Array Коллектив авторов - Много добра, мало зла. Китайская проза конца ХХ – начала ХХI века

На самом деле не все казалось ему скучным. Лет с восемнадцати одно занятие все же стало доставлять ему удовольствие – а именно посещение парикмахерской, каждый раз новой, раз в две недели.

Частое посещение парикмахерской объяснялось вовсе не тем, что волосы Ма Тяня росли быстрее, чем у других людей, а тем, что только в парикмахерской его волосы холили и лелеяли – так же, как мертвеца в крематории.

Каждый раз, как только Ма Тянь заходил в парикмахерский салон, какой-нибудь наблюдательный человек обращал внимание на его волосы. Реакция женщин среднего возраста зачастую была довольно бурной. «Вот это парень, – шлепнув себя по бедру, восклицали они, – породистый, вы только посмотрите на его шевелюру!» Но если в парикмахерской вдруг оказывались только взрослые мужчины, то положение становилось неловким. Мужчины, на голове которых были реденькие пряди или жалкие патлы, сразу же невозмутимо отводили взгляд или запрокидывали голову и закрывали глаза, будто бы они только что так много болтали, что внезапно утомились.

Если парикмахер оказывался мужчиной средних лет, но при этом подходил к делу профессионально, то от него можно было ожидать более объективной оценки. Зачарованно тормоша гриву клиента, он произносил: «Какие же это волосы? Это прямо-таки…» Потом он недоверчиво спрашивал парня: «Волосы совсем не длинные, зачем их стричь-то?»

В этот момент Ма Тянь выглядел робким и отстраненным. В полном молчании, закрыв глаза, он сидел на шершавом деревянном стуле, пока парикмахер теребил его волосы. Услышав вопрос, он открывал глаза и, глядя в зеркало как будто бы удивленно, бормотал: «Ну, тогда намочите и аккуратно расчешите…»

Однако городок действительно был совсем маленький: на всех жителей всего 17–18 парикмахерских. Ма Тянь бывал в них часто, поэтому люди все меньше удивлялись его шевелюре и переставали обращать на него внимание. Некоторые парикмахеры наспех проводили по волосам и нетерпеливо говорили: «Волосы хорошие, длина в самый раз, нечего стричь, неужто хочешь проверить мое мастерство?»

Ма Тянь открывал глаза и смотрелся в зеркало. «Ну, тогда сбрызните водой и причешите гладко», – мямлил он. «Это будет стоить пять мао, – говорил парикмахер. – А голова у тебя будто б из рогатки обстрелянная».

После нескольких таких случаев парень начал ощущать неясную тревогу. Эта тревога походила на глиняный кувшин на огне: сначала появляются пузырьки на поверхности, потом они превращаются в пену, затем в бурлящий водоворот. Все это время взволнованный Ма Тянь ходил по улицам, прячась под карнизами домов и опустив голову, лишь бы никто из прохожих не узнал его. Только дойдя до какого-нибудь переулка на перекрестке двух дорог, он резко останавливался, поднимал голову и нерешительно оглядывался по сторонам. Он раздувал ноздри и, как собака, учащенно дышал, пытаясь учуять запах парикмахерской, в которой еще не бывал. Только в этот момент те, кто хорошо знали Ма Тяня, могли обнаружить изменения в его внешности: на лице выскочило множество блестящих, разноцветных прыщей и оно приобрело мрачное выражение. Набухшие прыщи и угрюмое выражение плоского лица с первого взгляда пугали молодых девушек, и они невольно обходили его стороной.

В это время в городок одна за другой стали возвращаться кое-кто из той группы девушек, что впервые уехали в другие места на заработки. Их красивая одежда шокировала людей. Голоса у девушек стали хриплыми. Некоторые жители даже видели, как те передают друг другу сигарету с голубым фильтром. Большинство этих девушек на деньги, вырученные за работу, открыли много оригинальных магазинчиков, и в том числе три парикмахерских салона. Их лавки разместились почти на каждом углу городка, украсили его улицы и привлекли внимание многих местных молодых людей. Среди этих парней было достаточно шалопаев. Судя по походке девушек, их развязному смеху и слегка покрасневшим глазам, парни заключили, что, несмотря на юный возраст, на самом деле они уже женщины с большим опытом. Это предположение не то намеренно, не то случайно распространилось по городку и привело к тому, что жители возмутились скандальными слухами. Вслед за этим происшествие с резиновой куклой, изъятой уездным отделом полиции, всколыхнуло новую волну скандала: одна девушка по фамилии У, напившись, пригласила домой приставших к ней трех парней и показала им надувную фигуру женщины, которую привезла издалека. Резиновая женщина по размеру была похожа на настоящую, с прекрасной внешностью, изготовленная с полной достоверностью, трогаешь – все равно что человек. Потребовав с них по пять юаней, девушка по фамилии У даже позволила каждому уединиться с куклой на час в задней комнате правого флигеля дома, где она жила.

В это дело было замешано больше двадцати человек, оно вызвало скандал на весь город и округу и в конце концов подмочило репутацию этим девушкам. Их называли бесстыдными обольстительницами, а их магазинчики – злачными заведениями, опасными для молодежи. Многие молодые люди и девушки под давлением общественного мнения или следуя родительскому приказу, больше не решались переступить порог этих лавочек, и в них стало тихо и безлюдно.

Однако среди этой молодежи Ма Тянь был исключением. Он по-прежнему любил ходить в те несколько парикмахерских салонов. По его мнению, ничто не приносило такого удовлетворения, как посещение этих трех парикмахерских, одновременно открывшихся в городе.

Две из них находились на перекрестках в центре города, а одна – довольно далеко на юге. Ма Тянь больше всего любил наведываться в самую отдаленную по причине того, что ее хозяйка – девушка по имени Ван Цин – казалась ему не такой, как все. Отличие состояло в том, что она никогда не восхищалась его волосами, а, наоборот, часто возмущалась. «Ох, – вздыхала она, всем телом изображая страдание, – твои волосы слишком трудно стричь, такие толстые и жесткие, только срежешь один слой – а за ним еще один». Кроме того, взгляд Ван Цин был не такой, как у других девушек: было в нем что-то неуловимое, отчего ее слова звучали то искренне, то лицемерно. Ма Тяню нравилось слушать Ван Цин и следить за выражением ее глаз.

Однажды в полдень, когда Ван Цин брызгала водой на волосы Ма Тяня, она вдруг занервничала, швырнула пластмассовый пульверизатор за перегородку, задев и уронив маленький фен. «Надоело, – сказала она, – стрижешь-стрижешь, а все равно копна, как у чабана шапка, самому-то не надоело?»

Ма Тянь посмотрел на Ван Цин, отражавшуюся в зеркале. Та разозлилась: «Чего на меня глазеешь, деревенщина!» И вдруг ее осенило. Показав на настенный плакат с модельной прической, она сказала Ма Тяню: «Сделаю тебе такую прическу». На картинке был запечатлен красивый мужчина с бритыми висками, волосы на макушке торчали вверх как петушиный гребень. «Наши городские – люди устаревших взглядов, – презрительно скривилась Ван Цин, – ничего не соображают и понятия не имеют, что это самая модная прическа в мире». Она хлопнула Ма Тяня по плечу: «Ну что? Решишься на такую?» Вытянув шею, Ма Тянь покосился на плакат, и сердце его учащенно забилось. «Далеко не каждый может носить такую прическу, – сказала Ван Цин, – а только тот, у кого на редкость хорошие волосы, как у тебя. Кроме того, у тебя круглое лицо. С такой прической очертания щек сразу выделяются».