Array Коллектив авторов - Много добра, мало зла. Китайская проза конца ХХ – начала ХХI века

– Ну, Цао Сяошу, сейчас ты у меня получишь!

Словно обнявшись, братья вцепились друг в друга мертвой хваткой. Перепуганная Хуан Лянь ринулась к ним, чтобы разнять, однако по силам она явно уступала братьям. Она уже взмокла от усилий, но все было без толку. Решив оставить их в покое, она уселась рядом перевести дух. Чувствуя, что у нее пересохло во рту, она сходила глотнуть воды, а потом вернулась и стала дальше глазеть на их драку, словно то были просто две обезьяны. Она никак не могла взять в толк, почему эти двое здоровых, крепких мужиков все никак не могут отлипнуть друг от друга, выбрав такую вялую тактику.

Хуан Лянь посмотрела на них еще немного. Похоже, ничего интересного больше не предвиделось, и она, почувствовав, что ее клонит в сон, решила прилечь. Но в тот момент, когда она, зевая, приготовилась уходить, Цао-старший подмял под себя младшего, на какое-то время одержав верх. Оседлав, словно лошадь, младшего брата, Цао старший занес над ним кулак и ударил так, что расквасил Сяошу физиономию. Увидав, что дело приняло слишком плохой оборот, Хуан Лянь схватила скамейку и с яростью обрушила ее прямо на голову Цао старшему. На какую-то секунду он замер, после чего весь обмяк, словно у него не имелось никаких возражений. Не издав не единого звука, он повалился на землю, разом и бесповоротно.

Цао-младший приподнялся и стал ругать Хуан Лянь:

– Ты зачем его так сильно ударила? Неужели не боишься убить насмерть?

– Если бы я его не вырубила, то он бы тебя забил насмерть, – ответила Хуан Лянь.

Беспокоясь, как бы и впрямь чего не стряслось, Цао-младший принес таз с холодной водой и окатил брата. Тот очнулся и повращал глазами, прежде чем наконец вспомнил, что произошло. Почувствовав нестерпимую боль в затылке, он протянул руку, чтобы пощупать его. И тут обнаружил, что среди спутанных, как трава, волос совершенно на ровном месте выросла огромная шишка. Он тотчас вскочил и рассерженно заявил:

– Отделяться так отделяться, иначе жить все равно будет невыносимо…

Цао-старший и Цао-младший разделили дом.

Это дело оказалось непростым. Ну как, к примеру, поделить дом, в котором было три помещения: гостиная и примыкающие к ней две боковые комнаты? Однако младший нашел выход: он предложил каждому отвести по одной боковой комнате, а в гостиной провести известкой разделительную черту, чтобы каждому досталась ровно половина, включая дверь со створкой. Такой способ разделения представлялся, на его взгляд, совершенно справедливым и наименее затратным. Итак, дом они поделили, однако оставались некоторые моменты, вызывающие неудобство. Не поделишь ведь такие штуки, как чан с водой. В противном случае потребность в воде станет причиной конфликтов из-за вторжения на чужую территорию. Но делать нечего, и Цао-младший, рассердившись, все-таки распилил чан на две половины. Забрав свою часть, он сказал, что сделает из нее корыто для свиней.

Эта выходка вконец вывела из себя Цао-старшего. Он отшвырнул оставшуюся половину и громко объявил, что ее выбрасывает.

Разделив имущество, Цао-младший тут же приступил к хлопотам, связанным с подготовкой к свадьбе. Пару дней до назначенной даты очень многие приходили им помочь. Это весьма обрадовало младшего, который воспринял это как знак хорошего расположения к нему. Ведь в противном случае, размышлял он, и сама свадьба получилась бы скучной. Он и не подозревал, что на самом деле все эти люди стремились к Хуан Лянь, с которой у них раньше или сейчас были «теплые» отношения. Именно поэтому они и проявляли такое усердие. Все эти люди воспринимали свадьбу Цао-младшего как свою собственную, ведь они, можно сказать, были его соратниками и воевали в одном окопе. Доходило даже до того, что, помогая ему, они подшучивали, мол, тут свои люди собрались, чужаков нет!

