Лия Флеминг - Девушка с «Края Света»

Флорри как-то шепнула по секрету, что Джеку прописали электрошоковую терапию, новомодное средство, которое должно вывести его из летаргии. На его голову положат специальные подушечки и пропустят через них ток, который вызовет судорогу в его мозге. Доктор заверил их, что это безопасно и, возможно, поставит его на ноги. У Бена такое лечение вызывало ужас.

Миррен почти не рассказывала о своих поездках. Иногда она задерживалась и ходила в кино. Никто не упрекал ее, но она, казалось, утратила интерес к хозяйству. В последнее время она часто просыпала, поначалу ходила сонная и лишь после чая взбадривалась и была готова начать день.

Никто не видел, чтобы Миррен поднималась к «Краю Света», и она даже не подозревала о сюрпризе, который ей готовят. Дитеру было велено под любым предлогом помешать ей, если он увидит, что она направится в ту сторону.

Война закончилась, но инструкций для фермеров стало еще больше, не отменили и карточки, так как давала о себе знать нехватка продовольствия и людских ресурсов. Бен на время отложил свои планы – пока было не время уезжать из долины.

Он по-прежнему сотрудничал с «Молодыми фермерами» и вернулся под крылышко преданной Лорны, которая преподавала в деревенской школе. Они вместе ходили на прогулки и на танцы. Она помогала ему подготовить овец к конкурсу в Риблхеде, вычесывала их и приводила в порядок, когда Миррен забыла послать вовремя заявку. Она была хорошей компанией, и Бен забывал про свои тревоги, когда она была рядом и болтала о всякой чепухе.

Вся долина знала про их недавнюю трагедию и спрашивала про Джека. Что можно было сказать, разве что о медленном выздоровлении? Бен чувствовал, что обязан до своего отъезда улучшить настроение в семье, поэтому и торопился закончить свой секретный проект. Он не навещал Джека – знал, что не будет желанным посетителем.

За несколько недель «Край Света» преобразился; появились большая жилая комната с кладовой и кухней, лестница, ведущая в две спальни. Весь верхний этаж был облицован деревянными панелями неизвестного происхождения. Материалов не хватало, поэтому их где-то и каким-то образом добывали, и лишних вопросов лучше было не задавать.

Там была вода в колодце и маленький каменный туалет в стороне. Миррен быстро наведет в доме уют во всех смыслах. Бен как-то не был уверен, что Джека устроит такая жизнь, но лиха беда начало, да это и лучше, чем жить с его родителями.

Том и Флорри подумывали летом сдавать Крэгсайд горожанам. Для семьи он стал теперь слишком велик, его следовало бы продать, но кому нужен этот холодный сарай? Пускай лучше он зарабатывает на свое содержание.

Миррен догадывалась, что все будут жить на ферме Скар-Хед, но проявляла мало интереса к этим планам. Бен подумал, что это безразличие вошло у нее в привычку, от которой трудно избавиться. Иногда она бывала такой, как прежде, возилась на кухне и в саду, ходила на рынок. В другое время рыдала и не выходила из своей спальни. Все были довольны, что она навещает Джека, но ее отсутствие было непредсказуемым, она подолгу не возвращалась. Странно, ведь прежде она была такой пунктуальной.

Все это из-за потери Сильвии, вздохнул Бен. Крэгсайд никогда не станет прежним. Как хорошо, что дедушка с бабушкой не видели таких перемен. Он понадеялся, что его сюрприз вернет Миррен и Джека к жизни и даст им надежду на будущее. А уж остальное будет зависеть от них.

Миррен спрятала яйца в корзинку, завернув их в чистую пижаму Джека. В городе свежие яйца на вес золота, сливочное масло тоже; все строго ограничено и из-под прилавка. Так что ее продукты шли на ура, покупатели были готовы платить больше положенного за фермерскую продукцию. А в сезон никто на ферме не хватится нескольких яиц.

Она всегда захватывала немного сладостей и булочек для Джека, но у него не было аппетита. Ее визиты делались все короче и короче, а еще она старалась избегать того ужасного доктора. Но она хотя бы всегда заглядывала к мужу, а потом отправлялась гулять по городу.

Джек заслуживал всего, что на него обрушилось. Ей хотелось, чтобы он вспомнил все и смог почувствовать боль, какую чувствовала она, и боль, и вину, и гнев в полной мере. Это желание оправдывало ее поездки.

Она снова привыкала к городу, толпам и анонимности. Тут, в Скарпертоне, никто не знал ее историю. Она бродила по улицам, разглядывала полупустые витрины, отсрочивая тот неприятный час, когда ей придется снова увидеть большие железные ворота и запертые двери.

Для этого ей требовалось немного успокоительного средства, и оно ждало ее за углом, за черной дверью бакалейной лавки Бреннана: ее обычная бутылочка янтарного нектара. Лекарство, если принимать его в маленьких дозах, которое поможет ей выдержать предстоящий визит.

Все делалось по-дружески. Она выкладывала свои продукты, а Алф Бреннан доставал бутылочку: без лишних вопросов и имен. Но она и не злоупотребляла своим «лекарством». Да, верно, она нарушила свой пожизненный обет воздержания от алкоголя, но ведь она уже взрослая и знает, как пить виски – медленно и по чуть-чуть. Оно не отличается от пилюль дока Мюррея, но, в отличие от них, это лекарство ей помогало. К тому же это всего лишь временно, пока она не почувствует себя лучше. Ведь как-то нужно прожить эти ужасные месяцы.

Никто не знал ее здесь, сделки были строго баш на баш, но в этот раз она привезла больше продуктов, чтобы не остаться без своего лекарства, если пропустит поездку.

Сначала она ненавидела этот запах. Так пахло от папы, когда он был пьяный. Но теперь, как ни странно, она находила в нем утешение. Поначалу она зажмуривалась и глотала обжигающую жидкость, а теперь могла пить глоточками и не морщиться. Наслаждаться вкусом виски она не хотела, а то вдруг привыкнет, и все закончится как у папы, с его мокрыми штанами. Ох, нет! Никогда такого не будет! Но это был ее маленький секрет, смягчавший остроту ее боли, ее награда в конце трудного дня. С ним она могла спать всю ночь и не видеть снов.

Нет-нет, она не тратила чужие карточки или чужие деньги. Просто она хотела остаться сильной ради Джека, хотела забыть изломанное тело дочки. Никто не имел права лишить ее такого утешения, когда ее муж благополучно торчал в психушке, накормленный до ушей лекарствами…

– Я возьму две на этой неделе, – сказала она бакалейщику. – Вообще-то, пожалуй, три… – С каким удовольствием она думала об этих бутылочках, спрятанных в корзинке, когда ее поезд торопился на север. Они помогали ей вернуться в Уиндебанк и плестись домой.

– Извините, дорогая моя, две – это все, что я могу вам дать. У меня есть регулярные клиенты, и я не могу их разочаровывать. Но если вы приедете в субботу, я посмотрю… Я ожидаю новую партию… О-о, если бы вы могли привезти немного бекона…