Сара Груэн - У кромки воды

– Ага, – ответил Уилли, не спуская подозрительного взгляда.

Я наловчилась нацеживать пинту так, чтобы половину бокала не занимала пена, и попыталась вспомнить, что делала Мэг, когда выдавалось затишье. Долила кувшины для воды, отнесла на кухню пустые стаканы, протерла стойку, пока у меня запястья не заболели. Но одного я не смогла: болтать и флиртовать, как Мэг, и предвосхищать заказы.

Не было ни единого местного жителя, кто бы не поинтересовался ее здоровьем, но все спрашивали по отдельности и украдкой. Было ясно, что все знают, что произошло, хотя имя Рори ни разу не было упомянуто. Энгус просто отвечал, что ей лучше, но пока она еще нездорова, и он передаст все пожелания. Все до единого в ответ серьезно кивали с такими лицами, что по ним явственно читался молчаливый гнев.

Лесорубы не спрашивали, и ближе к ночи им стало совсем не по себе. Казалось, они пытаются понять, не стоит ли им уйти, и, возможно, с облегчением ушли бы.

Коналл занял свое обычное место у камина, и по его исполненному надежды взгляду я поняла, что он дожидается, когда я к нему присоединюсь. Он следил за мной глазами, куда бы я ни шла, но позже к вечеру, когда до него наконец дошло, что я не буду совать ему кусочки своего обеда, утратил веру и уронил морду на камни. Я едва удержалась, чтобы что-нибудь ему не отнести. У нас был уговор, и я чувствовала себя страшно виноватой из-за того, что нарушила его.

Когда в конце концов все столы и табуреты оказались заняты и я начала бегать взад-вперед между залом и кухней, время полетело стрелой. Не успела я опомниться, все уже поели, я убрала со столов – и ничего не разбила. Пролила я всего два напитка, и лишь один пришелся на клиента – волынщика, Иэна Макинтоша, который был само милосердие.

Когда время подошло к девяти и Энгус, как всегда, включил по радио вечерние новости, я остановилась в дверях, чтобы послушать.

Красная Армия еще ближе подошла к Берлину и перекрыла железнодорожные пути и дороги, ведущие в город. Дрезден, возможно, уже и лежал в руинах, но авиация союзников продолжала «денно и нощно», как сказал диктор, бомбить Германию. Британские войска взяли бирманский остров Рамри, а на Иводзиме, острове рядом с Японией, началось важное сражение.

Я ускользнула, прежде чем объявили число погибших.

Рона оставила тарелки возле раковины, и я встала рядом, чтобы помочь. Казалось, Рона еще усохла за вечер и двигалась еще медленнее, чем обычно. Если бы мы говорили на одном языке, я бы предложила ей дать ногам отдохнуть, а посуду помыла бы сама.

Коналл прокрался за нами следом, и когда мы вымыли последнюю тарелку, издал такой вздох, словно у него разбилось сердце, и рухнул возле кровати Энгуса, точно моя жестокость лишила его даже сил запрыгнуть на кровать.

Если бы я занималась посудой в одиночестве, я бы позволила ему вылизать пару тарелок.

Когда все разошлись, я отнесла миску с последней порцией горячего супа наверх – и полпинты пива в придачу.

– Тук-тук, – сказала я, хотя дверь Мэг была открыта. – Я тебе кое-что принесла.

Она перебралась на кровать и лежала, отвернувшись к стене.

– Если только это не лекарство, то не надо.

Я поставила миску и бокал и села с ней рядом. Днем у нее в лице был хоть какой-то цвет.

– Что случилось? Я думала, тебе получше.

– Так и было, – сказала она. – По-моему, я перенапряглась.

– Я тебе супа принесла. Хочешь пересесть обратно в кресло?

– Нет, по-моему, кресло-то меня и доконало.

Она приподнялась на локте – медленно, постепенно. На нее больно было смотреть.

– Просто подложи мне подушку. Как все прошло внизу?

– По-моему, отлично, – сказала я. – Облила всего одного.

Я поднесла миску к подбородку Мэг и дала ей пол-ложечки. Мэг поморщилась, осторожно двигая челюстью. Рона сегодня добавила мелко нарезанную картошку, порей и еще какие-то овощи.

– Хочешь, выберу овощи?

– Нет. Я их прожую. Просто надо поосторожнее.

– Глотни пива, – сказала я, ставя миску и протягивая Мэг бокал. – Один умный человек мне как-то сказал, что оно кроветворению помогает.

– Может, не такой и умный, – отозвалась Мэг с кривой улыбкой.

Она сделала глоток и отдала бокал.

– Когда я спросила, как все прошло, я, скорее, имела в виду…

Она замолчала. Через несколько секунд она откинулась на подушку и закрыла глаза.

Я наконец поняла, почему она была так оживлена днем и почему потом так сникла.

– Нет, он не пришел, и не думаю, что придет. По-моему, он не осмелится.

Мэг кивнула и заморгала. Ресницы у нее были влажные.

– Мне так жаль, Мэг.

– Да, – ответила она, шмыгая носом. – Наверное, я понимала, да, наверное, так и лучше, но, Господи, помоги мне, я его, несмотря ни на что, все еще люблю. Это же просто так не выключишь.

Я взяла ее за руку.

– Ты думаешь, у тебя с мужем ничего не получится исправить? – спросила она.

Меня замутило.

– Прошу прощения?

– Анна сказала, ты собираешься разводиться. Пожалуйста, не сердись – она просто никогда не видела разведенку.

– Так она и теперь ее не видела! И, наверное, не увидит, потому что я не развожусь!

– Ты рассердилась! – внезапно всхлипнула Мэг. – Не надо было ничего говорить.

– Нет, не надо, не плачь, – взмолилась я. – Я не то чтобы сержусь, просто я немножко встревожена. Как думаешь, многим она еще рассказала?

– Может быть, Энгусу, но вряд ли. Она с меня взяла слово, что я никому не скажу.

Энгусу. При мысли об этом у меня зашлось сердце.

– Как бы то ни было, я ей завтра скажу, что ты передумала, и на этом все кончится. Просто трудности у вас были, да?

– Нет, – ответила я. – Это точно не кончится.

– Может, еще наладится. Кто знает. Вы ведь когда-то друг друга любили.

Я покачала головой:

– Я думала, что любили. Но нет, боюсь, что нет. Он всегда любил не меня.

Я полулежала, свернувшись в кресле, когда завыла воздушная тревога. Предупреждения не было, не было подготовки – молчание сменилось оглушительным воем за пару секунд.

– Боже мой, боже мой, – повторяла я, вскакивая на ноги и торопливо глядя по сторонам.

Тревожный костюм Мэг был сложен под креслом. Я схватила его, потом беспомощно остановилась в изножье кровати. Я понятия не имела, как впихнуть в него Мэг. Энгус и Коналл явились через мгновение, прежде чем я даже попробовала.

– Наденьте это сама, – сказал Энгус, осветив меня фонариком и увидев, что у меня в руках. – И хватайте противогазы.

– Идите вдвоем, – плакала Мэг. – Я не могу.

– Да черта с два не можешь, – отозвался Энгус.

Он сунул мне фонарик, потом подхватил Мэг вместе с постелью и понес ее прочь.

Я натянула тревожный костюм Мэг, схватила противогазы и бросилась вниз.

Приземистые очертания убежища вырисовывались в мутном лунном свете, и я побежала вперед, чтобы придержать занавес, пока Энгус забирался внутрь с Мэг на руках.