Рейнбоу Рауэлл - Верность

‹‹ Дженнифер – Бет›› Они ели шоколадный торт? Что, вот прямо одной вилкой?

‹‹ Бет – Дженнифер›› Ерунду не пори.

‹‹ Дженнифер – Бет›› Ну как же, ерунда. Конечно. Я думала, ты за Милым Мальчиком охотишься, потому что поняла наконец: ужас будет, если он все-таки заметит и попробует заговорить сам.

‹‹ Бет – Дженнифер›› Ну не могу же я вот так взять и отказаться от него. К чему мне тогда стремиться?

‹‹ Дженнифер – Бет›› Не желаю дальше говорить на эту тему. У тебя это прямо тонизирующее средство.

Сейчас Митч звонил, злорадствовал. Я сделала было попытку уговорить его на «Сэмс клаб», чтобы закупиться к встрече тысячелетия, но он отказался. Сказал, что лучше уж пережить Армагеддон.

А вы успели?

‹‹ Бет – Дженнифер›› Нет, и это здорово. Если в полночь цивилизация провалится в тартарары, я не хочу оказаться в квартире с запасами бутилированной воды и мясных консервов.

Когда Линкольн добрался до комнаты новостей – именно туда он и шел, именно туда ему и нужно было, после того как он прочел: «огромный», «искры», «ну не могу же я вот так взять и отказаться от него», – там было людно и шумно. Казалось, чуть ли не все репортеры работают сегодня в ночную смену. Все толпились, смеялись, переговаривались. Линкольн глубоко вдохнул, и воздух, точно шампанское, потек ему в легкие.

Она была здесь. Та девушка из отдела новостей. Бет. Она сидела за своим столом. Волосы у нее были распущены, очки надвинуты на лоб, она говорила по телефону и крутила шнур между пальцами. Вот она… Линкольн приготовился сказать «привет»…

Нет, лучше подождать, когда она закончит разговор. А потом уже сказать «привет».

Нет, а потом поцеловать ее.

Поцеловать, и все. Чего ждать? И она его поцелует. Он почти и не сомневался, что поцелует.

А потом он признается в любви.

А потом скажет, как его зовут.

А потом, потом… А что потом?

– Если сегодня все полетит к черту, приглашаю вступить в мою банду.

– Что? – Линкольн, не поняв, обернулся.

Сзади стоял Чак. Во рту у него был синий маркер, а сам он рассматривал какой-то секторный график.

– Что это за проценты? – спросил Чак, держа в руке листок с графиком.

– Не знаю, – ответил Линкольн.

– Я тебя попрошу проверить.

– Ты про какую-то банду говорил?

– Угу, – промычал Чак. – Но это не просто приглашение. Если сегодня сюда занесет Безумного Макса, я хочу, чтобы ты был в моей команде. Не спрашивай, что тебе там делать. Я еще не придумал.

– Я сейчас не могу, – ответил Линкольн и отодвинул от себя листок.

– Почему это?

– Идти надо.

– С тобой ничего не случилось?

– Ничего. – Линкольн бросил взгляд на Бет и пошел от Чака. Из комнаты новостей… – Идти надо.

– Что ты такого знаешь о Сети? – крикнул ему вслед Чак. – Что железки подсказывают?

– Пойду-ка я домой, – объявил Линкольн, вернувшись в отдел информационных технологий.

– Видок у тебя ужасный, – покачал головой Грег. – Но куда сейчас идти? Новый век вот-вот наступит.

– Чувствую я себя ужасно. Пойду, а?

– Если ты уйдешь, кто в час ноль будет командовать ударной бригадой?

Линкольн посмотрел в телевизор на столе у Грега. Новый год отмечали в Лондоне. Полночь уже наступила в Париже, Москве, Берлине. Даже Вольф Блитцер сидел со скучной миной. Ударная бригада нагло резалась в Doom.

– Ну ладно, – хмуро буркнул Грег. – Но ты все пропустишь. Мы пиццу заказываем.

Линкольн быстро выключил компьютер и заторопился к машине. Он вырулил на шоссе, даже не пристегнувшись. И сам не понимал, куда ехал, пока не оказался у дома Джастина. Линкольн несколько раз подвозил его, но в квартиру не заходил. Может, Джастин пока у себя. Может, Линкольн еще успеет на вакханалию тысячелетия.

Открыла Дена. Она была в своей спецовке: свободная розовая рубаха с напечатанными на ней зубами. С корнями и всем прочим. Наверное, задумывалось, что это мило, но зубы без десен казались отвратительными.

– Привет, Линкольн.

– Привет. Джастин дома?

– Не пришел еще. На работе задерживается. У тебя как дела?

– Нормально, спасибо. Я тут подумал: вытащу-ка я вас на концерт. Если вы согласны. Если от предложения не отказываетесь.

– Да, конечно, – ответила она. – Джастин скоро будет. Садись.

Линкольн опустился на единственное место для сидения – огромное кожаное кресло.

– Принести чего-нибудь? Пиво будешь?

– С удовольствием.

Дена протянула ему большую бутылку «Микки». Не пиво, а солодовый напиток – какая разница.

– Ты себя точно нормально чувствуешь? – спросила она.

– Абсолютно.

– Пойду собираться.

– Да, вот именно… Иди, иди… Я пока телевизор посмотрю.

– Ну ладно. – Немного поколебавшись, Дена вышла из комнаты.

Линкольн почти не сомневался: зря он сюда приехал. Но и на работе бы не усидел. Зная, что Бет там, что она, может, думает о нем. Зная, что он так и не сумел с ней заговорить. Духу не хватило – так, кажется, это называется? Или потому, что понимал: не надо этого делать, даже пустячный разговор с ней – это попытка разглашения служебной информации.

А может, просто боялся сделать что-то настоящее.

Теперь Линкольн знал, как она выглядит, и от этого стало только хуже. Гораздо хуже. Теперь его неясные мысли и теплые чувства обрели лицо. И веснушки. И вельветовые штаны ярко-клубничного цвета. Невыносимо было представлять, как девушка с этим лицом рыщет за ним по коридорам. Сияет, когда его видит. Смотрит на него.

Может, она все так и сидит там. За своим столом. Может, он еще застанет ее, поцелует и скажет… только вот что ?

Линкольн и сам не знал, сколько он просидел – несколько минут или час. Час, наверное. Он прикончил три бутылки «Микки» на голодный желудок. Конечно, не окосел, но был несвежий.

– Ты чего это здесь? – радостно обратился к нему Джастин. – Вроде работать должен был?

– Сначала работал. А потом нет.

– Что-нибудь случилось?

Линкольн вспомнил о Бет, о каштановых волосах, телефонном шнуре в пальцах. Вспомнил, как он, дурак, стоял, прислонившись к стене.

– Нет, – ответил он, – что там может случиться? Уйти надо было.

– А, ну ладно. Сейчас переоденусь во что-нибудь, от чего Дену тошнит, и пойдем отрываться.

Линкольн поднял пустую бутылку и сказал:

– Твое здоровье.

Джастин пошел переодеваться, а Дена пришла посидеть с Линкольном. Она была готова к выходу. Облегающие черные джинсы, сапожки на шпильке. Дена ярко накрасилась и в баре выглядела бы неплохо, но сейчас, при верхнем свете, она блестела, как новогодняя елка.

– Сначала мы с подружками встречаемся во «Фрайдизе», – сказала она. – Голодный?

– Конечно, – ответил Линкольн. – Отлично.