Давид Фонкинос - Шарлотта

David Foenkinos

CHARLOTTE

Copyright © Editions GALLIMARD, Paris, 2014

Cover illustration © Collection Jewish Historical Museum, Amsterdam

© Charlotte Salomon Foundation Charlotte Salomon ®

©И. Волевич, перевод, 2016

©Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2016

Издательство АЗБУКА ®

Шарлотта научилась читать свое имя на могильной плите.

То есть она не первая Шарлотта в семье, —

Первая – тетка, сестра ее матери.

Сестры были очень дружны, вплоть до ноябрьской ночи

тринадцатого года.

Франциска с Шарлоттой вместе пели и танцевали, вместе смеялись,

И в этом не было ничего вульгарного.

В их лучезарной живости таилась доля стыдливости.

Может быть, так повлияла на них личность отца,

Сухого педанта, любителя древностей и искусства.

В его глазах, интереса были достойны одни лишь седые руины.

Их мать отличалась более мягким нравом,

Но в нем затаилась глубокая скорбь:

Ее жизнь была сплошной чередой трагедий.

Позже мы скажем о них.

Пока же вернемся к Шарлотте,

К первой Шарлотте – Шарлотте прекрасной,

С длинными волосами, темными, как ее обещанья.

Все началось с замедления.

Она постепенно все делала дольше – ела, ходила, читала.

Что-то замедлилось в ней,

Словно ее отравила неодолимая меланхолия,

Роковая болезнь, от которой нет избавленья.

Счастье стало далеким, недостижимым, как остров,

оставшийся в прошлом.

Никто не подметил в Шарлотте начала распада.

Со стороны это было почти незаметно.

Если сравнить двух сестер,

Старшая просто была улыбчивей, чем другая,

Разве что эта, другая, все чаще уходила в раздумья.

А ею тем временем завладевала ночь —

Ночь, которой нужно дождаться, которая станет последней.

И вот наступил холодный ноябрьский вечер.

Весь дом безмятежно спал. А Шарлотта встала с постели,

Собрала какие-то вещи, словно в дорогу.

Город недвижно застыл, съежившись в ранней зиме.

Девушке только исполнилось восемнадцать.

Она торопливо пошла к намеченной цели.

Мост.

Мост, который она обожала,

Тайный приют ее мрака,

Станет последним мостом – Шарлотта давно это знала.

В черной безлюдной ночи

Она не колеблясь бросилась вниз,

В омут воды ледяной, превратив свою гибель в мученье.

Тело нашли поутру на речном берегу,

Посиневшее тело.

Родителей и сестру разбудила страшная весть.

Отец замкнулся в скорбном молчании,

Сестра безутешно плакала,

Мать исходила воплями горя.

Назавтра в газетах рассказали о девушке,

По неизвестной причине покончившей с жизнью.

Вот это ужасней всего:

Не просто жестокость – двойная жестокость.

Как же такое случилось?

Для старшей сестры эта смерть – оскорбление дружбы,

Но главное – чувство вины.

Она ничего не заметила, не поняла этой странной медлительности

И теперь укоряла себя в бессердечии.

Ни мать, ни отец, ни сестра не пришли на похороны.

Убитые горем, родители прятались от посторонних.

Их тоже, как и сестру, верно, мучил беспомощный стыд,

И любопытные взгляды им были невыносимы.

Так прошло несколько месяцев

В затворничестве, в нежелании выйти на люди —

Долгий период молчанья.

Ибо заговорить означало вспомнить Шарлотту.

Она бы незримо стояла за каждым сказанным словом,

И лишь молчание помогало жить дальше тем, кто остался в живых.

Но однажды Франциска села к роялю, коснулась пальцами клавиш,

Стала наигрывать мелодию и напевать вполголоса.

К ней подошли родители,

Невольно согретые этим лучиком жизни.

Страна вступила в войну. Быть может, так оно лучше:

Хаос – весьма подходящий фон для горя этой семьи.

Это первый всемирный конфликт.

Сараево вмиг разрушило все империи прошлого.

Людей миллионами гнали на верную смерть.

В длинных траншеях, изранивших землю, вершились судьбы мира.

А Франциска задумала стать сестрой милосердия,

Выхаживать раненых и больных, вытаскивать их с того света.

Главное, чувствовать, что приносишь пользу.

А сейчас ее постоянно мучила собственная ненужность.

Мать ужаснуло решение дочери,

В семье начались пререкания, ссоры.

Идет мировая война, а тут разразилась семейная битва.

Однако Франциска поставила на своем.

Уехала на фронт и сразу же попала на передовую.

Люди считали Франциску отважной,

А девушку попросту уже не страшила смерть.

В самой гуще сражений она повстречала Альберта.

Альберт Саломон – военный хирург,

Молодой, очень рослый и энергичный.

Кажется, даже стоя на месте, он все время куда-то спешил.

Альберт возглавлял полевой лазарет

Здесь, на фронте, во Франции.

Его родители умерли, медицина заменила семью.

Он поглощен своей миссией, остальное ему безразлично,

И женщины в том числе.

Так, он едва заметил новую медсестру,

Тогда как она непрестанно посылала ему улыбки.

К счастью, в ход этой истории вмешалась случайность.

В самый разгар операции Альберт внезапно чихнул.

Из носу потекло, срочно нужен платок,

Но в эту минуту хирург копался в кишках раненого солдата.

Франциска, достав платок, вытерла Альберту нос,

Вот тут он ее и увидел.

Прошел целый год, и Альберт наконец-то, взяв себя в руки,

В бесстрашные руки хирурга,

Явился с визитом к родителям своей нареченной.

Те приняли гостя так холодно, что он просто оторопел.

Зачем он пожаловал?

Ах да… просить руки… их дочери…

Просить чего? – сердито буркнул отец.

Чтобы этот тощий верзила ходил у него в зятьях?

Да разве же он достоин высокородной фройляйн Грюнвальд?!

Однако Франциска упорствовала,

Говоря, что безумно в него влюблена.

Трудно проверить, правда ли это,

Но она была не из тех, кто действует по капризу.

После смерти сестры жизнь свелась для нее к главным ценностям.

И в конечном счете родители уступили.

Заставили себя уступить, изголодавшись по радости,

По музыке и улыбкам.

Больше того, даже начали покупать цветы.

В их гостиной давно уже не было ярких красок,

А цветочные лепестки – символ возврата к жизни.

Впрочем, на свадьбе они сидели с похоронным видом.

С первых же дней Франциска осталась в доме одна.