Том Кокс - Хвостатые беседы. Приключения в кошачьих владениях и за их пределами

Меня предупредили, что Генри-пассажир обычно нервничает, если машина движется неторопливо. Мол, когда Ханна едет медленнее тридцати миль в час, он начинает выть. Словом, собачий вариант фильма «Скорость», где вместо бомбы спаниель, а вместо автобуса «Ниссан-Микра». Не знаю, со мной пес вел себя прилично. Поскуливать он начал, только когда мы прибыли на место, в деревню Данвич на побережье Саффолка.

Месяц назад, под Новый год, я дал себе несколько обещаний. Одно из них – совершить пятьдесят два пеших похода по Восточной Англии, протяженностью не меньше четырех миль каждый. Я хотел изучить округу и ради этой затеи купил шляпу а-ля Шерлок Холмс и отрастил зимнюю бороду. Говорят, важнее всего держать в тепле именно голову. В новой шляпе было столько меха, что замерзнуть в ней я, видимо, не смог бы, даже будучи голым. Впрочем, проверять эту теорию на практике я не спешил.

Меня ждало открытие. Оказывается, одинокого бородача в новеньком головном уборе далеко не всегда в сельской глубинке воспринимают человеком безопасным. Я понял это по косым взглядам встречных собратьев-ходоков. Другое дело – собака. Добавьте ее, и все изменится. Гуляя с Генри по берегу в Данвиче, мы услышали немало сердечных приветствий.

– У вас спрингер? – поинтересовалась румяная блондинка в резиновых сапогах и непромокаемой куртке.

Дама тоже выгуливала спаниеля.

– Нет, кокер, просто крупный, – с некоторым самодовольством ответил я.

За короткое время в роли собачника я уже научился произносить фразы вроде «крупный кокер» без глупого хихиканья. Тем не менее дальнейшие расспросы румяной блондинки мне были ни к чему. Вдруг она захочет узнать, каким шампунем я купаю своего пса или где я приобрел поводок? Вряд ли мой блеф выдержит подобный допрос. Я отдавал себе отчет, что подзываю к себе Генри и беру его на поводок не только для того, чтобы уберечь от стычек с другими псами. Я еще и избегаю разговоров с собачниками, опасаясь разоблачения.

Обычно Генри мчит ко мне уже после второго-третьего призыва, и я без труда пристегиваю поводок к ошейнику. Однако, заметив на лесной тропинке лабрадора, я почему-то замешкался. Собаки друг друга облаяли, мы с хозяином лабрадора тревожно переглянулись, что-то произошло, и тут чужой пес испуганно отпрянул, а Генри шустро припустил ко мне. По дороге к машине в моей голове звучали три мысли:

1. Не будь я всю жизнь кошатником, я бы среагировал быстрее.

2. А Генри-то – задира. Надо за ним присматривать.

3. Мой пес уделал другого, более крупного пса. Класс!

12 февраля 2009

Мы с Ханной легко договорились насчет Генри. Я вывожу его, когда она уезжает в командировки. Если же у меня возникнет желание погулять с ним в любое другое время – пожалуйста, только надо предупредить Ханну хотя бы за день. Она почему-то довольна и благодарна. Странно, ведь на самом-то деле повезло мне. Я получаю двойную выгоду: средство для быстрого поднятия само-оценки (когда коты вытирают об меня ноги особо наглым образом) и собаку без сопутствующих ей хлопот. Конечно, я должен убирать собачьи экскременты и угощать Генри печеньем и жевательными косточками, зато не должен его мыть, покупать ему корм, платить ветеринару и слушать завывания по ночам. К тому же я мечтаю завести собаку, и общение с Генри – отличная практика.

Безусловно, времяпровождение с Генри оказывает влияние и на другие сферы моей жизни. Сегодня, например, мы с ним гуляли по побережью Северного Норфолка, возле Бернем-Овери-Стейт. Генри несколько раз прыгнул в реку и на обратном пути провонял всю машину. Я завез пса домой и поехал на железнодорожную станцию встречать друзей, Стива и Сью. В результате второй раз в жизни мне пришлось просить прощения за то, что мой автомобиль пахнет «мокрым спаниелем».

28 февраля 2009

Сегодня Генри опять помочился себе на лапу. Он не может ее нормально задрать, поскольку у него, по словам Ди, воспаление тазобедренного сустава. Честно говоря, никак не привыкну к тому, что собаки такие несамостоятельные, – я имею в виду работу их кишечника. Мало того, у Генри есть привычка какать прямо на проселочных дорогах, причем желательно за секунду до того, как из-за ближайшего поворота вылетит джип. Сегодня мы гуляли к югу от Нориджа, вблизи деревушки Лоддон. Не успел я склонить голову над экскрементами Генри, как меня чуть не сбил «Рендж-Ровер» – я вовремя откатился в придорожную канаву. Пес на инцидент не среагировал и с завидным равнодушием умчал пугать уток. Когда я несу в кармане пальто пакетик с какашками Генри, в голове часто звучит чей-то голос: «Собачники и правда согласны это делать? Каждый день?!» Временами я почти перестаю думать о пакетике – ощущаю, как свежий ветерок ласкает кожу, любуюсь огородным пугалом. Однако пакетик постоянно маячит где-то на краю сознания. Он сопровождает меня всю прогулку, не исчезая ни на миг, вес его все растет, растет… Постепенно я начинаю думать, что меня сопровождает не одно живое существо, а два.

18 марта 2009

Скольких животных мы встретили сегодня с Генри? Семнадцать. Скольких животных Генри разозлил? Четырнадцать.

24 марта 2009

У нас с Генри теперь много знакомых собак в округе. Мы даем им подходящие клички. Под «мы» я, конечно, подразумеваю только себя. Но поверьте: если б Генри умел придумывать клички своим четвероногим соперникам, он делал бы это с большим удовольствием. Генри – нахал и задира. Его дерзкие нападки сильно действуют на нервы чванливому далматинцу и холеному волкодаву. Зато нашего Генри никто не назовет высокомерным букой: он с одинаковой радостью приветствует и джек-рассела, и грейхаунда. Вот про Джането-Псину такого не скажешь. Кличку придумал я: эта собака поразительно похожа на моего кота Джанета. Сегодня Джането-Псина проплыла мимо нас, задрав нос и пушистый хвост. Вид у нее был такой важный, словно мы – лишь грязные песчинки на ее горизонте. Смешно, особенно в исполнении существа, которое является двойником самого безмозглого кота Восточной Англии.

7 апреля 2009

По-моему, я научился отдавать Генри команды приказным тоном. У меня даже голос сам собой грубеет. Ди между тем зовет Генри моим «альтер-псего». Видимо, из-за той самой прогулочной шапки – у нее уши, как у спаниеля. Генри по-прежнему не спешит на мой зов, но рано или поздно приходит всегда. Порой я забываюсь и чувствую себя настоящим собачником. Так было, например, сегодня на пустыре в миле от дома. Лишь когда Генри «завел разговор» с двумя бордер-колли и ирландским сеттером, иллюзия развеялась. Что стало тому виной? Мой наряд, который отец называет «пальтишко гомика»? Или мой вопль: «Эй! А ну отойди от собак! Они для тебя малость великоваты!» Обе версии имеют право на существование.