Саша Аранго - Правда и другая ложь

«Она не может на это рассчитывать, – думал в это время он. – Бетти не может рассчитывать, что ради нее я поступлюсь всем». Он не имел ни малейшего желания менять свое уютное уединение на семейную жизнь. К этому он был не готов. После предстоявшей исповеди Марте начнется что-то совершенно новое. Придется изрядно поработать над тем, чтобы стать другим Генри – Генри, живущим исключительно для Бетти. От одной этой мысли ему становилось нехорошо.

– Я могу что-нибудь для тебя сделать?

Генри кивнул:

– Ты можешь бросить курить.

Бетти затянулась и щелчком стряхнула с сигареты пепел.

– Это будет ужасно трудно.

– Да, это будет трудно. Я позвоню тебе после разговора с женой.

Она включила первую передачу.

– Как продвигается роман?

– Осталось совсем немного.

Он наклонился к открытой двери.

– Ты кому-нибудь говорила о наших отношениях?

– Абсолютно никому, – ответила Бетти.

– Это мой ребенок, не так ли? Я хочу сказать, что он на самом деле есть и родится?

– Да, это твой ребенок, и он родится.

Она потянулась к нему полуоткрытыми губами для поцелуя. Он неохотно наклонился и поцеловал Бетти. Она просунула ему в рот свой язык, похожий на гладкий, со стершейся резьбой, болт. Выпрямившись, Генри закрыл дверь «Субару». Бетти поехала по лесной дороге к шоссе. Некоторое время Генри смотрел ей вслед, пока машина не исчезла за деревьями. Потом он наклонился и подобрал в траве свою недокуренную сигарету. Он верил Бетти. Она не лгала, для этого у нее не хватило бы воображения и фантазии. Она была красива, молода и спортивна, выглядела намного элегантнее Марты. И хотя Бетти была не так умна, как Марта, она отличалась тем не менее чрезвычайной практичностью. Теперь она от него забеременела. Генри знал это без всякого анализа на отцовство.

Холодный прагматизм Бетти импонировал Генри с их первой встречи. Если ей что-то нравилось, она просто это брала. Она была остроумна, обладала стройными ножками, веснушками на круглых, как апельсины, грудях, зелеными глазами и вьющимися светлыми волосами. На первом свидании она была одета в платье с изображением какого-то грозного зверя.

Роман начался сразу, с первой встречи. Генри не пришлось напрягаться, выставляться, ухаживать; ему вообще не пришлось ничего делать, потому что Бетти считала его гением. Поэтому ей нисколько не мешал тот факт, что он был женат и не хотел детей. Ничего страшного, это был всего лишь вопрос времени. Она давно ждала такого, как Генри, – Бетти говорила об этом вполне откровенно. По ее мнению, большинству мужчин не хватает величия. Один Бог знал, правда, что она имела в виду.

Между тем Бетти была главным редактором издательского дома Мореани. Начинала она помощником в отделе книжной торговли, но считала, что эта работа не соответствует ее квалификации выпускницы литературного факультета. Семинары были невероятно скучны, и Бетти раскаивалась в том, что не послушалась родителей и не пошла на юридический факультет. Но, несмотря на квалификацию, профессиональный рост задерживался, так как в издательстве не было подходящих вакансий. Во время обеденных перерывов она ходила по редакциям, чтобы взять там что-нибудь почитать. Однажды она просто со скуки взяла из стопки присланных, но невостребованных рукописей какой-то текст Генри, чтобы было что почитать в столовой. Генри послал в издательство текст как книгу, без всяких комментариев и сопроводительного письма, чтобы сэкономить на почтовых расходах. Впрочем, Генри был тогда очень стеснен в средствах.

Бетти прочитала тридцать страниц и забыла о еде. Она вышла из столовой и поднялась на четвертый этаж, в кабинет основателя издательства Клауса Мореани, где бесцеремонно вырвала его из послеобеденной дремоты. Через четыре часа Мореани лично звонил Генри.

– Добрый день, это Клаус Мореани.

– В самом деле? Святые небеса!

– Вы написали нечто чудесное, на самом деле чудесное. Вы никому не продали права?

Генри их не продал. Первый роман, «Фрэнк Эллис», разошелся по миру в десяти миллионах экземпляров. Это был настоящий триллер – в нем было много насилия и мало миролюбия, – история аутиста, который стал полицейским, чтобы найти убийцу своей сестры. Первые сто тысяч экземпляров были распроданы и наверняка прочитаны в течение одного месяца. Прибыль от романа избавила издательство Мореани от банкротства. Сегодня, восемь лет спустя, Генри считался автором бестселлеров. Его романы были переведены на двадцать языков, он стал лауреатом множества премий и бог знает чего еще. За это время в издательстве вышли пять романов Генри. Все они были экранизированы и поставлены в театре. «Фрэнк Эллис» даже включили в школьную программу по литературе. Генри стал живым классиком. Все это время он оставался мужем Марты.

Кроме него самого, только она знала, что во всех этих романах Генри не написал ни строчки.

Генри часто задумывался о том, как бы прошла его жизнь, не встреть он Марту. На этот вопрос он всегда давал один и тот же ответ: его жизнь осталась бы такой же, какой она была до встречи с Мартой. Он остался бы совершенно незаметной личностью, не достиг бы ни благополучия, ни свободы, не ездил бы на итальянской спортивной машине, и никто в мире не знал бы его имени. Здесь Генри был перед собой абсолютно честен. Он остался бы никем – вещью для себя. Конечно, борьба за существование закаляет, недостаток вещей придает им ценность; деньги теряют свою значимость, когда их становится в избытке. Но разве скука и пресыщенность не достаточно приемлемая цена за благосостояние и роскошь, и разве скучать и ныть в богатстве – это не лучше, чем страдать от голода и плохих зубов? Не обязательно быть известным для того, чтобы стать счастливым, к тому же популярность часто путают со значительностью, но с тех пор как Генри вынырнул из тьмы безвестности на свет славы и популярности, он стал чувствовать себя намного комфортнее, чем раньше. Уже несколько лет он был озабочен исключительно сохранением статус-кво. Добиваться большего не стоило. Он оставался реалистом, хотя это и было скучно. Рукопись «Фрэнка Эллиса» стала случайной находкой. Генри обнаружил ее, завернутую в кулинарную бумагу, под чужой кроватью, когда, морщась от пульсирующей боли в левом виске, искал под кроватью пропавший куда-то левый носок. Надо было еще посмотреть, нельзя ли чем-нибудь поживиться в чужой квартире. Женщину, лежавшую рядом с ним, он видел первый раз в жизни и не испытывал ни малейшего желания с ней знакомиться. Он видел ее только от ступней до поросшего шелковистыми каштановыми волосами лобка. Печка остыла, в комнате было темно, пахло пылью и нехорошим дыханием. Пора было уходить.