Даниэла Стил - Высшая милость

Чувствуя себя идиотом, Том вернулся в госпиталь на следующее утро и сразу увидел Мелани. Она шла в сторону сарая с газовыми стиральными машинами, в руках у нее была кипа белья, и она споткнулась и чуть не упала, увидев его. Он помог ей загрузить в барабаны белье и все извинялся за свое глупое вчерашнее поведение.

– Я прошу прощения, Мелани. Обычно я не такой идиот. Я просто никак не ожидал увидеть тебя здесь, и потому твое имя мне ничего не сказало.

Она улыбнулась ему:

– Брось, ерунда. Нашел, за что извиняться… Я выступала на благотворительном вечере здесь в четверг ночью.

– Я обожаю твои песни и твой голос. И лицо твое мне показалось знакомым, – с облегчением рассмеялся он. – Я подумал, что, может, в Беркли где-то встречал тебя.

– Жаль, что нет, – весело засмеялась она. – Я совсем не расстроилась, что ты меня не узнал. Честно. Иногда очень неприятно, когда тебя все узнают и начинают докучать вниманием.

– Пожалуй… – он наклонил голову к плечу, соглашаясь с ней.

Они вернулись на центральный плац, налили в бутылки воды из цистерны с питьевой водой и присели на бревно, чтобы поговорить. Это было очень красивое место. Вдали виднелся мост Голден-Гейт-Бридж, и в заливе в солнечных лучах сверкала вода.

– Тебе нравится то, что ты делаешь? Я имею в виду твою работу?

– Иногда да. Иногда бывает очень тяжело. Моя мать все время меня подгоняет. Я знаю, что я должна быть ей благодарна. Это она сделала мою карьеру и привела меня к успеху. Она постоянно мне об этом твердит. Ей всегда этого хотелось больше, чем мне самой. Я просто люблю петь и люблю музыку. Иногда выступления, концертные туры и шмотки доставляют мне удовольствие, но чаще нет. Утомляют. И у тебя нет права выбора. Либо ты пашешь с утра до вечера, либо ничего не будет. Золотой середины нет.

– Ты когда-нибудь отдыхала? Или хотя бы делала перерыв?

Она отрицательно покачала головой и вдруг рассмеялась, осознав, как по-детски это звучит:

– Мама не разрешает. Она говорит, что это равносильно профессиональному самоубийству и что в моем возрасте не отдыхают. Я хотела поступить в колледж, но при такой жизни, как у меня, это нереально. Популярность пришла ко мне, когда я училась на предпоследнем курсе в средней школе. Я ушла из школы и занималась с репетиторами, сдала выпускной экзамен и получила диплом о среднем образовании. Я не шутила, когда сказала, что очень хочу учиться в медицинском колледже. Но мама никогда мне этого не позволит.

Даже для нее самой собственные слова звучали как сказка про бедную маленькую богатенькую девочку. Но Том умел уловить суть и увидел, под каким прессом приходится жить Мелани. В отличие от других, он не воспринимал ее слова как шутку. Она с грустью рассказывала ему о своей жизни. Складывалось впечатление, что она сожалеет, что довольно большой кусок ее юности безвозвратно потерян. Он ощутил это, когда посмотрел на нее, и ему вдруг стало ее очень жалко.

– Я бы очень хотел увидеть твое выступление, – сказал Том задумчиво, – особенно сейчас, когда познакомился с тобой.

– У меня концерт в Лос-Анджелесе в июне. Потом гастроли. Сначала Вегас, а потом по всей стране. Июль, август и часть сентября. Может быть, сможешь приехать в июне.

Обоим очень понравилась эта идея.

Не торопясь, они дошли до госпиталя, попрощались у входа, и Том пообещал заскочить к ней чуть позже. Он не спросил ее, есть ли у нее парень, а она забыла упомянуть Джейка. Он очень неприятно вел себя с того момента, как они здесь обосновались. Постоянно жаловался. Хотел домой. О том же самом мечтали и остальные восемьдесят тысяч человек, но терпели. Те неудобства, с которыми им приходилось мириться, не были созданы специально для того, чтобы раздражать их. Что-то в этом роде она сказала Эшли накануне вечером и добавила, что Джейк ведет себя как ребенок, и она от него устала, он такой инфантильный и эгоистичный… Однако она забыла про него и даже про Тома, когда вернулась и начала помогать Мэгги.

Встреча членов «АА», организованная Эверетом в тот вечер в лагере, имела грандиозный успех. К его огромному изумлению, пришли около сотни человек. Плакат с надписью «Друзья Билла В.» сразу привлек внимание тех, кто знал, о чем идет речь. Утром на центральном плацу объявили о месте, где пройдет встреча. Длилась она два часа, и Эверет чувствовал себя обновленным, когда вошел в госпиталь в половине девятого, чтобы рассказать обо всем Мэгги.

– Вы были правы! Встреча непременно должна была состояться – и состоялась! Благодаря вам, вашей проницательности и необыкновенному чутью…

Его глаза светились счастьем и вдохновением. Она была рада. Ее работа закончилась на сегодня, Мелани ушла в свой ангар, а они все сидели и разговаривали.

Наконец она отметилась в книге ухода, и они вместе вышли из госпиталя. Эверет проводил ее до отдельного здания, где размещались волонтеры всех религиозных конфессий. Тут жили монахини, священники, главы религиозных орденов, монахи, несколько раввинов и два буддийских священника в оранжевых облачениях. Они приходили и уходили, пока Мэгги и Эверет сидели на ступеньках у входа. Ей доставляло удовольствие разговаривать с ним. Он чувствовал себя наверху блаженства. Уходя, он опять благодарил ее:

– Спасибо, Мэгги. Вы необыкновенный друг.

– Вы тоже, Эверет, – улыбнулась она. – Я рада, что все получилось.

На мгновение она представила, как бы он расстроился, если бы никто не пришел. Но группа договорилась, что будет встречаться каждый день в одно и то же время. Она предполагала, что число людей будет постепенно расти. Все нуждались в разрядке. Она и сама это ощущала. Каждое утро священники служили мессу, и для нее это было таким же настроем на новый день, как для Эверета его встречи. Она молилась не меньше часа перед тем, как лечь спать, иногда и больше, если не могла уснуть. Дни проходили для нее в тяжелой, изнуряющей душу и тело работе.

– Увидимся завтра, – уходя, пообещал он ей. Она вошла в здание. Холл освещали фонари, работающие на батарейках. Идя по лестнице, она все еще думала об Эверете. В комнате, помимо нее, жили еще шесть монахинь. Все они добровольно работали в Пресидии. Но впервые за многие годы она почувствовала себя одиноко. Одна из монахинь два дня жаловалась на то, что не имеет возможности ходить в рясе, которая осталась в монастыре. Когда от утечки газа произошел пожар, их всех срочно эвакуировали и привезли в Пресидию в банных халатах и тапочках, и теперь она сетовала, что без рясы ходит как голая…

Впервые в жизни Мэгги чувствовала себя среди монахинь не такой, как они. Они казались ей какими-то ограниченными. Она обнаружила, что вспоминает разговор с Эверетом о том, как ей нравится быть монахиней. Так оно и было, конечно, однако иногда другие монахини и даже священники раздражали ее. Иногда она забывала об этом. Ее самой сильной связью была связь с Богом и с теми потерянными душами, с кем она работала. Члены религиозных орденов временами тоже раздражали ее, особенно когда проявляли самоуверенность и узколобость, когда это касалось их личных жизненных предпочтений.