Array Коллектив авторов - Много добра, мало зла. Китайская проза конца ХХ – начала ХХI века

Эти эксперименты продолжались несколько дней кряду, и результаты в общем и целом совпадали. На душе у Ма Тяня становилось все тяжелее. Он тщательно собирал выпавшие волосы вместе – каждые три дня в отдельную стопочку – и складывал их в белые конверты, указывая дату, чтобы было удобно сравнивать изменение количества и качества выпавших волос. Проводя детальный сравнительный анализ при свете настольной лампы, каждый раз во рту он ощущал вкус ржавчины, будто только что проглотил что-то едкое и несъедобное. Ма Тянь старательно обдумывал причины потери волос. Начав лысеть, он смутно почувствовал, что дело, возможно, в том, что на протяжении нескольких лет он безжалостно терзал свои волосы. Но даже если и так, то Ма Тянь не мог прекратить эти терзания, поскольку давно не без горести обнаружил, что только свежая прическа теперь выглядела такой же пышной и густой, как его шевелюра раньше.

Тогда Ма Тянь и словом не обмолвился о том, что происходило, и как ни в чем не бывало сидел в парикмахерской, воплощая в жизнь неистощимые идеи и фантазии Ван Цин, или по ее требованию отправлялся в людные места демонстрировать плоды их совместного творчества. Возможно, из-за его действительно густой копны и только начавшегося выпадения волос в течение довольно долгого времени никто, даже Ван Цин, не обнаружили его проблему. Но сам Ма Тянь осознавал, что, судя по исследованию содержимого тех конвертов, дело медленно двигается к невообразимым результатам. Нежелание или боязнь раскрывать эту тайну другим людям вызывало множество необъяснимых и сумрачных ночных кошмаров.

Чтобы затормозить процесс, Ма Тянь тайком предпринимал ряд действий, которые были ему по силам, например стоял вверх ногами, опираясь на стену, полагая, что так можно обеспечить волосам хорошее питание. Также он усиленно использовал народные рецепты против выпадения волос: колдуя на кухне, он уверял родителей, что варит лекарство от прыщей (можно себе представить, что в тот момент прыщи снова остервенело разукрасили его лицо). Кроме того, перед сном Ма Тянь девять раз декламировал вслух чудодейственное имя бодхи-сатвы Кшитигарбхи.

Его бабушка была глубоко верующей буддисткой, поэтому мальчик с детства запомнил имена множества бодхисатв и явленные ими чудеса. Он выбрал именно Кшитигарбху, потому что считалось, что он обитает в аду, – Ма Тянь инстинктивно ему больше доверял. А цифра девять была самой большой цифрой и воплощала в себе высшую божественность.

Неизвестно почему, но из всех предпринятых им мер Ма Тянь больше всего верил именно в молитву на сон грядущий, поэтому вскоре читать всего девять раз показалось ему недостаточным. В эти моменты Ма Тянь напоминал больного, находящегося в тяжелом психическом расстройстве: неважно, сколько раз читать молитву, все равно будет казаться недостаточно. Поэтому с приближением лета число ежевечерних молитв возросло до 99. Число это во мраке человеческого одиночества выглядело чуть ли не бесконечно большой величиной, а грусть, усталость, необоснованная надежда на авось вновь вернулись и изводили Ма Тяня, поэтому часто он, подолгу молясь, впадал в состояние прострации, кратковременного сна, через несколько минут просыпался, только теперь понимая, что давно заблудился в замкнутом круге этих чисел. В итоге снова, загибая пальцы, начинал все сначала.

Однако это ничего не меняло.

Двадцатого августа в десять вечера, когда парикмахерская уже закрывалась, Ма Тянь и Ван Цин согласно плану готовились осуществить новый замысел, начатый днем ранее. Ученица к этому времени уже ушла, и Ван Цин пришлось собственноручно мыть клиенту голову. Вымыв наполовину, девушка вдруг вскрикнула: «Ой мамочки!»

Ма Тяню, конечно, ничего не было видно, но, услышав этот внезапный крик, он сразу догадался, что дело в его волосах. Открыв глаза, он увидел, что Ван Цин держит пучок волос, весь в мыльной пене. Оказывается, его шевелюра лишилась целой пряди…

Дальше держаться и сохранять спокойствие стало невозможным. Ма Тянь глядел на Ван Цин, и на глаза медленно наворачивались слезы. «Как же так? – спросил он девушку. – Как так получилось?» – «Откуда я знаю, что это такое? – Казалось, Ван Цин на мгновение охватила паника. – Может, скоро осень, а осенью разве не все животные линяют?» – «Я уже давно начал лысеть, – ответил Ма Тянь, – тогда еще была не осень». – «Ну, тогда я не знаю, – сказала Ван Цин. – Ты же человек, разве можешь линять, как животное?»

Противоречивый ответ смутил Ма Тяня, он настороженно уставился на нее, сердце вдруг заколотилось, внезапно он как будто все понял. «На самом деле ты давно знала, что я лысею, ведь так? – спросил он. – Не может быть, чтобы ты не знала, но тебе бы только денег заработать, поэтому ты скрывала от меня, ах ты злодейка…» – «Иди ты к черту! – Девушка вдруг выпрямилась и встала напротив Ма Тяня. – Кто в самом начале бегал сюда и умолял сделать ему прическу, это я, что ли, заставляла? Еще раз так скажешь, больше общаться не будем…»

Некоторое время Ма Тянь молчал, уставившись на Ван Цин. К горлу подступил комок, стало трудно дышать. Правая рука поднялась, чтобы дать Ван Цин хорошенькую затрещину, но вместо этого он сильно толкнул девушку…

Впоследствии Ма Тянь с грустью размышлял, что, если бы в тот день за спиной Ван Цин не было стула на колесиках, как было бы здорово, беды бы не случилось. Однако той ночью, которую и вспомнить-то страшно, Ван Цин по воле судьбы налетела на вертящийся стул, ось которого как раз недавно смазали маслом, поэтому, когда падающая девушка толкнула его, стул проворно и резко откатился, и она ударилась затылком об угол стеклянной ширмы.

Звон разбитого стекла разлетелся по всей комнате. Ма Тянь, смотревший на лежащую Ван Цин, на кровь, стекавшую по стеклу, на пол, усыпанный осколками, почувствовал странное ощущение нереальности. Ему показалось, что эта сцена поразительно напоминает его ночные кошмары.

Ван Цин застонала и медленно открыла глаза. «Убил», – произнесла она спокойно.

Утром уже никто во всем городе не сомневался, что Ма Тянь и есть убийца, потому что доказательств было вроде бы предостаточно: парочка была неразлучна на протяжении нескольких лет; ученица подтвердила, что перед ее уходом в салоне, кроме Ван Цин, был только Ма Тянь; к тому же тем самым вечером заначка в пятьсот юаней, которую мать Ма Тяня хранила в обувной коробке, бесследно исчезла вместе с ее сыном.

Однако полиция не торопилась подтверждать обвинение. Они считали, что все это лишь нити, ведущие к разгадке, но еще не сами доказательства, поэтому согласно протоколу отправили на автобусную станцию, в гостиницу и общественную баню уведомления для помощи расследованию, но вовсе не приказ об аресте, на который надеялись родители Ван Цин.