Даниэла Стил - Высшая милость

– Думаю, что сейчас Салли уже поймали с поличным и на этой неделе Комитет по ценным бумагам и биржам начнет проверять его финансовые документы, ну а потом и мои, когда город заработает… Мы с ним в одной лодке. Потом инвесторы предъявят судебные иски о нецелевом использовании средств, об их незаконном присвоении, обвинят в хищении и мошеннических операциях. – И, словно чтобы еще нагнать страху, Сет добавил: – Я совершенно уверен, что мы потерям и дом, и все, что у нас есть.

– А что потом? – упавшим голосом спросила Сара. Ее не столько ужасала потеря всего их имущества и положения в обществе, сколько то, что Сет оказался бесчестным человеком. Аферист и мошенник. Она знала и любила его шесть лет только для того, чтобы обнаружить, что совсем его не знает? Если бы он у нее на глазах превратился в оборотня, это бы потрясло ее гораздо меньше. – А что будет со мной и детьми?

– Я не знаю, Сара, – честно ответил ей Сет. – Тебе, наверное, придется искать работу.

Она кивнула: да-да, обо всем этом они уже говорили утром в пятницу. И это еще не самое страшное. Она бы еще больше захотела работать, если бы это помогло им, но если ему вынесут приговор, как они будут жить, что будет с их браком? Что, если его посадят в тюрьму и как надолго? Она не решалась произнести это вслух, чтобы спросить его. Он покачал головой, и слезы медленно скатывались по его щекам. Ее пугало еще и то, что во всей этой ситуации он не думал о них – а только лишь о себе. Что будет с ней и детьми, если его посадят, в который раз за эти дни спрашивала она себя.

– Так ты уверен, что, как только город откроют, можно сразу ждать появления полиции? – Носить в себе эти картины ей стало невмоготу, и потому-то она начала этот разговор, словно он мог рассеять густоту мучительного ожидания возмездия.

– Не знаю. Полагаю, что вначале начнет проверку Комиссия. Они докопаются довольно быстро. Как только у нас откроются банки, деньги будут обнаружены, и мне крышка. – Она кивнула. Все так. Они уже говорили об этом в пятницу утром – ничто с тех пор не изменилось.

– Ты говорил, что вы с Салли проделывали это и раньше. И много раз? – Ее глаза холодно смотрели на него, словно препарировали, словно она хотела измерить градус его цинизма.

– Несколько раз, – с напряжением отвечал он. Его слезы высохли.

– Сколько – несколько? – Зачем-то она хотела это знать точно.

– Какое это имеет значение? – У него заходили желваки. – Три… может быть, четыре раза. Он помог мне это организовать. Первый раз я проделал это в самом начале, когда мы только приступили к работе. Надо было привлечь интерес к фонду и немного подстегнуть инвесторов. Надо было показать товар лицом. Сработало… я повторил. Это позволяло привлечь серьезных инвесторов, которые были уверены, что в банке у нас приличная сумма. – Он говорил спокойно, взвешенно, будто делал доклад на коллегии или вел мастер-класс. У нее не укладывалось в голове, как он мог это делать с такой изумительной легкостью. Чудесный мальчик, о котором все говорили, был мыльный пузырь…

– Со службой внутреннего налогообложения у нас тоже проблемы? – обмерла она вдруг. Если да, то ведь и ее, Сару, тоже могут привлечь, ибо они заполняли общую налоговую декларацию. Что будет с детьми, если и ее посадят в тюрьму? Она похолодела, ей не хватало воздуха, сердце забухало. Но она держала себя в руках.

– Нет, все в порядке. Наши декларации чистые как стеклышко. Я бы не подложил тебе такую свинью.

– Почему нет?.. – Теперь ее глаза наполнились слезами, и они медленно покатились по ее бледным щекам. У нее не было больше сил выглядеть сдержанной. Землетрясение было просто мелочью по сравнению с тем, что их ожидало. Что она скажет своим родителям? Они придут в ужас, скандал дойдет до прессы. Замять его не удастся. Она уже представляла, как этот скандал станет главной газетной новостью, особенно если ее мужу вынесут обвинение и посадят в тюрьму. Уж газетчики постараются с размахом описать их позор. Как же – роскошная сенсация. Чем выше он поднялся, тем больнее будет падать. Она встала и заметалась по комнате – быстрые шаги взад-вперед успокаивали расходившиеся нервы.

– Нам надо нанять адвоката, очень хорошего адвоката, – она прижала пальцы к вискам.

– Я позабочусь об этом, – ответил он.

Сара стояла у окна и смотрела на улицу. Оконные рамы соседнего дома все еще валялись на тротуаре. Вокруг был чудовищный беспорядок, и некому было прибраться. Что ж, сейчас надо приводить в порядок весь город. Но это не идет ни в какое сравнение с тем беспорядком, который предстоит разгребать Сету.

– Я очень сожалею обо всем, Сара, поверь, – прошептал он.

– Я тоже. – Она повернулась к нему. – Я не знаю, значит ли это что-нибудь для тебя, но я люблю тебя, Сет. С первой минуты нашей встречи. И до сих пор, даже после всего, что ты мне рассказал. Я просто не знаю, как из этого выйти, если вообще можно найти выход из всего этого. – Она не стала ему говорить, что не знает, сможет ли когда-нибудь простить его позор и его ложь. Если на самом деле он был так не похож на того человека, за которого она его принимала, тогда кого же она любила? Она смотрела на него – и видела в нем постороннего. Постороннего, который обманом вломился к ней в жизнь.

– Я тоже тебя люблю, – жалким голосом пролепетал он. – Никогда я не думал, что так случится. Думал, нас никогда не поймают. – Сара усмехнулась. Он произнес это так, словно стащил яблоко из магазинной тележки или не вернул книгу в библиотеку. Боже правый, да понимает ли он всю глубину своего падения – и серьезность того, что он натворил? Или, как дитя, скажет: «я больше не буду»?

– Дело не в этом. Дело не в том, что тебя поймают. Важно, кем ты был и о чем ты думал, когда совершал это. Во имя чего рисковал и изворачивался. Почему у тебя появилось желание обманывать людей и врать им, не только твоим инвесторам, но и своей семье. Дети тоже ведь пострадают. Если тебя посадят в тюрьму, им придется жить с этим всю жизнь, зная, что совершил их отец. Как они смогут посмотреть тебе в глаза, когда вырастут? Что им думать о тебе?

– Что я простой смертный и совершил ошибку, – печально уронил он. – Если они любят меня, то простят… и ты тоже.

– Что, вот так просто? Просто ты совершил ошибку? Скажите, пожалуйста… Это вроде как сесть не на тот автобус… или выйти не на той станции… А вот я не уверена, что это так просто. Я не знаю, как ты выберешься из всего этого, как мы все выберемся. Как забыть, что тот человек, которому ты безоговорочно доверял, оказался лжецом и обманщиком, вором… мошенником… как мне тебе после этого доверять? Все так гнусно и мерзко…

Он молчал и внимательно смотрел на нее. Вот уже три дня он не подходил к ней. Не мог. Она отгородилась от него трехметровой стеной. Даже ночью, в кровати, каждый из них сворачивался калачиком на своем месте, далеко отодвинувшись от другого. Он не дотрагивался до нее, а она не могла заставить себя помочь ему в этом. Она была слишком задета и сильно страдала, лишившись иллюзий и находясь в состоянии полного разочарования. Он хотел, чтобы она простила его, поняла и поддержала, но она не представляла себе, получится ли у нее, сможет ли она что-то для него сделать. Его поступок выбил у нее почву из-под ног.