Джеффри Арчер - Бойтесь своих желаний…

– Почему я не могу получить свои деньги? – В голосе Мартинеса прозвенела угроза.

– В минувшую пятницу ко мне приезжал мистер Ледбери из «Мидленд банка», что в районе Сент-Джеймс-парка. Его сопровождал их адвокат, который проинструктировал нас выплачивать любые вырученные от продажи суммы напрямую банку.

– У него нет на это полномочий. Коллекция принадлежит мне.

– Они представили правовые документы, подтверждающие, что вы отписали всю коллекцию – перечислена каждая позиция персонально – в качестве гарантии под согласованный кредит.

– Но этот кредит я вчера погасил.

– Вчера, буквально перед открытием, вернулся адвокат с постановлением суда, запрещающим мне переводить деньги кому-либо, кроме банка. Я, мистер Мартинес, должен обратить ваше внимание на то, что нам в «Агню» не по душе так вести дела.

– Я тотчас доставлю вам письмо о снятии иска. Надеюсь, к моему возвращению вы подготовите мне чек на сто тысяч фунтов.

– С нетерпением буду ждать вашего возвращения, мистер Мартинес.

Дон Педро покинул галерею, не сказав больше ни слова и не пожав руки хозяину. Он энергично зашагал в направлении Сент-Джеймс-парка, а его «роллс-ройс» следовал по проезжей части в нескольких ярдах позади. Достигнув банка, он направился прямиком в кабинет управляющего, прежде чем кто-либо успел спросить его имя или с кем он ищет встречи. Дойдя до конца коридора, Мартинес не стал стучать в дверь, а буквально ворвался в кабинет, где за столом сидел мистер Ледбери и что-то диктовал своему секретарю.

– Добрый день, мистер Мартинес, – проговорил Ледбери так, будто ждал его прихода.

– Вышел! – скомандовал дон Педро секретарю, и тот быстро ретировался, даже не глянув на управляющего. – Какую игру ты затеял, Ледбери? Я прямо из «Агню». Они отказываются платить мне деньги от продажи моей личной коллекции и говорят – по твоей милости.

– Боюсь, это больше не ваша коллекция. Причем не вашей она числится уже довольно долгое время. Вы явно забыли, что отписали ее банку после того, как мы в который раз продлили ваши возможности овердрафта. – Он отпер верхний ящик маленького зеленого шкафчика и достал оттуда папку.

– Ну а что насчет денег от продажи моих акций Баррингтонов? Должно было получиться чистыми больше трех миллионов.

– Что по-прежнему оставляет вас с овердрафтом, – Ледбери перевернул несколько страничек в папке, – в семьсот семьдесят две тысячи четыреста пятьдесят фунтов стерлингов на момент закрытия торгов прошлой ночью. Дабы вновь не заставлять вас испытывать волнение, позвольте напомнить, что вы также недавно подписали личное поручительство, в которое включены ваш загородный дом и дом городской, что по адресу Итон-сквер, сорок четыре. Также должен уведомить вас, что, если сумма от продажи вашей коллекции произведений искусства не покроет текущий овердрафт, мы будем вынуждены спросить вас, какую из этих недвижимостей продать первой.

– Вы не можете это сделать.

– Я – могу, мистер Мартинес, и в случае необходимости сделаю. И когда в следующий раз захотите встретиться со мной, – Ледбери направился к двери, – будьте так добры, назначьте встречу через моего секретаря. – Он распахнул дверь. – Хорошего вам дня, сэр.

Мартинес крадучись вышел из кабинета управляющего, проследовал по коридору, пересек вестибюль банка и вышел на улицу, где увидел дожидающийся его «роллс-ройс». Он даже засомневался, принадлежит ли еще ему автомобиль.

– Вези домой, – велел он.

Из Сент-Джеймса «роллс-ройс» вырулил на Пиккадилли, мимо станции подземки «Грин-парк», откуда выплескивался поток людей. Среди них был молодой человек, который затем перешел дорогу, направляясь в сторону Албемарл-стрит.

Когда Себастьян пришел в галерею Агню третий раз менее чем за неделю, он не планировал надолго задерживаться там – только лишь забрать картину Джессики. Он мог это сделать еще в тот вечер, когда его привозила сюда полиция, но был тогда слишком отвлечен и расстроен мыслью об аресте Сэм.

На этот раз ему вновь пришлось отвлечься, но отвлекли его не мысли о спасении попавшей в беду девушки. Его пленили выставленные в галерее произведения искусства. Он задержался полюбоваться «Мадонной с розой» Рафаэля, которая по воле случая принадлежала ему несколько часов, и попытался представить, что бы он чувствовал, выписывая чек на сто тысяч фунтов стерлингов, зная, что тот не будет принят к оплате.

Его позабавил ценник на «Мыслителе» Родена – сто пятьдесят фунтов. Себастьян отлично помнил, когда Диего приобрел его на аукционе в «Сотби» за сто двадцать тысяч, рекордную сумму за все времена. Но в тот день дон Педро пребывал в плену иллюзий, будто в пьедестале статуи спрятаны восемь миллионов фунтов стерлингов поддельными пятифунтовыми купюрами. Тогда-то и начались все беды Себастьяна.

– C возвращением, мистер Клифтон.

– Боюсь, я опять отличился. Забыл забрать картину моей сестры.

– Так и есть. Я только что попросил мою помощницу сходить за ней.

– Спасибо, сэр.

Появилась сменившая Сэм помощница с большим свертком в руках и отдала его мистеру Агню. Он пару секунд изучал бирку, прежде чем передать картину Себастьяну.

– Будем надеяться, на этот раз не Рембрандт, – не удержался от улыбки Себастьян.

Но никто не улыбнулся ему в ответ.

– Не забудьте о нашем уговоре, – лишь сказал ему Агню.

– А если я не продам картину, но подарю ее кому-нибудь, нарушу ли я наш договор?

– Кому вы планируете подарить ее?

– Сэм. Таким образом извиниться перед ней.

– Не возражаю. Как и вы, я полагаю, что мисс Салливан никогда не решится продать ее.

– Спасибо, сэр, – ответил Себастьян и взглянул на Рафаэля. – Когда-нибудь я куплю эту картину.

– Надеюсь, – сказал Агню. – Ведь именно так мы и зарабатываем.

Когда Себастьян покинул галерею, был такой приятный вечер, что он решил прогуляться до Пимлико и вручить Сэм тот самый «поживем-увидим» презент. По пути через Сент-Джеймс-парк ему пришла на память утренняя поездка в Гримсби. Ему понравился мистер Бингэм. Понравилась его фабрика. Понравились рабочие. И все то, что Седрик назвал «настоящие люди занимаются настоящей работой».

За пять минут мистер Бингэм подписал все сертификаты на передачу акций, и еще полчаса оба наслаждались самой лучшей на свете рыбой с жареной картошкой, поданной на выпуске «Гримсби ивнинг телеграф». Перед самым отъездом Себа мистер Бингэм подарил ему баночку рыбного паштета и предложил остаться на ночь в Мейблторп-Холле.

– Вы очень добры, сэр, но мистер Хардкасл просил, чтобы сертификаты были у него на столе к концу рабочего дня.

– Это понятно, однако у меня такое чувство, что мы с вами будем видеться чаще, поскольку я теперь состою в совете директоров «Пароходства Баррингтонов».