Уильям Голдинг - На край света (трилогия)

– Нет у меня иждивенцев, сэр. Вы неверно поняли. Я доверил жизнь тем, кого считаю наиболее надежными в опасный момент – отважным морякам, искусным в своем ремесле.

– Но мы все в таком же положении!

– Нет, сэр. С какой стати я стал бы заботиться обо всех?

– Неужели вы столь эгоистичны и столь уверены в своей безопасности?

– Пустые слова, мистер Тальбот!

– Но если ваша безопасность не воображаемая, она распространяется и на нас.

– Это не так. У многих ли на корабле имеется в распоряжении тысяча фунтов? Пожалуй, что только у вас, сэр, – а больше ни у кого.

– Черт возьми!

– Понимаете? У меня есть соглашение, надлежащим образом оформленное – во всяком случаи, все они отметки свои в нем проставили, крестики поначеркали. Случись с кораблем беда, я обойдусь самым опытным и умелым морякам в мире в одну тысячу фунтов. Это верней Английского банка!

Теперь уж я рассмеялся в голос:

– Неужели вы – человек, причастный к коммерции, искушенный в торговле – на деле столь простодушны? Ведь, сэр, в случае катастрофы они (не следует ли сказать – «мы»?) обязаны спасать женщин и детей, а уж потом заботиться о таких, как вы.

Баталер с жалостливым видом покачал головой.

– Вы же не думаете, что я начну пересчитывать наше золото и выдавать каждому его долю на тонущем корабле? Не понимаете вы сущности кредита, мистер Тальбот. У меня нет иждивенцев, а вот у моряков – есть. Но деньги они получат, только когда я попаду на берег, не раньше. Господи, мистер Тальбот, да шлюпки не вместят и десятой части наших людей. И без соглашения, вроде того, что у меня в обычае подписывать, наша жизнь в море – не более чем лотерея.

– Помилуйте, да это бред! Не может быть, чтобы даже такие безрассудные люди, какими обычно считают моряков, поставили вашу жизнь выше своей.

– Моя шлюпка, мистер Тальбот, наверху, на выстреле.

– А что капитан Андерсон?..

Мистер Джонс подавил зевок, потом снова покачал головой и улыбнулся, словно вспомнил о чем-то приятном – вероятно, о своих странностях.

– Я подниму и подержу занавеску, чтобы вам видно было, покуда вы спускаетесь. Там дальше фонари.

Его congé [75]лишило меня дара речи. Пробираясь мимо баталера, я попытался вложить в легкий поклон порцию презрения, но он, кажется, не обратил внимания. В одном Джонс был прав. Прежде чем оказаться в полной темноте (свет странным образом уменьшает звуки – в том числе и плеск нашей внутренней маленькой волны), я заметил другой мерцающий огонек, освещавший нечто вроде коляски, завернутой в мешковину.

– Эй! Послушайте, эй! Есть здесь кто-нибудь?

В ответ – тишина, ни звука, только жадное чавканье воды в днище. Затем сквозь утробный гул нашей волны я услыхал знакомый голос:

– Кто там?

– Чарльз? Это я, Эдмунд.

После короткой паузы свет усилился и превратился в фонарь, который держал юный мистер Тейлор. Фонарь осветил колеса экипажа, сбрую, дышло – все обернуто мешковиной, той самой, на которую кораблю было угодно меня кинуть, когда волна пробегала от одного борта к другому. Я стоял рядом с какой-то будкой.

– Мистер Тальбот, это переходит все границы! Вы должны немедленно уйти.

– Простите, мистер Саммерс, но это не самое мудрое решение. Мистер Тальбот послан с миссией…

– Позвольте, мистер Бене! Старший офицер здесь я, и останусь таковым, пока в адмиралтействе не сочтут нужным заявить, что это не так.

– Опять же прошу простить, сэр, но поскольку у него заявление от комитета…

Повисла пауза; два бледных лица оборотились друг к другу. Чарльз Саммерс шевельнулся первым – поднял руку, жестом показывая, что сдается.

– Робертс, Джессоп, по местам! Мистер Тейлор, оставьте фонарь и доложитесь мистеру Камбершаму. Не забудьте его поблагодарить. Итак, сэр, присаживайтесь – ради Бога, Эдмунд! – сюда, на тюк. Вы долго хворали, вам ни в коем случае нельзя стоять при такой качке.

– Я прислонюсь к будке.

– К пороховому погребу, вы хотите сказать? Прошу вас, не пользуйтесь этим ящиком в качестве подставки для ног. Здесь хранятся все три наши хронометра.

– С вашего позволения, сэр, временно хранятся, – уточнил Бене.

– Откуда вы узнали про комитет и мое поручение – данное мне поручение?

– Думаете, подобные вещи можно удержать в секрете? Между прочим, вы сейчас находитесь в самом подходящем месте для тайного разговора. Вашему драгоценному комитету следовало собраться именно здесь.

– Прошу прощения, сэр, я проверю, не болтаются ли поблизости Робертс и Джессоп.

– Проверьте, мистер Бене. Итак, Эдмунд, я готов выслушать ваше сообщение.

– Они – наверное, следует говорить «мы» – решили сообщить капитану о нашем мнении , что ради женщин и детей необходимо изменить курс и направиться к Южной Америке.

– Вам доводилось слышать о мертвой точке?

– Насколько я помню – нет.

В свете фонаря возникло бледное лицо лейтенанта Бене.

– Все чисто, сэр.

Чарльз Саммерс кивнул.

– Море, Эдмунд, которому древние народы, варвары, а также поэты – вроде мистера Бене – приписывали умение мыслить и чувствовать, иногда выказывает черты, вполне оправдывающие подобные заблуждения. Те, кто выходит на судах в открытое море, иногда попадают в стечение обстоятельств, которые создают видимость некой злой воли. Я говорю не о штормах и штилях, хотя они и опасны, а о мелких событиях и незначительных особенностях, о редких исключениях из правила, о некоторых обстоятельствах, являющихся отклонениями от нормы… вы слушаете, мистер Бене?

– С самым пристальным вниманием, сэр.

– …которые, будучи неодушевленными проявлениями физического мира, тем не менее иногда создают ситуацию, при которой люди – в здравом уме, сильные, опытные – вынуждены беспомощно наблюдать, как на них постепенно, но неизбежно, надвигается гибель.

Некоторое время мы молчали. Вокруг нас капало и булькало. Снизу, кажется, опять прошла волна.

– Я к этому не готов. Что за положение такое? Мне следует о нем сообщить комитету?

– Сначала разберитесь в ситуации.

– Постараюсь. Но вы мне заморочили голову.

– Мы – в мертвой точке. Так иногда называют место, где встречаются два течения и образуют стоячую воду, где можно бы ждать движения. Лучших слов для описания наших обстоятельств я не нахожу. Или – безвыходное положение? Вопрос, видите ли, не в том, направимся ли мы к Южной Америке или нет. Думаю, вы подразумевали залив Ла-Плата. Мы не сможем двигаться в том направлении. Более того, как выяснилось, мы не сможем причалить где-либо у Мыса. Мы слишком сместились к югу.

– Это он, чтоб его, завел нас слишком далеко на юг!

Чарльз повернулся к Бене:

– Заметьте, мистер Бене, я выражаю полное несогласие с высказыванием мистера Тальбота о капитане.