Дорит Линке - По ту сторону синей границы

– Можно в парке, ночью не холодно. Возьмем с собой спальники, и всё!

– Это наверняка запрещено. И нас арестуют. Стопудово арестуют! Или ограбят. Про это недавно по телику рассказывали.

– У меня родственники в Берлине, можно переночевать у них.

Андреас и Сакси уставились на меня.

– Правда?

– Ага. Тетя Эльке и дядя Юрген. Только мы с ними довольно давно не виделись.

– Довольно давно – это сколько?

– Лет пять… кажется. Последний раз – на похоронах дяди Вольфганга.

Сакси скорчил рожу.

– Думаешь, они тебя еще помнят?

– Конечно! Мы же родственники.

Вернувшись домой, я открыла ящик письменного стола и достала мамину записную книжечку со всеми адресами. Дядя Юрген тоже там был. Димитров-штрассе, 16, Пренцлауэр-Берг, Берлин. Город мира и дружбы между народами.

Вечером я рассказала маме, сколько денег мы выручили в Варнемюнде. Она помолчала, а потом задумчиво сказала, не бросить ли ей работу на рыбном комбинате и вместо этого пойти торговать всякой ерундой на черном рынке.

– Да что за жопа! – Андреас хватает себя за шею, ощупывает костюм. – Что за жопа! Да как же это!

– Что такое?

– Сверху вода заливается, она, черт, холодная!

Подплываю к нему, снимаю очки, смотрю… и не верю своим глазам!

Неопреновый костюм Андреаса надорван от шеи до груди.

– Когда это случилось?

– Только что. Да что ж это?! Что делать-то теперь?

– Доставай липкую ленту.

Андреас кивает, переворачивается на спину, сдвигает сумку на живот и открывает ее. Достает ленту и нож.

– Она водонепроницаемая.

У нас получится! Должно получиться!

Я отматываю кусок липкой ленты, пытаюсь отрезать ее ножом. Балансирую в воде, двигая ногами, чтобы сохранить равновесие и ненароком не окунуть ленту в воду. Но все это совершенно зря – Андреасов костюм все равно мокрый насквозь, и то место, которое я хочу залепить, – тоже.

– Отмотай еще. Да что ж за гадство! При каждом движении вода заливается.

Андреас быстро дышит.

– На буе было бы легче, – бормочет он.

Я отрываю надрезанную ленту, хотя не верю, что она как-то поможет.

– Вот сволочь проклятая, до самых ног дотекает. Я и не думал, что неопрен так хорошо изолирует.

– Подплыви поближе, – прошу я. Андреас подгребает ко мне.

Прижимаю ленту к разрыву на неопрене, так плотно, как только могу, и держу так некоторое время. К некоторым местам она прилипла, к другим нет. Там я приклеиваю следующий слой.

Вся конструкция не внушает особого доверия. Пара гребков – и лента отклеится.

Лицо Андреаса как-то странно блестит.

– Ну что? Получается?

Я молча киваю. А что сказать? Без изоляции от воды Андреас не протянет и часа. Что делать? Плыть обратно к бую? Но мы ни за что его не найдем. Оглядываюсь, будто откуда-то может подойти помощь.

Но вокруг ничего. И никого…

Внутри все сжимается.

Ободри его! Просто ободри, – это самое меньшее, что можно сделать. И притворись, что сама веришь в то, что говоришь.

Но говорить я едва могу. Запинаясь, выдавливаю:

– Вода под костюмом наверняка согреется.

Андреас кивает.

– Термоэффект. Проходили когда-то по физике. – Он делает несколько гребков, смотрит на горизонт. – В школе-то я его не понял. А тут вот дошло.

У меня ломит шею, в левом ухе вода.

– Мне так холодно, – тихо говорит Андреас. Не могу смотреть ему в глаза. Что же мне делать? Я не могу его согреть. Я вообще ничего не могу!

Андреас закрывает глаза, слегка откидывается назад, ощупывает живот. Потом снова открывает глаза и облегченно кивает.

– Что ты делаешь?

– Отстегнул свинцовый пояс. Он сильно тянул вниз. И к черту баланс!

Андреас глубоко вздыхает, ложится на спину, покачивается на волнах.

Но нам надо двигаться дальше.

Как только мог этот чертов костюм так легко порваться? Он же с Запада!

Без термоизоляции Андреас долго не протянет. В воде потери тепла в разы больше, чем на воздухе, нужно тратить много энергии, чтобы сохранять тепло. А плыть достаточно быстро он точно не сможет. И зачем только на физике я все это запомнила? Не хочу больше ничего этого знать.

Андреас должен продержаться. Он должен!

Неважно как. Пусть отвлекает себя песнями или воспоминаниями. Пусть вспоминает что-то хорошее. Или думает о нашей будущей жизни на Западе.

И надо его подбадривать, придавать ему храбрости. Нужно делать это, даже если у меня самой почти не осталось сил.

Я касаюсь его руки.

– Пора плыть дальше.

Он кивает, смотрит мне в глаза.

– Обещай мне, что у нас всё получится.

Я сглатываю, моргаю.

– Обещаю.

Наверняка он видит, что я вру.

Андреас поворачивается на живот, оглядывает море, качает головой, как будто не понимает, зачем вообще все это. Здесь и сейчас нет ничего, что придало бы ему мужества. Мужество можно черпать только в будущем.

Осторожно дотрагиваюсь до его плеча.

– Думай о Гамбурге, о Сакси. О том, как в Берлин поедем. Мы же хотим все вместе опять туда поехать!

Андреас кусает губы, они совершенно синие. Молча кивает.

Господи! Пусть случится чудо!

Пусть приплывет корабль или лодка!

Поезд отходил в 13:28. Мальчишки ждали меня перед «Интершопом».

Сакси обвесился биноклем и армейской фляжкой.

– Ты куда так вырядился? – спросила я вместо приветствия. – Маневры «Снежинка» были в феврале!

– Ничего, пригодится, – откликнулся он.

По длинному переходу мы дошли до своей платформы. В поезде было полно народу, но три свободных места найти удалось.

– Они что, все в Берлин хотят?

– Ясное дело, в Берлин, жираф саксонский, поезд-то до Берлина! – ехидно ответил Андреас, вставляя кассету в свой вокмен [50], подаренный ему на Рождество.

– Ну, в смысле, на концерт.

– Я-то откуда знаю?

Сакси стал листать «Золотую колонну» – новый выпуск «Мозаики». А я открыла заданные в школе «Приключения Вернера Хольта». Оказалось, это совсем не так плохо: про войну, про дружбу – в общем, наконец-то что-то нормальное, человеческое.

В Нойштрелице многие пассажиры вышли. Какой-то тип с темными длинными волосами в холщовой куртке с бахромой крутил ручку настройки переносного радиоприемника.

– РИАС [51]не ловится, слишком далеко еще.

Длинноволосый достал из холщовой же сумки две бутылки пива, одну протянул приятелю такого же хипповского вида.

Сакси на них вытаращился. Я спрятала свое позорное школьное чтение.

Длинноволосый посмотрел на нас.

– Ну что, тимуровцы, куда направляетесь?

– На концерт Дэвида Боуи! – выпалил Сакси.

Длинноволосый рассмеялся и повернулся к приятелю.

– Прикинь, тимуровцы хотят к Стене! Только смотрите, на другую сторону ненароком не перепрыгните, окей?

Сакси снова уткнулся в «Мозаику».