Фактически, если бы не особый статус отдельных людей, не позволявший им показаться в этой компании, то свадьба была бы еще веселее. Являясь по большей части уже женатыми мужчинами или руководящими лицами, эти люди вынуждены были маскировать свои чувства, а потому им приходилось лишь сожалеть, что они не могли присоединиться к многочисленной армии поклонников Хуан Лянь.

В сложившейся ситуации Цао Дашу также имел полное основание занять свое место среди других. Но он никак не мог смириться с тем, что Хуан Лянь станет женой его младшего брата, поэтому, проявляя непреклонность, не переступал проведенной известкой черты. А чтобы выразить свой протест, Цао-старший стал нести вахту у пограничной черты, и когда замечал, что кто-то пытается переступить границу, он тотчас прогонял нарушителей со своей территории. Он говорил: «Это мой дом, и свадьба вовсе не у меня, зачем вы ко мне приходите?»

Все это очень раздражало Цао Сяошу, он даже специально притащил скамейку и поставил ее у границы, чтобы гости не заходили куда не надо.

– Будьте внимательнее, – предупреждал он, – только на этой половине вы находитесь в «освобожденном районе».

В ярости Цао-старший также притащил скамейку и уселся напротив. Таким образом, братья решили взять один другого измором.

Когда Цао Сяошу позвали к столу, он отказался:

– У меня сейчас нет времени, принесите еду сюда.

Считая Цао-младшего за абсолютно родного, своего человека, услужливые помощники старались проявить беспримерную сердечность. Услышав просьбу Цао Сяошу принести ему покушать, они тотчас поспешили удовлетворить его желание. Наевшись, Цао младший захотел в туалет. Данная проблема оказалась достаточно щекотливой, тут помочь никто не мог. Стиснув зубы, Цао-младший держался сколько мог, а когда терпеть уже не было сил, он ужаснулся мысли о последствиях и попросил Хуан Лянь подержать рубеж в его отсутствие.

Хуан Лянь уселась напротив и растянула рот до ушей. Улыбаясь, она строила глазки Цао-старшему.

Поскольку на стороне Цао Сяошу оказалась большая группа поддержки, избравшая тактику измора противника, старшему брату очень скоро пришлось сдать позиции. В первую ночь, несмотря на сильное желание уснуть, «легкораненый» Цао Дашу так и не ушел с передовой и из последних сил смог продержаться. Однако провести без сна вторую ночь для Цао-старшего оказалось невмоготу, и, изнуренный, он повалился прямо на скамейку. Проснулся он уже засветло. В ярких лучах рассвета он вдруг обнаружил, что линию границы совсем растоптали, а на полу повсюду виднелись многочисленные следы.

Цао-старший огорчился: он никак не ожидал, что проиграет в войне с этим выродком, Цао Сяошу. Бешенство переросло в решимость переломить ситуацию.

Дождавшись темной ночи, Цао-старший отправился с визитом к Бай Лин, вместе с ним к ней направилась увесистая вяленая нога. Бай Лин слыла в деревне известной свахой. Сама она, едва выйдя замуж, потеряла мужа, Косого Ли, который разбился насмерть, упав с обрыва. И если бы она не ухаживала за своей неизлечимо больной свекровью, то наверняка уже давно бы повторно вышла замуж. Все эти несколько лет она зарабатывала на жизнь главным образом сватовством. Она успела свести друг с другом немало деревенских жителей, благодаря чему снискала хорошую репутацию. Оглядевшись по сторонам, Цао тихонечко постучался к Бай Лин. Дождавшись, когда она выглянет, он, ничего не сказав, сунул ей в руки вяленый окорок и ушел восвояси. Бай Лин очень удивилась, сколько ни пыталась, она никак не могла понять его скрытый намек.