Джоан Робинсон - Когда здесь была Марни

Марни исчезла. Анна осталась на мельнице одна.

Марни ее бросила…

Анна не могла ни о чем больше думать – только об одном этом безрадостном факте. Неловкая спросонок, она спустилась по лестнице и выбежала из мрачного ветряка наружу, в сырую и ветреную тьму. В голове молотком стучала единственная мысль: Марни ее бросила. Ушла без нее. Оставила ее одну. Это было жестоко. Этого нельзя было простить.

Она так разозлилась, что даже не плакала. Она бежала, задыхаясь, по дороге через поля, не замечая, куда несется. Высокая трава хлестала ее по ногам. Потом она споткнулась, не удержала равновесия и кувырком полетела в канаву.

Кое-как выбравшись на четвереньках, Анна осталась лежать в траве, выбившись из сил и только всхлипывая. У нее что-то случилось с ногой. Стоило пошевелить ею, и в нее раскаленной иглой ударяла боль. Анна решила немного полежать, прийти в себя, потом еще попробовать встать… Больше она ничего не помнила.

Проснувшись несколькими часами позже, она обнаружила, что лежит в своей собственной постели. Повернув голову, Анна увидела на стуле рядом с постелью поднос. А на нем – вареное яйцо, коричневый чайничек и два ломтика хлеба с маслом. Миссис Пегг отдергивала занавески. Обернувшись, она увидела, что Анна открыла глаза, и подошла к ней.

– Ну вот, так-то лучше, – сказала она. – Выспалась, я надеюсь? Давай-ка садись и завтракай у себя в постельке, как полагается маленькой леди… И, пожалуйста, не забивай головку, не беспокойся ни о чем. По крайней мере, пока яичко не скушаешь.

Анна пошевелилась – и вздрогнула от боли. У нее занемело все тело. Миссис Пегг поцокала языком:

– Ты небось еще и простудилась ко всему прочему. Ничего удивительного, если хочешь знать мое мнение! И лодыжку повредила, насколько я вижу. Когда тебя принесли, я сразу увидела, какая она красная и распухшая! Вот что бывает, глупенькая, если гулять допоздна и валяться в мокрой траве, – ласково выговаривала она. – Ты хоть помнишь, что произошло?

О да, Анна помнила. Постепенно все возвращалось. Мельница… Марни, застрявшая наверху… этот непрестанный, ужасающий ветровой гул… Она нерешительно обратилась к миссис Пегг:

– Я не вполне уверена… Вы не напомните?

– Ну, ты же в полях была, так? Ты, наверное, устала, прилегла… да там и забылась. Мы с Сэмом начали беспокоиться, – и куда же, думаем, ребенок пропал? А ветер-то разошелся… Тут к нам стучится мистер Пирс, он, значит, мимо проезжал на машине, поворачивает – тебя фары-то и осветили. Вот он и подвез тебя до двери.

Анна в самом деле смутно припомнила, что кто-то вроде бы ее поднял, понес на руках… и еще там урчал автомобильный мотор… но больше – ничего.

Миссис Пегг задумчиво смотрела на нее сверху вниз:

– Не самый осмотрительный поступок, утеночек… И что только на тебя нашло? Ну да ладно, что случилось, то уж случилось! – Она налила чаю и пододвинула поднос на стуле чуточку ближе к Анне. – А теперь кушай завтрак да лежи себе тихо-спокойно, а я обед готовить пойду. – Она посмотрела за окно. Сильный порыв ветра потряс рамы, обтекая коттедж. – Во всяком случае, сегодня ты ничего занятного не пропустишь! Сэм прав, погода и точно переменилась!

Когда миссис Пегг вышла за дверь, Анна позволила вернуться всем до единой подробностям минувшей ночи. И снова ее тягостным грузом придавила память о том, что сделала Марни. Сердце болезненно сжалось в груди. Марни бросила ее одну на мельнице. Одну, напуганную, в темноте. А ведь Анна думала, что Марни ей настоящая близкая подруга!

Сперва ей стало казаться, что это Эдвард – или кто там пришел на выручку Марни – намеренно оставил ее. Потом она вспомнила, как сидела, прислонившись к стене, и поняла: он вполне мог и не заметить ее. Он небось не ждал, что там окажется еще кто-то, кроме Марни. Но как могла Марни исчезнуть, даже слова не сказав? Анна знала: вот за это она никогда ее не простит.

И в жизни своей никому доверять больше не сможет. Ни единой живой душе!

Противостоять этой боли она не могла. Оттолкнув поднос, она снова легла. Повернулась к стене – и отрешилась от всего на свете.

Внизу, на кухне, миссис Пегг накрошила луку на сковородку, готовя «чудное румяное жаркое», и теперь знай помешивала, чтобы не пригорело. Подобно миссис Престон, она полагала добрую порцию вкусной еды первейшим лекарством от всех жизненных огорчений. Вскоре славный, такой домашний запах жареного лука распространился по всему домику. Выбравшись с кухни, он сунулся под дверь запертой передней комнаты, тихонько одолел лестницу и проник в дверную щель спаленки Анны. Но даже вкуснейший на свете, наполняющий рот слюной запах был бессилен расшевелить Анну. Девочка крепко спала.

Ветер ревел за стенами еще два дня. Все это время Анна оставалась в постели. Что касается ноги – дело обошлось без перелома. Багровая опухоль еще держалась, но лодыжка болела все меньше. Другое дело, Анна и правда простудилась. Миссис Пегг повторяла, что в постели ей нынче самое место.

Анне было глубоко все равно, где ей место. Ничто больше не имело значения. Марни, ее единственная подруга, перестала быть таковой. Дружба врозь!

На третий день она встала на ноги, бледная и невеселая. Миссис Пегг поудобнее устроила ее в уютном кресле на кухне, сама же отправилась за покупками. Сэм спал на своем обычном месте – в большом кресле в углу.

Анна смотрела в окно – сонно, без интереса. Ветер снаружи ненадолго притих. Еще шел дождь, но небо определенно светлело, и с залива доносились плачущие голоса чаек. Анне казалось, она уже целую вечность там не была. Вечность – с тех пор, как Марни бросила ее на мельнице. Два дня в постели тянулись, как двести лет.

И она больше не хотела видеться с Марни. Тут не могло быть никакого сомнения. Лежа в кровати, она твердо решила никогда больше с нею не разговаривать. А вот показаться бывшей подруге, пожалуй, хотела бы. Пусть бы та выглянула из окошка и увидела ее на причале. И вспомнила, как жестоко и подло с нею обошлась. Если вдруг они встретятся, Анна на нее даже и не посмотрит. Но нельзя позволять Марни забыть о ней. Нельзя, чтобы кто-то делал такое с другим человеком, а потом преспокойно все забывал!

Надо сходить на пристань. Прямо сейчас. Хватит уже попусту сидеть и раздумывать. Анна тихо встала, отбросила теплую шаль, которой миссис Пегг закутала ей ноги, и, бесшумно миновав Сэма, прошла через кухню. Открыла заднюю дверь…

Снаружи оказалось на удивление светло, а воздух был таким свежим, что у Анны слегка даже дух захватило. Она на минуточку ухватилась за перила. Потом, ступая на не очень послушных ногах и ощущая странную легкость, прохромала по дорожке и повернула к заливу.