Джек Кэнфилд - Куриный бульон для души. 101 история о любви

В конце концов отцу стало значительно хуже. Нас вызвали в пансионат. Отец был очень слаб, ничего не ел и едва мог говорить. Во всяком случае, мама не понимала, что происходит. Она была занята своими обычными делами, проводила много времени в блуждании по коридорам, перекладывала вещи с места на место в шкафу и т. п. Это было равносильно тому, как если бы она просто не понимала, что отец находился рядом и был болен.

Это продолжалось следующие несколько дней. Состояние отца стабильно ухудшалось. Каждый из нас по очереди проводил у его постели большую часть времени, и каждый держал отца за руку и говорил с ним. Было невыносимо видеть, как он страдает, а он страшно мучился! В пансионате его держали на обезболивающих, и даже при этом он не чувствовал облегчения. На четвертый день я пошла на работу, планируя прямо из офиса отправиться к отцу. Где-то в полдень я вдруг почувствовала, что должна идти к нему прямо сейчас, в эту минуту. Я оставила работу, пошла в пансионат и нашла там свою сестру Джо. Она сказала, что ехала на работу, как вдруг почувствовала совершенно отчетливо, что хочет увидеть отца, поэтому развернула машину и направилась в пансионат. Джо и я провели день, прислушиваясь к неровному дыханию отца и разговаривая с ним. Сиделки приходили каждые два часа, чтобы поменять его положение и сделать все, что требуется. Он не открывал глаз и не говорил в течение последних четырех дней, не считая стонов боли.

Около пяти часов Джо нужно было уходить. Другая наша сестра должна была прийти в половину седьмого, так что я осталась ее ждать. Вскоре сиделки привели в комнату маму.

Я попросила:

– Сядь и поговори со мной, мама.

Она вошла, присела возле меня, и я приготовилась услышать то же, что слышала уже много раз. Вместо этого мама посмотрела на меня, затем на отца и сказала:

– Джек умирает, ведь так?

Я ответила, что он умирает и что он переполнен болью.

Мама сказала:

– Я не хочу, чтобы ему было больно.

Я предложила ей подойти поближе и сказать ему это самой, желая узнать, не изменится ли ситуация.

Внезапно эта пациентка с болезнью Альцгеймера снова стала моей мамой! Она подошла к отцу, взяла его за руку и начала говорить с ним.

– Джек, я так тебя люблю, ты был прекрасным мужем и отцом. У меня так много воспоминаний о том, что мы делали вместе. Я не хочу, чтобы ты покидал меня, и я буду очень скучать, но еще больше я не хочу, чтобы ты страдал.

Мама говорила ему что-то еще около тридцати минут. В это время отец открыл глаза и неотрывно смотрел на нее.

Я знала в сердце, что Господь послал отцу особый подарок… мама позволила ему уйти.

Две сиделки присоединились к нам и встали рядом с постелью отца. Мы все трое плакали, глядя на это чудо! Мама не отпускала руку отца, целовала его и говорила с ним. Большая часть того, что она сказала, была понятна лишь ему одному. Это был сокровенный разговор между мужем и женой. В чем я действительно уверена, так это в том, что отцу очень нужно было услышать эти слова от человека, в котором он нуждался больше всего в те минуты.

Сиделка сообщила, что легкие отца быстро заполняются жидкостью, и, вероятно, стоило бы всех позвать. Я вышла из комнаты и поспешно обзвонила всех еще раз. В течение часа все были там. Мама вернулась в свое обычное состояние и не обращала никакого внимания на отца. Мы переодели ее в пижаму, она легла в постель и сразу заснула. Пару часов спустя ничего не изменилось. Мы все ушли домой, за исключением моей сестры Тэмми, оставшейся там на ночь.

Спустя час после того как мы разъехались, зазвонил телефон. Тэмми, всхлипывая, сообщила: «Отец ушел».

Я знала в сердце, что Господь послал отцу особый подарок… мама позволила ему уйти.

Когда отцу поставили диагноз «рак легких последней стадии», путь, который он прошел, борясь со своим недугом, был нелегким. Но он ни на минуту не оставался один: Бог, семья и друзья были с ним на протяжении всего этого периода. Химиотерапия могла бы, возможно, как-то замедлить распространение опухоли, но мы все знали, что эта болезнь чрезвычайно плохо поддается лечению, и прогноз о том, что ему осталось жить шесть месяцев, вполне мог стать реальностью.

Наблюдать за тем, как отец теряет волосы и страдает, было нестерпимо. Но помимо слез и боли было столько прекрасного, так много удивительных бесценных подарков, которыми мы – его семья и друзья – были осчастливлены. И пока месяцы складывались в года, мы все понимали, как ценен каждый день, проведенный с ним. Уроки, которые он преподал нам тогда, останутся навсегда в моем сердце.

В течение последних двух с половиной лет отец учил меня надежде: тому, как бороться и когда сдаваться. Он учил меня вере. Не только вере в Бога, но также тому удивительному доверию между мужем и женой. В течение последних нескольких недель его жизни мама большую часть ночей провела в больничной палате, сидя рядом с его постелью. Она в полном смысле слова казалась мне святой, постигшей все таинства брака и значение слов «в болезни и здравии». Отец верил в нее и в те обязательства, которые они дали друг другу сорок восемь лет назад. Я совершенно ясно видела во взгляде, которым он смотрел на нее, благодарность за любовь и служение.

Одним жарким и душным августовским днем казалось, мир все тот же и все идет своим чередом. Но для меня это было что угодно, только не обычный день – это был незабываемый момент времени. День, когда мне посчастливилось стать свидетелем одного из самых замечательных примеров преданности моих родителей друг другу. Семьдесят два часа назад у отца был приступ, чуть не приведший к смерти, когда он неожиданно перестал дышать. И вот теперь он лежал в реанимации, окруженный различными приборами и мониторами. Он выжил, но если этому суждено случиться снова, мы должны были знать, что он хочет.

Когда мама начала говорить с ним об этом, я не была уверена, что смогу сохранить самообладание. Ей было так непросто спрашивать его. Она начинала и останавливалась несколько раз, но в конце концов после глубоких вдохов и слез спросила, хочет ли он отказаться от реанимации, если это случится снова. Отец оставался безмолвным. Впервые за всю жизнь у него не было слов. Минуты казались часами, когда я сидела там, пытаясь заглушить рыдание, рвавшееся наружу. Я стала фокусировать взгляд на маленьком деревянном кресте, висевшем на стене. «Пожалуйста, Господи, помоги мне быть сильной». Я молча молилась, снова и снова. Затем отец нарушил тишину, и мы услышали его такой привычный, знакомый голос.