Марк Виктор Хансен - Куриный бульон для души. 101 лучшая история

Кролик лучше всех в классе бегал, но у него случился нервный срыв из-за того, что ему приходилось слишком много упражняться в плавании.

Белка умела превосходно лазать по деревьям, но потерпела неудачу на уроке полетов, когда учитель заставлял ее взлетать с земли, а не прыгать с верхушки дерева. Кроме того, у нее свело мышцы судорогой от перенапряжения, и в итоге она получила «тройку» по лазанию и «двойку» по бегу.

Орел был проблемным учеником, и его держали в ежовых рукавицах. На занятии по лазанию он первым оказался на верхушке дерева, однако настаивал на том, чтобы и другие использовали его способ передвижения.

К концу года неадекватный угорь, умеющий превосходно плавать, а также бегать, карабкаться и немного летать, получил высший бал и был удостоен права выступить с прощальной речью на выпускном вечере.

Собаки, живущие в прериях, не попали в школу и оспаривали налоговые сборы из-за того, что администрация не внесла в учебный план рытье и копание. Они отдали своих детей на обучение барсуку, а позже, объединившись вместе с сурками и сусликами, открыли успешную частную школу.

Какова мораль этой басни?

Мысли, которые приходят, пока я везу сына в школу.

Доброе утро, малыш. Ты выглядишь угловатым в своей форме бойскаута младшей дружины, совсем не таким толстым, как твой предок, когда он был скаутом.

Теперь, когда тебе восемь, я вижу тебя гораздо реже. На День Колумба ты ушел в восемь утра. Я видел тебя 42 секунды за ланчем, а потом ты снова появился за ужином. Я скучаю без тебя, но понимаю, что у тебя есть серьезные дела, которые не ждут – такие же серьезные, как у любого другого, кого подвозят в школу.

Тебе нужно расти и развиваться, и это куда важнее, чем стричь купоны, организовывать опционы и устраивать распродажи. Тебе нужно научиться тому, что ты можешь делать, и справляться с тем, что не можешь. Ты должен научиться понимать людей – как они ведут себя, когда сами себе не нравятся, например, когда задиры на велосипедах дразнят детей помладше. Да, тебе придется делать вид, что тебе нет дела, когда тебя обзывают. Конечно, это всегда обидно, но тебе придется внешне мириться с этим, иначе в следующий раз они придумают дразнилку похуже. Я только надеюсь, что ты не забудешь собственные чувства – на случай, если решишь приставать к малышу, который младше тебя самого.

Когда в последний раз я говорил тебе, что горжусь тобой? Боюсь, что не успею вспомнить, меня ждет работа. Я помню, когда в последний раз на тебя кричал – говорил, что мы опоздаем, если не поторопимся. Однако, ради справедливости, я больше покрикивал, чем шлепал тебя. На случай, если ты это читаешь – я тобой горжусь. Мне особенно нравится твоя независимость, то, как ты заботишься о себе, хотя порой меня это чуточку пугает. Ты никогда не был особым нытиком, поэтому для меня ты – суперребенок.

Почему до отцов так медленно доходит, что ребенка восьми лет нужно обнимать так же часто, как и четырехлетнего? Того и гляди, я начну хлопать тебя по руке и говорить: «Ну, что скажешь, парень?!», вместо того чтобы обнимать тебя и говорить, как я тебя люблю. Жизнь слишком коротка, чтобы скрывать привязанности. Но почему до восьмилетнего мальчика не доходит, что тридцатишестилетнего мужчину нужно обнимать так же часто, как и ребенка четырех лет?

Жизнь слишком коротка, чтобы скрывать привязанности.

Жаль, что поездка такая короткая. Я хочу поговорить о прошлой ночи, когда твой младший брат уснул и мы разрешили тебе остаться наверху и посмотреть матч Янки. Такие моменты незабываемы. Их не спланируешь заранее. Всякий раз, когда мы пытаемся спланировать что-то вместе, на деле все оказывается не таким, как было задумано. Всего на пару слишком коротких минут мне показалось, будто ты уже вырос и мы сидим и разговариваем без этих постоянных «Как твои дела в школе, сынок?». Я уже проверил твою домашнюю работу по математике единственным возможным для меня способом – при помощи калькулятора.

Цифры тебе определенно лучше даются, чем мне. И вот, мы разговаривали об игре, и я узнал про игроков куда больше, чем знал до этого, и я учился у тебя. И оба мы радовались, когда Янки победили.

Что ж, вот и охранник, который переводит через дорогу. Наверно, он переживет всех нас. Я бы хотел, чтобы ты не ходил сегодня в школу и мы поговорили…

Но ты быстро выходишь из машины. Ты уже заметил парочку своих друзей.

Я только хотел тебе сказать: «Я люблю тебя, сын».

В молодости Эл был талантливым художником, занимался керамикой. У него была жена и двое отличных сыновей. Однажды вечером старший сын почувствовал сильную боль в желудке. Эл и его жена решили, что это обычное кишечное расстройство. Но недомогание оказалось острым аппендицитом, и в ту же ночь мальчик умер.

Эл пережил нервный срыв из-за тяжелейшего чувства вины за смерть сына. К тому же спустя некоторое время его бросила жена, оставив его с шестилетним сыном. Травма и боль, полученные Элом после двух таких событий, были невыносимыми, и, чтобы справиться с ними, он начал пить. Со временем Эл стал алкоголиком.

По мере прогрессирования алкоголизма Эл начал терять все, что у него было – дом, землю, работу. Под конец он умер в одиночестве в одном из дешевых мотелей Сан-Франциско.

Когда я узнал о смерти Эла, я отреагировал с презрением, которое мир демонстрирует по отношению к тем, кто завершает жизнь, не имея определенных материальных благ.

– Какой неудачник! Как бесцельно прожита жизнь!

Шло время, и я постепенно стал пересматривать свои выводы. Дело в том, что я знал младшего сына Эла, Эрни. Он – один из самых добрых, заботливых и любящих людей на свете. Я наблюдал Эрни с его детьми и видел между ними настоящие потоки свободной любви. Я понимал, что такая доброта не могла появиться на пустом месте.

Я не слышал, чтобы Эрни много говорил о своем отце. Защищать алкоголика всегда непросто. Однажды я набрался смелости и спросил.

– Есть кое-что, что я не могу понять, – сказал я. – Мне известно, что отец воспитывал тебя в одиночку. Что, черт возьми, он сделал, что ты вырос и стал таким замечательным человеком?

Какое-то время Эрни молчал и думал. Затем он ответил:

– С самых первых моих дней и до восемнадцати лет Эл каждый вечер приходил ко мне в комнату, целовал меня и говорил: «Я люблю тебя, сынок».

Я понял, каким дураком был, осуждая Эла как неудачника. Он не оставил после себя никаких материальных ценностей. Но он был добрым и любящим отцом и воспитал одного из самых превосходных и отзывчивых людей, каких я только знаю.