Питер Дарман - Парфянин. Книга 1. Ярость орла

– Что?! – переспросил я с негодованием.

– Да-да. Устроили такое представление по сюжету какого-то мифа или чего-то в этом роде. Изобретательные мерзавцы.

– Да у них нет чести! – сказал я.

– Зато гордости – целые бочки, – ответил он. – И еще они не выносят, когда эту их драгоценную гордость что-то или кто-то задевает, а именно это ты с твоим полководцем и проделали! И еще они не слишком хорошо относятся к тем, кто грабит их города.

– Они и сами без зазрения совести грабят города других народов.

– Конечно, грабят, – сказал он. – Потому что римляне все другие народы считают варварами, годными лишь на то, чтобы быть рабами, которыми они сами управляют. Они считают это своей миссией – нести всему миру цивилизацию, понимаешь?

– Методы, какими они действуют, не слишком благородные.

– Есть и еще одна причина, по которой они тебя ненавидят, – сообщил он. – Сами-то они от своего благородного сословия избавились несколько сотен лет назад, а теперь полагают, что царям и принцам не место в современном мире.

Повозки уже уехали с берега, направились в лагерь, где их содержимое будет превращено в оружие.

– Но они без возражений принимают деньги от своих врагов, – заметил я.

Афиней покачал головой:

– Это совсем другое дело. Торговля это торговля, а деньги не пахнут, как они любят повторять. Они возьмут у тебя золото, можешь не сомневаться, но это не будет иметь никакого отношения к окончательному сведению счетов между вами.

– Ладно, мне пора идти, – сказал я, протягивая ему руку. Его пожатие оказалось сильным, как тиски.

– Помни, что я сказал, найди меня в порту Фурии, когда твои приключения приведут тебя к печальному концу.

Я спустился с борта его корабля и прыгнул в прохладную воду, доходившую мне до груди. Выбравшись на берег, я понаблюдал, как корабли поднимают якоря и отплывают туда, откуда приплыли, а потом сел на последнюю повозку и поехал обратно в лагерь. Афиней, как мне кажется, был прав. Римляне никогда не забудут и не простят то, что мы им причинили, и весной Рим снова пошлет на нас свои войска.

– За все наши головы назначена награда, – сказал Спартак. Его мощный профиль был хорошо виден в свете масляной лампы, что висела на одном из столбов его шатра. Он в тот же вечер собрал военный совет после того, как проследил за разгрузкой железа у печей. Спартак очень гордился тем, что эти печи работают день и ночь, производя новое оружие для войска.

– У тебя совсем другая ситуация, Пакор, у тебя есть дом и царство, куда ты можешь вернуться.

– И у вас у всех тоже, – сказал я, обращаясь ко всем собравшимся.

– Ха! Какая-то сортирная дыра в грязном и мокром лесу? – Крикс, как обычно, был пьян и готов спорить по любому поводу. – Я скорее останусь в Италии, здесь, по крайней мере, теплее.

Думнорикс ударил по столу эфесом кинжала, поддерживая слова своего командира.

– Он отчасти прав, Спартак, – заметил Акмон, сложив длинные руки перед собой и откидываясь на спинку кресла. – Фракия не самая удобная для проживания страна, сплошные камни да бедные и грязные селения.

– У меня нет никакого желания оставаться в Италии, – заявил Каст. – И мои германцы считают точно так же.

– Конечно, считают, – сказал Крикс. – Они в любом мрачном лесу чувствуют себя как дома. Это потому, что женщины у них такие страшные уродины, что им не нравится видеть их при свете дня.

– Хватит! – прервал споры Спартак, когда Каст вытащил меч и в шутку пригрозил обрезать Криксу бороду. – Мы достаточно железа получили от римлян?

– Достаточно, господин, – ответил Годарз, – чтобы всех мужчин в войске обеспечить мечом и дротиком.

– Я попросил бы выдать мне еще серебра, господин, – сказал я.

Спартак посмотрел на стол перед собой:

– Для чего?

– Для покупки еще тысячи кольчуг, тысячи шлемов и трех тысяч плащей для моих конников.

– И женщин! – насмешливо бросил Крикс. Я проигнорировал эту провокацию, а Думнорикс подавил смех.

– Они запросят высокую цену, – сказал Спартак. – Годарз, серебряные копи еще работают?

– Да, господин. Но большую часть золота мы уже потратили.

Спартак потянулся в кресле и сложил руки на затылке, глядя прямо вперед.

– Хорошо, Пакор, если никто не возражает, я согласен выполнить твою просьбу. – Он посмотрел на всех сидящих за столом по очереди. Каст помотал головой, Ганник тоже. Крикс лишь рыгнул и пожал плечами, а Думнорикс продолжил вертеть в руках кинжал. Годарз тоже покачал головой. Так я заполучил дополнительное серебро.

– После того как мы закончим торговать с римлянами, нам следует взять город и забрать все золото и серебро назад, – заявил Крикс.

– Это будет нам стоить больших потерь, Крикс, – заметил Спартак. – И для чего?

– Чтоб показать римлянам, что мы не пляшем под их дудку, вот для чего. Потому что пока мы торчим здесь, мы остаемся их рабами, – он внезапно резко протрезвел. – Вот смотрю я каждый день на эти стены, и они напоминают мне стены арены, и я даже вижу всех этих римских ублюдков, что смотрели на меня сверху, с трибун, смеялись, пили вино и делали ставки: убьют меня или нет. Именно это они делают и сейчас – зарабатывают жирные прибыли и гадают, сколько пройдет времени, прежде чем всех нас перебьют. Именно поэтому мы должны штурмовать город и перебить их до того, как они перебьют нас.

– Весной мы пойдем на север, Крикс, – сказал Спартак. – Нападать на город мы не будем, если они нас не спровоцируют. Нам понадобится каждый человек, если мы хотим с боями прорваться из Италии.

Крикс осушил свою чашу и встал.

– Я тебя уважаю, Спартак, но говорю, что никто из нас не уйдет из Италии, так что мы вполне можем прихватить с собой стольких римлян, скольких сможем перебить, – с этими словами он вышел из шатра. А я задумался, не станут ли его слова пророческими.

С сенатором Хортонием я встретился в назначенное время в назначенном месте. Стражи на стене уже не беспокоились, когда я приблизился к воротам, лишь бросили на меня беглый взгляд, а затем вернулись к своим сплетням и пересудам, завернувшись в красные плащи для защиты от утреннего холода. Квинт Хортоний был в такой же одежде, хотя его плащ был гораздо более роскошный и имел пурпурную полосу по краю. Я приветствовал его, когда он прошел ко мне по деревянному мосту.

– Не могу дождаться весны, когда наконец станет теплее. Мои старые кости не выносят холода, – сказал он.

– Мне очень жаль, что причинил тебе такие неудобства, – ответил я.

– Возникли какие-то проблемы с нашими делами?

– Нет, но я хотел бы встретиться с Марком Аристием, купцом.

Он приподнял бровь:

– Я полагал, что мы договорились обо всем, как будет проходить обмен товарами.