Лорен Миракл - Как быть плохой

Я нахожу эту песню в моем плеере, включаю ее и начинаю подпевать. Но тут Джесси поворачивается ко мне:

– Мэл, я тебя умоляю, выключи! У меня голова раскалывается!

Я снова выключаю плеер.

Нет, во Флориде действительно невыносимо жарко… Мне чертовски не хватает снега.

Дождь во Флориде обычно идет по одному сценарию: сначала минут пять брызжет еле-еле – не поймешь, есть он или нет, и вдруг как хлынет такой жуткий ливень, что ты и не успеваешь опомниться, как в одно мгновение промокнешь до нитки. Хлещет так, что тебе начинает казаться: наступил новый всемирный потоп; уже и не верится, что еще утром сегодня светило солнце и стояла такая жара, что ты не знал, куда от нее деться, и был вынужден врубить кондиционер на полную мощность. Кажется, что весь мир всегда, с самого своего рождения был беспросветно-серой стеной дождя. Впрочем, при всем при этом дождь во Флориде все равно по-летнему теплый.

Я веду машину сквозь стену дождя почти вслепую. Я совершенно не уверена, не сбились ли мы с пути. Но вот, слава богу, все-таки вижу впереди шоссе и дорожный знак с крупной надписью «НА ЮГ». Я сворачиваю на это шоссе.

Признаться, я не бог весть какой водитель. Водить машину меня учил Тулли, хотя он и считает, что «баба за рулем – стихийное бедствие». Всякий раз, когда у меня что-то получалось, по его мнению, не идеально, он цитировал это «мудрое» изречение, на что я, в свою очередь, тоже отвечала ему какой-нибудь колкостью. Экзамен на права я, с грехом пополам, сдала, но машину практически не вожу – во-первых, потому, что на ней почти все время ездят либо мама, либо папа, во-вторых, потому что у меня все-таки еще нет полной уверенности в себе. Вот и сейчас я сижу за рулем «Опеля» Джесси, а в ушах у меня словно звучат насмешливые слова Тулли про «бабу за рулем»…

Разумеется, Джесси и Мэл я не собираюсь в этом признаваться. Как не собираюсь и все время спрашивать у Джесси: «А теперь куда – направо или налево?» Теперь мне уже все равно, куда ехать. Ну, приедем мы вместо Майами куда-нибудь еще – какая разница? После того, как я поссорилась с Брэди, мне нечего делать в Майами.

Мы все молчим, слушая шум дождя. «Дворники» в машине Джесси, как на зло, сломаны…

Ого! Шоссе-то, по которому мы едем, оказывается, платное – впереди маячит будка сбора платы. Вот так всегда – едешь себе и в ус не дуешь, и вдруг, словно ниоткуда, эта чертова будка, и ты начинаешь рыться в карманах, а водитель в машине за тобой отчаянно сигналит, недовольный тем, что ты так долго копаешься… В довершение всего, после того, как я потратилась вчера на хот-доги, денег у меня всего три доллара.

– Платите денежки, дамы и господа! – говорю я, обращаясь к Мэл.

Мэл, слава богу, понимает мой намек – недаром же мы сегодня утром заставили ее заплатить за пирожные! – и, вынув из кошелька две двадцатипятицентовые монеты, протягивает их мне. Ради того, чтобы бросить монеты в металлический ящик, стоящий в этой будке, мне, разумеется, нужно опустить стекло на двери машины – но из-за дождя я решаю не открывать его, пока не въедем под крышу будки. Когда же мы въезжаем, я нажимаю на кнопку, при помощи которой опускается это стекло, но стекло почему-то не поддается.

– Не так, – говорит Джесси. – Нажми на кнопку, а потом сделай так – щелк-щелк…

Нажимаю, щелкаю – никакого эффекта… Позади нас уже успел нарисоваться преогромнейший фургон, и водитель его свирепо сигналит мне.

– Опять не так… – ворчит Джесси. – Нажми – и сразу же пощелкай, без паузы!

Наконец мне удается опустить это проклятое стекло. Но оказывается, что за это время наша машина успела немного продвинуться вперед, и до этого чертова ящика мне уже не дотянуться. Может быть, я еще смогла бы дотянуться левой рукой… но левой рукой у меня почему-то ничего не получается делать. Тулли и Джэй часто дразнят меня по этому поводу. Когда мы играем в баскетбол, они кричат своим дружкам: «Бросай мяч слева от Викс, левой рукой она не сможет отбить его!». Бифштекс, например, умеет работать двумя руками одновременно – левой рукой выливает тесто для блинов на сковородку, а правой в то же время умудряется взбивать яйца. Мне до такого мастерства далеко.

Я пытаюсь бросить монету в ящик, но промахиваюсь. Вот незадача! Открываю дверь машины, смотрю на землю, но монеты не вижу. Куда же она упала, черт побери?!

– Да не ищи! – с поразительным спокойствием изрекает Мэл. – Возьми еще одну. – И протягивает мне очередной двадцатипятицентовик.

На этот раз мне удается попасть монетой в цель. Но проезд стоит пятьдесят центов. Я бросаю еще одну монету, но она ударяется о стенку ящика и падает не в него, а рядом на землю. Вот уж не везет так не везет…

Водитель огромного фургона опять сигналит. Я снова открываю дверь и пытаюсь найти, куда упали монеты. Но на мокром асфальте не вижу ничего, кроме нескольких окурков. Где же монеты? Может быть, они закатились под колесо?

Водитель фургона разражается новой порцией сигналов.

Новой монеты у Мэл я уже не прошу. Да, она обещала заплатить за все и за всех, но не могу же я до бесконечности швыряться ее деньгами! Я вылезаю из машины, становлюсь на колени и начинаю искать монеты.

Водитель фургона снова яростно сигналит.

Нервы мои не выдерживают. Я сажусь в машину, захлопываю за собой дверь и жму на газ, несмотря на красный свет.

– Что ты делаешь? – визжит Джесси. – Мы не можем ехать не заплатив!

– Этот придурок меня уже довел своими сигналами! – огрызаюсь я.

«Может быть, – думаю я, – Тулли был прав – такой истеричке, как я, не следует доверять машину, если я даже не могу попасть монетой в дурацкий ящик, и такая мелочь, как недовольные сигналы водителя сзади, способны вывести меня из себя?»

– Останови машину! – тоном, не терпящим возражений, приказывает Джесси. Я останавливаю. Огромный фургон, водитель которого сигналил мне, проезжает мимо нас.

– С каких пор ты стала нарушать правила? – сердито спрашивает Джесси.

– Я пыталась бросить эти чертовы монеты в этот чертов ящик! – почти кричу я. – Даже лишние двадцать пять центов бросила!

– Но не попала куда надо! Черт побери, теперь мне еще один штраф выпишут!

– Как они узнают, что мы не заплатили?

– Наверняка они там все снимают на камеру! Вычислят потом меня по номеру машины… А вдруг моя мама подала заявление в полицию, что ее машину угнали, и полиция теперь разыскивает машину с таким-то номером? Тогда меня еще, чего доброго, и за угон машины могут привлечь!

– Я не нарочно проскочила без оплаты! Я пыталась заплатить! Но этот урод уже достал меня своими сигналами! – протестую я, хотя в глубине души понимаю, что такое оправдание несерьезно.

– Мы можем вернуться и заплатить, – все так же спокойно изрекает Мэл.