Саша Аранго - Правда и другая ложь

– Что случилось, Генри?

– Ее нет. Марты нет дома.

– Как это нет? Неужели все так просто?

– Зачем ты вообще сюда приехала?

– Мы с Мартой договорились, что я приеду, чтобы мы снова поменялись машинами. Она сама об этом просила. Разве она еще не вернулась?

Бетти обошла Генри и хотела было выйти в коридор, но он схватил ее за руку.

– Что ты делаешь в моей мастерской?

– Пусти, мне больно! Я искала Марту. Она должна вот-вот приехать. Перестань нервничать.

Генри заметил, что у Бетти в руке уже нет сигареты.

– О чем вы говорили?

– О чем мы могли говорить? Конечно же, о тебе. Мы проговорили о тебе битый час. Она тебя обожествляет. Потом я сказала ей, где мы с тобой обычно встречаемся.

Генри еще сильнее ухватил Бетти за руку.

– Зачем? Зачем ты это сделала?

Бетти скривилась от боли:

– Она захотела к тебе и поэтому поехала к скалам.

Он испытующе посмотрел ей в глаза:

– Как она смогла их найти?

– Ну, так для этого мы и поменялись машинами. У нее нет навигатора, а без него она ни за что в жизни их бы не нашла, понимаешь? Ты лучше просто скажи, что тебя там не было.

– Дай мне сигарету.

– Так ты был там или нет?

– Да, я там был. Дай мне сигарету.

Бетти вытащила из пачки сигарету, щелкнула зажигалкой, дав ему прикурить. Руки Генри дрожали так сильно, что Бетти пришлось ему помочь. Она оглянулась, посмотрела на деревянный ящик, но ничего не сказала.

Сомнений не было. Марта мертва. Это она сидела в машине, когда он столкнул ее со скалы. Он разрушил свою жизнь и убил единственного искренне любившего его человека. Марта умерла, и вместе с ней настал конец всей хорошей жизни. В мозгу снова возникли страшные картины: он видел, как Марта безмолвно кричит, пытаясь разбить стекло, как она пытается открыть дверь, а холодная вода тем временем заливает ей легкие. Он видел, как она умирает.

Генри вез Бетти домой, когда почувствовал, как у него немеет правая половина лица. Онемение распространялось от брови до виска и уха.

– Ты сказала ей про ребенка?

– Нет, об этом она не знает.

– Не лги мне, Бетти!

– Зачем мне лгать?

– Ты никому не звонила, ни с кем не разговаривала?

– Почему ты об этом спрашиваешь? Она что, никогда больше не вернется?

Бетти, оцепенев, сидела рядом с ним, судорожно сцепив пальцы с накрашенными ногтями. Она не курила, не смотрела на Генри и перестала задавать ему вопросы, по крайней мере, вслух. Генри сосредоточенно глядел на дорогу. Мысленно он был уже дома, убивал собаку и разливал из канистры бензин по дому. Он начнет с этой чертовой буровой платформы, потом настанет черед книг. Пламени не понадобится много времени, чтобы сожрать их. Потом загорится деревянная лестница, огонь перекинется на второй этаж, и тогда сгорит проклятая куница. Нечего без приглашения забираться в чужой дом.

– Никому ничего не говори, слышишь, никому!

Она вышла из машины. Все время, пока она шла пятьдесят шагов до крыльца, Бетти чувствовала на себе взгляд Генри.

Дождь почти прекратился, когда Генри вернулся домой. В доме было темно, только в комнате Марты по-прежнему горел свет. Генри умом понимал, что Марты нет, но, несмотря на это, обыскал весь дом в поисках жены. Совесть горела огнем; это жжение стало фантомной болью. Генри открывал все двери, окликал Марту по имени, светил карманным фонариком за полки, в шкафы, словно играя в зловещие прятки. Естественно, никто ему не ответил, ведь Марта лежала теперь на дне морском, но эта картина была настолько невыносимой, что Генри в отчаянии продолжал звать жену.

