Джон Кутзее - Медленный человек

«И ты меня прости! – говорит он безмолвно, глядя ребенку прямо в глаза. – Я не хочу причинить вред, но я во власти силы, с которой мне не справиться!»

– У нас есть много времени, – говорит он самым рассудительным тоном. – Осталась еще неделя, прежде чем перестанут принимать заявления на следующий учебный год. Я попрошу моего поверенного написать письмо, гарантирующее оплату, тогда это не будет казаться столь личным. Поговорите еще раз с мужем, как только он успокоится. Я уверен, вы сможете привести его сюда, вы вместе с Драго.

Марияна с безнадежным видом пожимает плечами. Она говорит девочке что-то, чего он не понимает; ребенок поспешно выходит из комнаты и возвращается с большим количеством бумажных носовых платков. Марияна шумно сморкается. Слезы, слизь, сопли – менее романтичная сторона печали, изнанка. Подобно изнанке секса: пятна, запахи.

Сознает ли она, что произошло здесь, на этом самом диване, на котором она сидит? Может ли она это почувствовать?

– Или, – продолжает он, – если это стало вопросом чести, если ваш муж не находит возможным принять ссуду от другого мужчины, то, может быть, мы убедим миссис Костелло выписать чек – в качестве посредника, действующего в интересах добра.

Впервые он ставит эту Костелло в затруднительное положение. Его охватывает ликование.

Миссис Костелло качает головой.

– Я считаю, что не должна вмешиваться, – возражает она. – К тому же тут имеются определенные практические трудности, в которые я предпочитаю не вдаваться.

– Например? – спрашивает он.

– В которые я предпочитаю не вдаваться, – повторяет она.

– Я не вижу никаких практических трудностей, – говорит он. – Я выписываю вам чек, а вы выписываете чек школе. Ничего не может быть проще. Если вы не сделаете этого, если вы отказываетесь, как вы выражаетесь, вмешиваться, тогда просто уходите. Уходите и оставьте нас в покое.

Он надеется, что его резкость приведет ее в волнение. Но она нисколько не взволнована.

– Оставить вас в покое? – тихо повторяет она, так тихо, что он едва слышит. – Если бы я оставила вас в покое, – она переводит взгляд на Марияну, – если бы я оставила вас обоих в покое, что бы с вами было?

Марияна встает, снова сморкается, засовывает бумажный платок в рукав.

– Нам нужно идти, – говорит она решительно.

– Помогите мне подняться, Марияна, – просит он. – Пожалуйста.

На лестничной площадке, где их не слышит Костелло, она поворачивается к нему лицом.

– Элизабет – она хороший друг?

– Хороший? Нет, я так не думаю. Она не хороший друг, не близкий друг. Я ее никогда прежде и в глаза не видел, до недавнего времени. Вообще-то она совсем не друг. Элизабет профессиональная писательница. Она пишет романы. В настоящее время она рыщет в поисках персонажей, чтобы ввести их в книгу, которую задумала. По-видимому, она возлагает на меня какие-то надежды. На вас тоже, в дальнейшем. Но я не очень подхожу. Вот почему она мне докучает. Пытается подогнать меня под свой замысел.

«Она пытается управлять моей жизнью. Спасите меня» – вот что ему хотелось бы сказать.

Но, пожалуй, нечестно обращаться с просьбой к Марияне в ее нынешнем состоянии.

Марияна слабо ему улыбается. Хотя слез уже нет, глаза у нее покраснели, а нос распух. Яркий дневной свет жесток к ней: кожа без макияжа грубая, зубы желтоватые.

«Кто эта женщина, – думает он, – которой я так страстно желаю себя отдать? Тайна, сплошная тайна».

Он берет ее за руку.

– Я за вас постою, – говорит он. – Обещаю, что я вам помогу. Я помогу Драго.

– Мама! – ноет ребенок.

Марияна высвобождает свою руку.

– Мы должны идти, – говорит она и уходит.

– У меня гости, – объявляет он Костелло. – Боюсь, что это будет вечер не в вашем вкусе. Возможно, вы захотите иначе провести время.

– Конечно. Я рада, что вы снова вращаетесь в обществе. Дайте-ка подумать… Что же мне сделать? Пожалуй, я пойду в кино. Идет там что-нибудь стоящее, не знаете?

– Я не совсем ясно выразился. Когда я говорю о том, чтобы иначе провести время, я имею в виду, что вы остановитесь в каком-нибудь другом месте.

– О! И где же это я должна остановиться, как вы полагаете?

– Не знаю. Может быть, там, откуда вы явились.

Следует пауза.

– Так, – наконец говорит она. – По крайней мере, вы говорите прямо. – И добавляет: – Вы помните, Пол, историю о Синдбаде и старике?

Он не отвечает.

– На берегу разлившегося ручья, – продолжает она, – Синдбад встречает старика. «Я стар и слаб, – говорит старик. – Перенеси меня на другой берег, и Аллах благословит тебя». Поскольку Синдбад добрый парень, он взваливает старика на плечи и переходит ручей вброд. Но когда он добирается до другого берега, старик отказывается слезть. Причем он так сильно сжимает ногами шею Синдбада, что тот начинает задыхаться. «Теперь ты мой раб, – говорит старик, – и должен выполнять все мои приказания».

Он помнит эту историю. Она была в книжке с названием «Legendes dorйes», «Золотые легенды», которая в Лурде хранилась у него в сундуке с книгами. Он ясно помнит иллюстрацию: тощий старик, на котором нет ничего, кроме набедренной повязки, сжимает жилистыми ногами шею героя, в то время как герой шагает по пояс в воде. Что случилось с этой книгой? Что случилось с этим сундуком и остальными аксессуарами французского детства, которые вместе с его семьей пересекли океан, направляясь в новую страну? Если бы он вернулся в дом голландца в Балларэте, нашел бы он их в подвале: Синдбада, и лису с вороной, и Жанну д’Арк, и остальных его друзей из книг – в картонных коробках, терпеливо поджидающих, чтобы маленький хозяин вернулся и спас их? А может быть, голландец давным-давно их выбросил, после того как овдовел?

– Да, я помню, – говорит он. – Должен ли я понимать это так, что я – Синдбад из этой истории, а вы – старик? В таком случае вам предстоит столкнуться с определенной трудностью. У вас нет средств – как бы это поделикатнее выразиться – нет средств забраться мне на плечи. А я не собираюсь вам в этом помогать.

Костелло еле заметно улыбается.

– Быть может, я уже там, – отвечает она, – а вы этого не знаете.

– Нет, миссис Костелло, это не так. Я вам не подвластен, ни в каком смысле этого слова. И собираюсь это доказать. Я попрошу вас, будьте любезны вернуть мой ключ – ключ, который вы взяли без моего разрешения; покиньте мою квартиру и не возвращайтесь сюда.

– Невежливо так разговаривать со старой женщиной, мистер Реймент. Вы уверены, что имеете в виду именно это?

– Это не комедия, миссис Костелло. Я прошу вас удалиться.

Она вздыхает.

– Ну что же, очень хорошо. Но я совершенно не представляю, что со мной будет: идет проливной дождь, и сумерки быстро сгущаются.