Даниэла Стил - Высшая милость

– Я продам свои драгоценности, – твердо сказала Сара. Драгоценности ее не волновали, а вот потеря дома очень расстраивала.

– Мы можем снять квартиру. – Сет уже выдвигал свой план. Расплата еще не наступила, но он уже смирился с поражением. Его фонд был закрыт. Никаких доходов больше не будет, а на защиту потребуется очень много денег. Его шестидесятимиллионная выходка будет стоить им всего, что у них было. В дополнение к тому тюремному сроку, который они ему дадут в случае признания его вины, их ожидают убийственных размеров штрафы. А иски инвесторов о возмещении ущерба выпотрошат их окончательно. В скором времени они станут нищими.

– Я сниму себе квартиру отдельно, – тихо сказала Сара. Она приняла это решение накануне ночью, когда он был в тюрьме. Мэгги была права. Она пока не знала, что собирается делать, но ей стало совершенно ясно, что прямо сейчас она не хочет с ним жить. Может быть, позже они снова будут вместе, но сейчас она хотела снять квартиру для себя и детей и планировала получить работу.

– Ты уезжаешь? – озадаченно спросил Сет. – Как это будет выглядеть в глазах ФБР? – Это единственное, что его сейчас волновало. – А мой имидж?

– Мы оба уезжаем, уж так случилось. А выглядит это так, что ты совершил дьявольскую ошибку, она меня потрясла, и мы на время расстаемся. – Все это было правдой. Она не хотела разводиться, просто ей нужно было сейчас личное пространство. Она не могла дольше чувствовать себя частью процесса, который влечет за собой разрушение их жизни только из-за того, что он решил быть мошенником, а не честным человеком. Все это время после встречи с Мэгги она много молилась, и ей становилось легче. Мэгги предсказывала, что так оно и будет – грустно, но правильно. Шаг за шагом, не спеша.

На следующий день Сара позвонила в агентство по недвижимости и выставила дом на продажу. Она позвонила и поручителю, чтобы рассказать, какие действия они предпринимают, чтобы он не заподозрил каких-либо хитростей с их стороны. В любом случае документы на дом были у него в руках. Он объяснил ей, что имеет право одобрить продажу и удержать из вырученной суммы десять миллионов. Остальные деньги будут принадлежать им. Он поблагодарил ее за звонок и не высказал этого – но почувствовал симпатию к ней. А ее муж идиот. Даже когда он встречался с ним в тюрьме, тот держался напыщенно и высокомерно. Поручитель уже видел таких типов. Все они руководствовались лишь своим раздутым эго и подставляли под удар свои семьи и жен. Он искренне пожелал ей удачи.

Все последующие дни Сара обзванивала своих знакомых в городе и в Силиконовой долине в поисках работы. Она составила резюме, в котором подробно рассказывалось о ее программе в школе бизнеса в Стэнфорде, работе на Уолл-стрит в фирме, которая занималась инвестиционно-банковскими операциями. Она хотела получить лицензию брокера или работать в банке. У нее были рекомендательные письма и дипломы, не хватало только работы. А в это время просто любопытствующие и действительно заинтересованные потенциальные покупатели вились вокруг их дома.

Сет арендовал для себя пентхауз в отеле, известном под названием «Отель Разбитых Сердец на Бродвее». Это было современное здание, в котором было много небольших, но богато обставленных апартаментов, особенно популярных среди мужчин, которые только что расстались со своими женами. Сара выбрала маленькую уютную квартиру в доме викторианской эпохи на Клей-стрит. В ней было две спальни, одна для нее, другая для детей. Около дома было парковочное место на одну машину и крошечный садик. Арендные ставки после землетрясения резко упали, и она сняла эту квартиру за хорошую цену. С первого июня она сможет въехать туда.

Она поехала в Пресидию, чтобы рассказать Мэгги о своих делах. Мэгги было очень жаль ее, но ее радовало, что Сара не сидит на месте, а принимает обдуманные и мудрые решения. Сет вышел из тюрьмы и купил новый «Порше» взамен «Феррари». Он провернул это дельце, не имея наличных, что, в свою очередь, привело его адвоката в бешенство. Он напомнил ему, что в данный момент надо вести себя максимально скромно и не выпендриваться. Он нанес ущерб большому числу людей своими операциями, и его пышность не произведет благоприятного впечатления на судью. Сара купила подержанный «Вольво» взамен «Мерседеса». Ее украшения отправились на продажу в Лос-Анджелес. Родителям она до сих пор ничего не сказала. Они в любом случае не смогут ничем ей помочь, но по меньшей мере могли бы ее поддержать. И до сих пор по какому-то чудесному стечению обстоятельств сообщение об обвинении Сета все еще не появилось в прессе, как и новость об уголовном деле в отношении Салли. Но она знала, что так продлится недолго. Потом все станет известно, даже с бо́льшими подробностями, чем сейчас.

Все дни после землетрясения Эверет занимался публикацией снимков. Самые подходящие он предложил в «Эксклюзив», и они опубликовали целую серию посвященных землетрясению в Сан-Франциско фото. Как он и предполагал, на обложке они поместили фотографию Мелани в камуфляжных брюках. Они опубликовали только одну фотографию Мэгги и сделали под фотографией подпись, что на ней изображена монахиня-волонтер в полевом госпитале в Сан-Франциско.

Другие фотографии он продал в другие издания – «Эксклюзив» разрешил ему сделать это, так как у них было больше фотографий, чем они могли использовать, и к тому же они не хотели слишком много внимания уделять землетрясению. Их больше интересовали светские новости, потому они посвятили шесть страниц Мелани и только три всем остальным. Эверет написал статью, в которой самым лестным образом отозвался о жителях города и о самом городе. У него был экземпляр журнала, который он хотел отправить Мэгги. Но помимо этого, у него была дюжина невероятно зрелищных фотографий с ее изображением. На кадрах, где она оказывала помощь пострадавшим, ее лицо было наполнено светом. На одном снимке она держала на руках плачущего ребенка. На другом в тусклом свете было запечатлено, как она успокаивает пожилого мужчину с глубокой раной на голове. Еще на нескольких фотографиях она смеялась своими ярко-синими глазами – он сделал их, когда она просто разговаривала с ним. А еще один снимок он сделал, когда отъезжал на автобусе от госпиталя – ее глаза были грустными и опустошенными. Глядя на него, ему хотелось плакать. Он развесил ее фотографии по всему дому. Она наблюдала за ним, когда он завтракал по утрам, сидел за столом вечером или лежал на диване и, не отрываясь, смотрел на ее лицо. Он хотел сделать для нее копии и наконец сделал. Но точно не знал, куда их отправить. Он звонил ей несколько раз на сотовый телефон, но она не ответила. Дважды она ему перезванивала, но потом пропускала его звонки. Это напоминало игру, когда два человека не могут дозвониться друг до друга и оставляют голосовые сообщения. Да, собственно, они просто были очень заняты. Как бы то ни было, но с момента своего отъезда из Сан-Франциско он ни разу с ней не поговорил. Он ужасно по ней скучал и хотел, чтобы она увидела себя такой чудесной на фотографиях, и показать ей остальные снимки.