нет, спокойно… Самоуважение, подруга, самоуважение!

– Угу…

– Единственное, что можно было, – сказала Катрин, – это переспать с ним, но так, на скорую руку, а потом послать его на хер, чтобы он уполз, поджав хвост. Вот это было бы классно.

– Не уверена, Кат…

Она задумчиво покачала головой.

– Может быть. Все-таки… Короче, расскажи мне все. Все-все-все.

И, пока она одевалась, выбирая вещи из кучи, занимавшей угол ее комнаты и пребывавшей в перманентном обороте, я рассказала ей, как прошла моя ночь. Она перебивала меня каждые пятнадцать секунд, как умеет только лучшая подруга, выспрашивая все: как посмотрел, как сказал, как крепко обнял.

Я не упустила ни одной детали, не умолчала ни о звонке Максима, ни о «люблю» Флориана, ни о своем безмерном смятении. Я хотела, чтобы Катрин знала все, но зачем – трудно сказать. Неужели я надеялась, что она даст указания, что мне делать? Это она-то, моя чересчур эмоциональная подруга, которая решила одна родить ребенка?

– Короче, что будем делать? – спросила она, когда я закончила выкладывать душу перед нею.

Было уже, наверно, около семи – я говорила очень долго. Ее «мы» тронуло меня: Катрин считала мои проблемы своими – и наоборот. Я улыбнулась ей.

– Не знаю… Никакого понятия.

Катрин задумалась, и, кажется, у нее появилась идея.

– Пойдем разбудим Нико, – объявила она.

Мы прошли через коридор на цыпочках, чтобы не потревожить Ноя, который каким-то чудом еще спал. Я хотела постучаться в дверь Никола, но Катрин опередила меня и без церемоний распахнула ее настежь.

– Слушай, – прошептала я, – имей уважение к его интимному пространству!

Катрин посмотрела на меня, то ли удивившись, то ли развеселившись, как будто я ляпнула несусветную чушь, и пошла будить своего кузена со всей деликатностью, на какую была способна, – то есть минимальной.

– Что? Что? ЧТО? УЙДИ! – промычал Никола и спрятал голову под три подушки. – Спа-а-аать! – донеся его голос, приглушенный слоями пуха.

– Просыпайся! – повторила Катрин и изо всех сил дернула на себя подушки. Она покосилась на ночной столик, но я предусмотрительно убрала подальше стоявший там стакан с водой.

– Подруга! – крикнул Никола. – Серьезно! – Он вынырнул между подушками и одеялом, взъерошенный и помятый, похожий на только что вылупившегося птенца. – Какого черта?

– Флориан приходил к Жен вчера вечером. Он хочет, чтобы она вернулась. Не трахались, но потискались, – изящно подытожила мои страдания Катрин.

– Ох, ох, ох, – простонал Никола и с трудом сел. – Что?

– Флориан приходил к Жен вчера вечером, – повторила Катрин. – Не трахались, но…

– Да, да, я понял! Но… Жен? Что…

– Не теряй зря время, – сказала я, – у меня тоже нет ответов. Почему, ты думаешь, я приперлась сюда в шесть утра? Когда у меня нет ответов, я всегда надеюсь, что они найдутся для меня у вас.

– Да уж, странная мысль, – вздохнул Никола.

– Я знаю, но… help!

Никола энергично потер лицо и голову, поискал что-то на ночном столике. Я протянула ему стакан с водой, который переставила на комод.

– Признает теперь кто-нибудь мое безошибочное чутье? – не выдержав, крикнула Катрин.

– В который раз она тебе об этом говорит? – спросил меня Никола.

– О, я уж и не считаю… Да ладно.

– Да ладно, – согласился Никола. – Короче, что произошло?

Пока он натягивал спортивные штаны и футболку, я вкратце изложила ему события, не упустив деталей, казавшихся мне существенными для полного понимания ситуации и моего состояния.

– Так, – сказал Никола. – Ты думаешь… думаешь, он будет тебя преследовать?

– Это же Флориан, – ответила я. – Он будет ждать.

– Чего ждать?

– Чего-чего: когда я вернусь!

– Но ты же не вернешься к нему? – встревоженно воскликнула Катрин.

– Ну уж!.. – фыркнула я.

У нее это вырвалось так непосредственно, что отвечать было даже неловко, и я вдруг поняла, что для меня не стоит вопрос, вернусь я к Флориану или нет, – вопрос лишь в том, как . Катрин немного смутилась – в той мере, в какой могла смутиться Катрин, – и опустила глаза.

– А Максим? – спросил Никола.

При упоминании Максима я сползла к изножью кровати. Мысль о Максиме, само его имя, тот факт, что он где-то существовал, были мне невыносимы. Тому была тысяча причин, но главное – он мешал мне сосредоточиться на другом аспекте проблемы: что делать с Флорианом? Я простонала что-то в одеяло Никола, потом подняла голову и повернулась к ним.

– Разве это так важно? – спросила я. – Я хочу сказать… я ведь даже не знаю, встречаюсь ли с ним. Я встречаюсь с ним?

– Ох, нет! – вздохнул Никола, которого давно достала эта бесплодная дискуссия.

– Прекрати! – прикрикнула я на него.

– А как ты себя чувствуешь? – спросила Катрин.

– Я себя чувствую так, будто крутила за его спиной… – Я посмотрела на Никола. – Это ведь значит, что мы встречаемся, да?

– Ладно, – решительно сказал Никола. – Если мы снова будем обсуждать это в тысячу первый раз, мне понадобится ведро кофе. Пошли в кухню.

Мы безропотно последовали за ним в кухню, где они с Катрин принялись готовить завтрак. Я, вдруг поняв, что проголодалась, смотрела на них, жуя черствый бейгл и жалуясь на свою горькую судьбу. На наш шум выбежал из своей комнаты Ной. Он был в пижамных штанишках, светлые волосы торчали несуразными очаровательными перышками. Он посмотрел на нас, словно не веря своим глазам.