В мастерской он нашел потушенную сигарету Бетти. Жалюзи были опущены, и многого она не разглядела – во всяком случае едва ли что-то поняла. Но она в одних чулках пробралась в мастерскую, чтобы шпионить.

Генри загнал «Сааб» Марты в гараж. Он обыскал машину, нашел лишь один старый деревянный башмак, пожелтевшие дорожные карты и пустые бутылки из-под минеральной воды. Машина пропахла ландышевыми духами Бетти. Пес, почесываясь, пошел за Генри, когда тот, взяв лопату и две канистры с бензином, направился в кухню. Сначала он зажжет дом, а потом бросится в колодец за часовней. Генри поставил канистры на пол, положил штыковую лопату на стол и допил остатки виски. Как только он достаточно опьянеет, то лопатой отрубит голову Пончо. Но сколько Генри ни пил, опьянение не наступало. Он оставался абсолютно трезвым. «Наверное, это просто вода, отдающая виски, иначе я бы уже давно был на рогах», – подумал он. Он взял с мойки резиновые перчатки. Ну что ж, сделаем еще и это.

– Пошли со мной, засранец, – обратился он к собаке.

Пес метнулся прочь, Генри бросился за ним, но по пути ушиб колено и изменил план.

Схватив зеленую куртку Марты, он вытащил из корзины с грязным бельем нижнее белье жены, трусы, лифчики, шлепанцы, рубашку, штаны и засунул все это в пластиковый пакет. Затем он аккуратно положил складной велосипед в багажник «Мазерати» и выехал со двора. В зеркале заднего вида он заметил две светящиеся желтые точки – глаза Пончо. Он смотрел так, словно все понимал.

Четыре часа утра. Восход солнца. Узкая дорога к бухте проходила через деревню. Лунный свет, сияя, отражался от крыш. Генри медленно катился по улице, выключив фары. Дорогу перед ним пробежала кошка, держа в зубах свою ночную добычу.

Обрадин, который в полнолуние всегда мучился от бессонницы, стоял у окна, когда под ним проехал «Мазерати». Обрадин услышал знакомый рокот мотора и угадал мощные очертания автомобиля. Без причины ни один нормальный человек не поедет к бухте с выключенными фарами. Если Генри не собирался погрузить машину на корабль и отправить ее за море, то назад он поедет той же дорогой. В кровати зашевелилась Хельга. Не проснувшись, она протянула полную руку и пощупала пространство рядом с собой. Обрадин открыл шкаф, нашел там жестяную коробку и извлек из нее бинокль. Потом он раскрыл новую пачку сигарет, сел к окну и принялся ждать.

Бухта пряталась за небольшой рыбацкой гаванью. Генри вынес велосипед на каменистый берег и прислонил его к расколотому камню, как всегда делала Марта. Куртку с капюшоном повесил на руль. Белье он аккуратно положил рядом с велосипедом – опять-таки, как это делала Марта. Потом Генри посмотрел на холодно светящееся море. Интересно, съели ли рыбы тело Марты или его течением принесло сюда? Осталась ли на трупе одежда? «Как по-дилетантски я все это сделал, – подумал Генри. – Да и вообще, зачем я это сделал?» Мерно рокотал вечный метроном прибоя, облизывая прибрежные камни и медленно, но верно превращая их в песок. Марта всегда любила море. За что, собственно?

Как и предвидел Обрадин, через полчаса «Мазерати» проехал под его окнами в обратном направлении. Фары были по-прежнему выключены. В зеленоватом свете визира Обрадин отчетливо увидел сидевшего за рулем Генри. По зрелом размышлении Обрадин решил, что у поэта имелись веские основания поехать к бухте с выключенными фарами. Например, в поисках нужного слова, и это было лишь одно из убедительных объяснений. Поиск нужных слов выгонял Флобера на улицу, Пруста укладывал в кровать, а Ницше доводил до безумия. Так почему, собственно, Генри Хайден должен был избегнуть подобной участи? Эта цепочка изящных рассуждений успокоила Обрадина. Когда шум мотора стих, Обрадин улегся рядом с женой и тотчас уснул.