Джесси Эндрюс - Я, Эрл и умирающая девушка

У меня тоже с друзьями не ладилось. Не знаю почему. Знал бы, наверное, все не было бы настолько запущено. Одна из причин: меня просто не интересовало то, что интересует большинство нормальных подростков: спорт, музыка – две вещи, в которые я попросту не въезжал. Музыка интересовала меня лишь как звуковое оформление фильма, а что касается спорта – думаю, уже понятно. Какие-то парни перебрасывают куда-то мячик или пытаются сбить друг друга с ног, а ты должен сидеть и три часа смотреть на это – что за дурацкая трата времени! На фиг, на фиг. Не хочу показаться снобом и потому больше ничего не скажу, кроме того, что в прямом смысле слова не представляю, что может быть тупее спорта.

Короче, общих интересов у меня ни с кем не было. Более того, даже оказываясь в компании, я понятия не имел, о чем говорить. Юмор, не связанный с кино, мне категорически не давался, и когда вместо изящной шутки я на взводе пытался придумать что-нибудь «поинтереснее», обычно получалась фигня типа:

1. Вы когда-нибудь замечали, что люди похожи либо на грызунов, либо на птиц? Их легко классифицировать таким образом: у меня, к примеру явно крысиное лицо, а ты скорее смахиваешь на пингвина.

2. Если бы это была видеоигра, ты мог бы просто разфигачить все в этой комнате, и из ниоткуда выскочила бы куча денег – причем тебе бы даже наклоняться за ними не пришлось: просто шагни в их сторону и – о-па! – они уже на твоем счете.

3. Если я начну говорить как солист какой-нибудь олдскульной рок-группы, например «Перл-Джема», все подумают, что я серьезно ударился головой. Так почему же тому парню из «Перл-Джема» все можно?

Все это крутые темы для разговоров с друзьями, но не в том случае, если ты всего лишь пытаешься вежливо пообщаться. А у меня никак не получалось выйти на следующий уровень. К тому времени, как я перешел в старшие классы и научился разговаривать с людьми чуточку лучше, я успел решить, что на самом деле и не хочу ни с кем дружить. Кроме как с Эрлом, который, как я уже сказал, был скорее коллегой.

А девушки? Забудьте о девушках. С ними у меня не было ни малейшего шанса. Причины исчерпывающе изложены в главе 3.

В общем, фильмы мы никому не показывали.

Мистер Маккарти – один из немногих нормальных учителей в школе Бенсона. С ним можно найти общий язык, и он каким-то чудом выработал иммунитет к жизнедробильной силе старшей школы. Большинство молодых учителей школа Бенсона доводит до слез по крайней мере раз в день, немногие другие – тупые дуболомы, выточенные на станке по единому шаблону, но мистер Маккарти – товар штучный.

Он белый, но бреется налысо, а его руки покрыты наколками. Ничто не заводит его так, как факты. Если кто-то говорит правильно, он бьет себя в грудь и кричит: «ВЕРНЫЙ ФАКТ!» – или иногда: «ЧТИТЕ НАУКУ!» Если утверждение неверно, раздается соответственно: «ЛОЖНЫЙ ФАКТ!» Еще он целый день потягивает вьетнамский суп из термоса – «обращается к оракулу». В редких случаях, когда он по-настоящему чем-то взволнован, мистер Маккарти притворяется собакой. Но в основном с ним офигительно легко, и порой он ведет уроки босиком.

Так или иначе, мистер Маккарти – единственный учитель, с которым у меня что-то вроде дружеских отношений, а еще он разрешает нам с Эрлом обедать у него в кабинете.

За обедом Эрл вечно сидит надутый. Он ходит на курсы коррекции с отстающими, сплошь кретинами. Кроме того, все кабинеты для дополнительных занятий расположены на этаже Б, под землей.

Кстати говоря, Эрл достаточно способный, чтобы успевать по любому предмету. Ума не приложу, зачем он ходит на курсы коррекции, но чтобы объяснить, как и почему Эрл принимает решения, и двадцатитомника мало, поэтому останавливаться на этом я здесь не буду. Однако фишка в том, что к седьмому уроку, после четырех часов зубодробительной тупости, он уже на стенку лезет. Первые десять минут обеда он просто трясет головой и рычит на все, что я ни скажу. Потом постепенно отходит.

– Так ты че, теперь типа тусуешься с этой чувихой? – спросил он как-то после моего неудачного похода в столовую.

– Ага.

– Мама заставляет?

– Ну, в общем, да.

– Она, типа, умирает?

– Э-э-э, – «глубокомысленно» протянул я, в самом деле не зная, что сказать. – Ну да, у нее рак. Но сама она не считает, что умрет, и мне делается хреново, когда мы с ней зависаем, потому что все, что я могу думать: «Ты умрешь, ты умрешь, ты умрешь».

Эрл с каменным лицом заметил:

– Все умрут.

На самом деле он сказал что-то вроде «Се уммут», но на письме это выглядит глуповато. Как вообще передают речь на письме?

– Ага, – согласился я.

– Ты веришь в загробную жизнь?

– Не особо.

– Да ладно, веришь, – убежденно возразил Эрл.

– Да нет, не верю.

– Ты просто не можешь не в нее не верить.

– Это… это тройное отрицание, – ответил я, чтобы позлить его. Глупо – талант злить людей не нуждается в ежедневном упражнении.

– Блин, чувак! По ходу, ты слишком правильный для загробной жизни.

Мы ели. Обед Эрла состоял из конфеток «Скиттлз», чипсов, печенья и колы. Я взял у него немного печенья.

– Не существование просто не укладывается в голове – мозг отказывается верить, что не будет жить дальше.

– У меня очень сильный мозг.

– Я тебе его вышибу из башки, – прорычал Эрл, зачем-то топнув ногой.

Тут вошел мистер Маккарти.

– Грег. Эрл.

– Зрассь, мистер Маккарти.

– Эрл, у тебя не обед, а барахло, – мистер Маккарти, возможно, один из четырех человек на свете, который может сказать такое Эрлу, и тот не взбесится.

– Я хотя бы не сосу из никакого термоса никакой вонючий суп из никаких тентаклей , похожих на водоросли.

По некоторым причинам мы с Эрлом в то время были зациклены на тентаклях.

– Да, я как раз шел к оракулу.

Тут-то мы и заметили дымящуюся тарелку на его столе.

– Они там проводку меняют в учительской, – объяснил мистер Маккарти. – А здесь, ребята, источник вселенской мудрости. Только взгляните в воды оракула…

Мы заглянули в огромную бадью супа. Описание Эрла было очень точным: макароны выглядели натуральными тентаклями, а между ними плавала куча какой-то размокшей, расползающейся зеленой фигни. Все вместе походило на миниатюрную экосистему: я бы не удивился, увидев там живых улиток.

– Это называется «фо», – поведал мистер Маккарти, – вообще-то по-вьетнамски правильно произносить ближе к «фа».

– Дайте попробовать! – попросил Эрл.

– Нет, – отрезал Маккарти.

– Блин!

– Я не могу угощать учеников, – стал оправдываться Маккарти. – Это ужасно не одобряется администрацией. Чушь, конечно. Но, Эрл, могу порекомендовать тебе отличный вьетнамский ресторан, если хочешь: «Аромат Сайгона» Тхуэня в Лоренсвилле [7] Район Питтсбурга. .