Жасмин Варга - Мое сердце и другие черные дыры

Но, по большому счету, мне все равно, чего ждать от Романа. Я начинаю понимать, что это самое волнующее, загадочное и, если честно, самое напрягающее в любви: то, что важно для твоих любимых, становится важным и для тебя, даже если все это на самом деле ужасно банально.

Я читала в какой-то книге по физике, что Вселенная хочет, чтобы ее изучали, что энергия движется и переходит из одной формы в другую, чтобы люди обратили на нее внимание. Возможно, именно к этому любовь в конечном счете и сводится: появляется человек, который обращает на тебя внимание, побуждает тебя двигаться и переходить из одной формы в другую, превращать свою потенциальную энергию в кинетическую. Возможно, все, что нужно людям, – чтобы их кто-нибудь заметил, изучил их.

Я вот изучаю Романа. И теперь все, чего я хочу, – чтобы у него был ответ на мой вопрос. Мне просто нужно узнать про него то, что убедит меня, хотя бы с крошечной долей вероятности: в его атомах живо желание двигаться в каком-то – да в любом! – направлении, и они лишь ждут толчка.

– Я бы хотел поступить в колледж, – признается он.

Против моей воли сердце подхватывает волна надежды. Уже неплохо. Я жестом прошу его продолжать.

– И там бы я играл в баскетбол.

Я киваю.

– Даже несмотря на то, что сейчас не играешь?

Он лукаво улыбается:

– Но мы ведь говорим о гипотетической вселенной, нет? Где я могу быть кем хочу.

Волна надежды, поднявшаяся мгновением раньше, опадает. Внутри все сжимается, и я вдавливаюсь в рваный диванчик. Она не должна быть гипотетической! Я пытаюсь не показывать, как сильно расстроена:

– Логично. Продолжай.

– А чего там продолжать?

– Ну, не знаю. Какие бы предметы ты выбрал?

Роман краснеет и ерзает на сиденье:

– Ой, ну это уже неинтересно.

– Не сказала бы. – Я пристально гляжу на него.

– Ладно, ладно, сдаюсь, – он поднимает руки. – Я бы хотел стать морским биологом. Знаю, это глупость, но мне бы хотелось изучать океан.

Я улыбаюсь, чувствуя, что выгляжу идиоткой, но мне плевать:

– Как в «Двадцать тысяч лье под водой», как Капитан Немо.

Он улыбается мне в ответ.

– Именно. Всегда мечтал о подводном путешествии. Глупо – я ведь даже никогда не был на море. – Он замолкает, глаза подергиваются дымкой. – И видимо, уже не побываю.

Я прикусываю язык. Может, и побываешь, Замерзший Робот, может, и побываешь. На миг перед глазами встает поездка на побережье. Мы могли бы отправиться куда-нибудь в Северную Каролину – не так уж далеко отсюда. Я вижу, как он бродит по пляжу в толстовке с надписью «Университет Кентукки» на спине, а волны лижут ему щиколотки. Он вглядывается в воду, а я сижу на песке, читая книгу по философии физики или что-нибудь подобное. И мы счастливы. Почему такое может происходить лишь в гипотетической вселенной?

Мне нужно решить, как показать ему это. Может, купить ему книгу по морской биологии? Нет, слишком неуклюже – он на это не поведется. Предложить прокатиться к океану на прощанье?

Интересно, а что бы мне посоветовали на сайте «Уйти легко»? Эта мысль заставляет меня с силой прикусить щеку: да там бы все посетители с ума посходили, узнав, что я передумала и, хуже того, пытаюсь отговорить своего партнера! «Наш сайт предназначен не для этого, юная леди!»

Именно поэтому Роман боялся, что его кинут. И в итоге получил партнера-динамо. Первоклассного кидалу. Впрочем, сам виноват: это он вернул мне меня.

Просто нужно и его превратить в динамщика. А вдруг это заразно?

Пока я путешествую к океану, Роман вновь занялся едой. Мой взгляд наконец фокусируется на нем – он смотрит мне прямо в глаза:

– Привет! Ты вернулась? Что, какая-то срочная физическая проблема или как?

Я пожимаю плечами. Сейчас вряд ли подходящее время говорить о поездке на побережье.

– Типа того.

– Теперь твоя очередь.

– А?

– Рассказывать об отце.

Я снова обкусываю кожу вокруг ногтя.

– Это довольно долгая история, и я не знаю толком всех подробностей…

Лицо Романа мрачнеет:

– Не надо этих игр. Я ответил на твой вопрос – теперь твой черед. Не увиливай. – Он понижает голос до шепота. – Партнеры по самоубийству должны держать слово.

Я знаю: он прав, но как же хочется, чтобы «сдержать слово» не означало бы «броситься в омут головой». В прямом смысле.

Мне удалось убедить Романа подождать с историей отца до старой площадки – не хотелось открывать мрачные страницы семейного альбома под люминесцентными лампами обшарпанной кафешки. На самом деле, думаю, я просто пыталась выиграть время. Кажется, все, что я сейчас пытаюсь, – это выгадать время.

Пока я паркуюсь на стоянке, он говорит с мамой – та звонила, наверное, уже пятьдесят семь раз.

– Все отлично. – Роман молчит, кивая в ответ на мамину реплику. – Да, чудесная поездка.

Миссис Франклин, должно быть, шутит, потому что он улыбается.

– С Айзел все хорошо. Но слушай, мама, я звоню сказать, что мы приедем чуть позже, чем планировали. – Снова серия кивков. – Мы тут с Айзел подумали заглянуть на площадку и немного поиграть.

Он смеется.

– Да, да, буду играть мягко, обещаю. Пока!

Отключившись, он поворачивается ко мне:

– А ты отлично делаешь свою работу!

– Ты о чем? – Я хлопаю ресницами.

– Мама считает, я снова в полном порядке. Раньше она бы ни за что не позволила мне прийти позже, чем договаривались, – он улыбается, но это не та полуулыбка. От ее искусственности мой желудок сжимается страхом. – И я, кажется, не сказал тебе, что она уже целую неделю не проведывает меня среди ночи – благодаря тебе она, похоже, совсем перестала беспокоиться.

Я выхожу из машины, чувствуя, как растет комок в груди, и рассеянно вожу серой кроссовкой по грязи, покрывающей площадку. Дождь перестал, но воздух все еще сырой и холодный. Обхватив себя руками, иду к столу, на котором сидела в прошлый раз. Опершись ладонями о мокрые доски, запрокидываю голову в небо. Роман вскакивает на стол и садится рядом. Скашиваю глаза – так и есть, прикрывается рукой от невидимого солнца.

– Ты всегда так делаешь, – удивляюсь я.

– Что?

– Прикрываешь глаза рукой. Я заметила: ты все время так делаешь. Даже если солнца нет.

На печальное лицо возвращается слабая улыбка:

– А ты чертовски наблюдательна. В другой вселенной ты бы стала великим ученым.

– Может, и в этой тоже, – шепчу я.

Роман каменеет и, прежде чем я успеваю что-либо сказать, спрыгивает со стола и встает передо мной, скрестив руки на груди.

– Отвези меня домой. – Его голос ровный, но, ей-богу, лучше бы он на меня накричал. Тогда бы я, по крайней мере, знала, что он что-то чувствует.

– Послушай, Роман. – Я пытаюсь сгладить свой промах, мысленно только что не шлепая себя по губам – ну надо ж быть такой дурой! Не могла придумать «сюрприз» получше! Ясно же, что нужно подходить постепенно. Он должен сам прийти к этому решению – мне его подталкивать бесполезно.