Сара Груэн - У кромки воды

От его слов у меня сладко и болезненно сжалось горло, второй раз за день.

Я ничего не видела, но точно знала, где он. Я чувствовала его присутствие, и на мгновение мне показалось, что он может до меня дотронуться. Затаив дыхание, я лежала неподвижно, ждала, надеялась и боялась.

Когда ничего не произошло, я сипло позвала:

– Энгус?

– Да?

Какое-то время я думала, что могу что-то сказать, хотя понятия не имела, что именно, но тишина разрослась и поглотила меня – огромная, давящая стихия вздымалась вокруг постели валами, и мне было не выйти из нее.

– Спасибо, что помогли добраться до комнаты, – сказала я в конце концов.

– Теперь мне лучше вернуться к Мэг, – ответил Энгус. – Поспите, Мэдди.

Мгновение спустя за ним со щелчком закрылась дверь, и я осталась одна в темноте. Я задыхалась.

На следующий день, прежде чем бежать в комнату Мэг, я задержалась, чтобы собрать часть вещей с пола и одеться. Я как раз пыталась расправить на себе мятую юбку, когда вошла…

– Прости, что так поздно, – сказала я, разглаживая ладонью заломы на ткани. – Мне, похоже, и в самом деле надо было отоспаться, но…

Я подняла глаза, ожидая увидеть Анну. Вместо нее обнаружилась пожилая женщина с сединой в волосах, сидевшая в кресле. Она вязала с ураганной скоростью: цок-цок-цок, стучали ее спицы, пожирая бесконечную нить пряжи, выползавшую из ковровой сумки, стоявшей возле кресла. Под спицами рос носок.

Женщина взглянула на меня поверх очков в металлической оправе.

– Я так понимаю, ты американка, про которую Анна все время говорит. Мэдди Хайд, да?

– Да. Это я.

– А я миссис Маккензи, мать Анны, но меня все тут называют Mhàthair. Ты тоже можешь. Когда доходит до дела, все мы дети божьи.

Я подошла поближе к Мэг.

– Как она?

– Кушает малость супа, как проснется. И чай пьет.

– Один из ваших травяных чаев?

– Да. Я Роне оставила. Постарайтесь влить в Мэг, сколько сможете. Он от ушибов и отеков, но помогает только в первые пару дней. Потом другой сделаю.

Спицы Mhàthair не прекращали двигаться, даже когда она смотрела на меня. Я завороженно уставилась на заготовку для носка.

– А где Анна?

– На хуторе. Вернется позже. Энгус сказал, ночь у вас была непростая, так что я осталась на подольше, чтобы дать тебе отдохнуть.

– Спасибо.

– А теперь иди-ка за стол. Вон, все кости наружу. У воробья и то коленки толще.

Похоже, Энгус всем рассказал про мой обморок, потому что едва я спустилась, Рона, шаркая, вынесла из кухни тарелку с яичницей, большим куском ветчины и горой жареной картошки. Рона поставила еду передо мной, указала на нее, а потом на меня.

Она как раз вернулась в кухню, когда с улицы ввалились Хэнк и Эллис. Они улыбались, оба были чисто выбриты, их окружало облако одеколона. Эллис выглядел неестественно розовым и здоровым – казалось, это невозможно, учитывая, какой вид у него был накануне.

Когда они направились ко мне, у меня заколотилось сердце. Я почувствовала себя канарейкой своей свекрови, запертой во все уменьшавшуюся клетку.

– Доброе утро, девочка-лапочка, – сказал Хэнк, усаживаясь на стул. – Ты скучала?

– Привет, милая, – произнес Эллис, целуя меня в щеку.

Желчь ударила мне в горло. Я поверить не могла, что он думает, будто мы можем и дальше притворяться, что все в порядке. Даже Хэнк должен был понимать, что все зашло слишком далеко, но с головой бросился в нелепую игру, которую они затеяли.

– Так как? – спросил Хэнк.

– Что – как?

– Скучала? Ну, знаешь, ты нас любишь, а мы заночевали в «Клансмене». Не говори, что не заметила.

Он выжидающе похлопал глазами, потом оскорбленно открыл рот.

– О боже. Ты в самом деле не заметила. Эллис, твоя жена даже не заметила твоего отсутствия.

– Заметила.

– Но не скучала?

– Прости. Я была немного занята, – ответила я.

– Занята сном, как мы слышали, – с ухмылкой сказал Эллис. – Мы днем заскочили, чтобы забрать тебя, но девушка, не та, что пострадала, а копуша с кухни, сказала, что ты прилегла. Тебе это явно было нужно. Ты до сих пор какая-то осунувшаяся.

Уверена, так и было: я два дня не укладывала волосы. Сам он, напротив, был воплощением здоровья. Я не понимала, как это может быть. Он что, встретил в «Клансмене» кого-то, у кого были таблетки от нервов? Что-то же вернуло румянец на щеки мужа.

– Ты не много пропустила, – сказал Хэнк, закуривая. – Единственное преимущество «Клансмена» перед этой дырой в том, что он был открыт, а мы умирали с голода. Но погоди-ка – это что?

Он взглянул на мою тарелку, вытаращив глаза от удивления.

– Эллис, может, нам и надо было тут остаться. Я такого завтрака не видел с тех пор, как мы были на правильной стороне океана.

– На вид неплохо, – сказал Эллис, угощаясь с моей тарелки. – В любом случае, милая, иди собери какие-нибудь вещи и набросай боевой раскрас. Мы едем прокатиться.

– Мы – что? – спросила я.

Хэнк тоже утащил немного картошки и бросил пару ломтиков в рот.

– О, – заметил он. – Вкусно.

Облизнул пальцы и взял еще.

– В общем, – продолжал Энгус, – мы едем в Форт-Огастес. Один из стариков в «Клансмене» рассказал нам прошлым вечером, что в тамошнем аббатстве хранятся рукописи, в которых описано самое раннее появление чудовища. Судя по всему, его видел один из людей Кромвеля где-то в 1650-м: записал в своем дневнике, что видел «плавучие острова», но, поскольку островов на озере нет, единственное, что он мог видеть, это чудовище. Может быть, даже несколько, что интересно сразу по многим причинам. Еще там есть пиктское резное изображение зверя, в нем тоже могут быть подсказки. Есть какая-то закономерность, которую мы пока не уловили, возможно, что-то очень простое вроде миграции; понадобится немного дешифровки, все довольно сложно, но мы сужаем круги, определенно. На самом деле мы так близко, что я почти чувствую вкус.

Я смотрела на него, не в силах поверить, что он только что сравнил свои занятия с дешифровкой или вообще чем-то, связанным с войной.

– Я не могу поехать, – сказала я.

– Почему?

– Потому что мне нужно ухаживать за Мэг.

Эллис откинулся на спинку стула и вздохнул:

– Милая, ты не можешь ухаживать за Мэг. Но если тебе от этого станет легче, давай наймем сиделку.

– Но я обещала Энгусу…

По его лицу промелькнула ярость.

– Энгусу? И когда это Черная борода стал для тебя Энгусом? Господи, Мэдди. Я даже вспомнить не могу, сколько раз говорил, чтобы ты не заводила дружбу с прислугой.

– Хорошо. Я обещала капитану Гранту, что помогу ухаживать за Мэг.

Негодование на лице Эллиса сменилось болезненной обидой. Он отвел глаза.

– Это было необязательно.

– Что было необязательно? – продолжала я. – Он в самом деле капитан. Что означает, что он – кадровый офицер, а никакая не «прислуга».