Катрин Панколь - Новое платье Леони

Ей не слишком-то понравился торжественный тон, которым было сделано это заявление. Она почувствовала, что ничего хорошего от него не жди.

И он сказал:

– И вот мое последнее тебе обещание. Обещаю, что мы будем счастливы. Это займет столько времени, сколько понадобится, но мы будем счастливы…

Она поверила ему. Она верила всему, что он говорил.

Однажды она заметила, что подкладка его плаща оторвалась и торчит. И она обещала себе, что в следующий раз возьмет с собой иголку, нитки и зашьет подкладку.

Она отлично подшила плащ. Стежок ее был ровен и безупречен, как у Сюзон. Она все смотрела на шов и не верила своим глазам. Она приглаживала его ладонью, щупала. Этот шов был ее настоящей победой. Тогда она сказала: «Я свяжу тебе свитер». Он улыбнулся: «А что ты скажешь своей свекрови, если она увидит, что ты вяжешь мужской свитер?» «Я скажу ей, что это для Жоржа, что Сюзон купила мне нитки». Она чувствовала себя бесконечно смелой после того, как сделала этот шов.

– Ты будешь носить его и думать обо мне.

– Я буду носить его и чувствовать запах твоих пальцев в каждой петле.

И он бросился целовать ее. Возможно, именно тогда они зачали ребенка, потому что в тот день она была королевой стежка.

Она сняла мерки, измерила ему окружность шеи и окружность груди, она бегала вокруг с сантиметром, заставляла его поднимать руки, перемеривала, поскольку забывала предыдущий результат. Посмотрев на него с поднятыми руками – словно он делал гимнастику, она вдруг расхохоталась. Вспомнила о той первой встрече в булочной, о плоскостопии. Она рассказала ему эту историю, и он тоже посмеялся.

Сколько времени она уже так не смеялась?

Нет, она никогда так не смеялась.

Смеяться вдвоем, это как заниматься любовью, это невероятно интимное дело.

И вдруг сразу после смеха обрушилась тоска, тревога, она прижалась к нему и вздохнула:

– Мы живем на звезде, которой не существует.

– Ничего подобного! Наша звезда вполне реальна, и с этого момента мы отправим ее на небо. Как ты думаешь, куда нам ее поместить?

– В самую середину.

– И как мы ее назовем?

– Стелла. Это так красиво, Стелла. Она будет называться Стелла, и мы будем ее единственные обитатели.

С ее лица не сходило выражение абсолютного счастья. Иногда она чувствовала взгляд Фернанды, вонзающийся ей в спину как гарпун. «Что это она так похорошела, что это ходит такая радостная, как на крыльях летает? – должно быть, думала она, занюхивая черный табак. – Ишь распустилась, неужто хахеля завела? Придется этим заняться самой, займу ее так, что ни секунды не останется на глупости».

Отныне Фернанда гоняла ее без передышки. Сделай то, сделай это, ты сделала то, ты сделала это? Посылала ее в магазин за продуктами по десять раз на дню.

Иногда Люсьен ходил вместе с ней. Он шел поодаль, подстерегал ее в отделе консервов и приправ, быстро целовал в шею. Стоял в очереди через три человека после нее.

В очереди женщина, которая стояла за Леони, разговаривала с подругой. На следующий день обещали сорок градусов жары.

– Я даже не знаю теперь, как проветрить дом, – сказала одна. – Вот ты как решаешь этот вопрос?

– Я закрываю ставни от солнца и устраиваю сквозняк, но от него хлопают двери, и я боюсь, что стены потрескаются.

– Ну, может, ты преувеличиваешь?

– Нет, сейчас дома делают из такой трухи! Ох, надо мальчикам брюки купить. Ты смотрела на цены?

– Да, не говори! Хлопковая рубашечка на Анри девяносто франков! Они думают, что мы деньги на балконе выращиваем?

– Ну как же все-таки жарко! Я сегодня ночью спала голышом.

– Вспоминается весна 1977 года. У меня тональник на лице потек.

– Пожалуй, пойду в бассейн и буду до вечера сидеть в воде.

– Ой, а тебе не противно, там же все писают прямо на месте! Анри говорит, что бассейн – лучший способ подхватить грибок.

– Ну, или в кино пойду. Там хоть кондиционер есть. Что сейчас показывают в Сансе?

– Не знаю. Анри у меня киношку не любит. Говорит, там только обжиматься и можно, а мы уже вышли из этого возраста.

– Ну надо же, какой твой Анри зануда! Тебе не скучно с ним целыми днями?

Потом они, вероятно, узнали Леони, потому что они перешли почти на шепот.

Она уловила только: «Она, похоже, неплохо себя чувствует в отсутствие мужа! Она стала такая секси! Думаешь, она пихаря завела?»

Они гнусно захихикали, и жена Анри жеманно махнула рукой, сказав: «Ох, не смеши меня, я сейчас описаюсь!»

А вторая, расхрабрившись, поинтересовалась:

– А когда приезжает ваш муж, мадам Валенти? Мы просто от него балдеем!

А жена Анри возбужденно добавила:

– Ох, да, Рэй прям наш свет в окошке. Мы все хотели бы быть такими, как он!

И, усмехнувшись, спросила: «Небось заждались его, время показалось вам вечностью?»

Леони ничего им не ответила. Она положила покупки в корзину, расплатилась и направилась к дверям.

Прежде чем выйти из магазина, она обернулась, чтобы взглянуть на Люсьена, и не увидела его в очереди. Может, он все услышал и обиженно ушел?

Она дотащила тележку с продуктами до машины. На душе было тяжело. Не было сил поднимать все эти бутылки с молоком, упаковки пива и воды, пакеты стирального порошка и флаконы моющих средств. Вот глупость, что Фернанда заставляет ее покупать все эти вещи! Сегодня же вечером заставит ее все вернуть и потребовать назад деньги. Будет орать, что она идиотка, умственно отсталая. И занесет ее очередную «тупость» в свой блокнот, чтобы Рэй рассчитался с ней за это по возвращении. Старуха все записывает.

Леони совершенно все равно, что будет, когда вернется Рэй.

Она уже закрывала багажник, когда машина Люсьена поравнялась с ней, он опустил стекло и прокричал:

– Смотрите, мадам, это выпало из вашей корзины. Ваша вещь, правда?

Те две сплетницы стояли неподалеку и смотрели на них.

Она схватила пакет, который протягивал ей Люсьен, и громко прокричала в ответ.

– Ах, ну да! Какая же я рассеянная! Спасибо вам, месье!

Это был плюшевый мишка. Красный плюшевый медведь, которого он нашел в глубине отдела с игрушками. На самой нижней полке. Никто его не брал. Он, правда, был какой-то слишком красный.

– И как мы его назовем? – спросила она вечером, когда они сидели вдвоем возле сторожки Жоржа и Сюзон и смотрели на звезды.

– Половинка Черешенки.

– Потому что он красный?

– Да, и потому, что такое имя было в пьесе, которую я очень люблю и которая называется «Лето». Там разговаривают две кошки, Половинка Черешенки и Его Величество Чесночок. Ты моя половинка и черешневая сладость моей жизни…

Она ничего не сказала. Бывают случаи, когда совсем не нужно ничего говорить. Даже, наоборот, лучше промолчать, чтобы ничего не испортить.

И вот наступил тот ужасный вечер.