Array Коллектив авторов - Много добра, мало зла. Китайская проза конца ХХ – начала ХХI века

Я отошел уже довольно далеко, как старший брат прокричал мне с горы:

– Сходи посмотри! Сейчас они заправляют всеми мастерами сона в Несравненном поселке!

Когда я прибыл в Хочжуан, команда мастеров сона как раз работала.

И правда, было чему удивиться.

Шестнадцать мастеров заполонили весь двор, и даже покойник – главное действующее лицо – был задвинут куда-то в угол. Целый ряд огромных столов выглядел крайне внушительно. На подносах лежали сигареты и семечки. Бутылки с вином для смачивания горла вдохновляюще выстроились в ряд. Все мастера сона в темно-красных европейских костюмах с широкими полукруглыми воротами, полы пиджаков были закруглены, они выглядели как женихи, готовящиеся войти в номер для новобрачных. Во главе стола сидел человек в серебристо-сером костюме с ярко-красным галстуком, на груди у него висел блестящий значок. Судя по виду, это и был глава команды.

Однако в глаза бросался не глава команды, а пачка денег, лежавшая перед ним на подносе. Каждая купюра была в сто юаней, они представляли собой ослепительную картину. «Начинаем!» – заговорил глава команды, затем поднялся грандиозный шум, слишком много было сона, поэтому им трудно было достичь единства звучания, поэтому было ощущение, будто стая птиц вырвалась из леса и с шумом и гамом носятся в небе, вызывая испуг и замешательство. Я даже со злорадством отметил, что щеки двух молодых мастеров сона оставались впалыми, а ведь всем известно, что так не сыграешь на сона по-настоящему. Это была самая впечатляющая по масштабам команда сона, и самая ужасная игра на сона. Старший брат ошибался, шестнадцать мастеров не поднимут мертвого, наоборот, они могут и живого заиграть до смерти.

Когда я вернулся домой, отец уже не мог говорить, я пододвинулся поближе к его уху и сказал:

– Я приглашу тебе восемь мастеров сона из Хочжуана!

Внезапно отец широко раскрыл глаза, изо всех сил начал качать головой, изо рта вырывались хрипы. Я понимал, что ему не нужны сона из Хочжуана, ведь он говорил, что хочжуанские сона – это не настоящие сона!

Ю Бэньшэн из Шуйчжуана покинул этот мир, когда река начала покрываться льдом. Он ушел тихо, накануне вечером еще из последних сид поел подчашки рисовой каши, а на следующее утро мы обнаружили, что тело его уже остыло. Умерший, он был худым словно только что родившийся младенец, кровать на его фоне выглядела несравненно огромной. Я похоронил отца на деньги, вырученные с продажи быка. Его похороны были такими же холодными, как и сам тот сезон. Естественно, не было и звуков сона, впрочем во время всей церемонии безостановочно завывал северный ветер.

В наступивших сумерках я сидел у могилы отца. Больше в Шуйчжуане не будет Ю Бэньшэна, он печально улетел и сгнил словно осенний лист. Я много размышлял в лучах заходящего солнца и никак не мог вспомнить, что же я дал своему отцу, я лишь приносил ему одно разочарование за другим. Не было ни моей сона, ни моей команды, даже не было звуков сона, которые проводили бы его в последний путь.

Давно уже в Шуйчжуане не было таких сумерек. В моих воспоминаниях сумерки обычно наступали в мгновение ока, только увидишь, что они наступили, как они уже превратились в темную ночь. Если действительно присматриваться, то можно было бы увидеть, как красивы сумерки в Шуйчжуане: заходящее солнце словно остановилось за горами, верхушки травы гладят его по лицу, немного щекотно; ветер перекатывается с горного хребта вниз, откидывает полы одежды гор, выставляя на всеобщее обозрение их темно-красную голую спину. В единении всего этого земля казалась древней и теплой.

Я вынул из-за пазухи сона, повернул ее в сторону заходящего солнца, его лучи отражались в медном раструбе.

Вязко потекла мелодия, сделав несколько витков, она опустилась на свежую могилу, по трещинам в земле она проникала вглубь холодной земли. Я знал, отец слышит сона, на которой играет его сын. С того момента, как я начал учиться, и до самой смерти он не слышал, как я играю «Сто птиц летят к фениксу». Сначала звуки были торжественными и звонкими, постепенно становясь все ниже и печальнее, из-за слез мелодия была мокрой и скорбной, под глухую повторяющуюся мелодию я увидел, что отец стоит передо мной, его взгляд, теплый как солнце, дни, которых не вернуть, постепенно отчетливо встали перед моим расплывавшимся взором.

Поднялся ветер, звуки сона становились все более хаотичными, скидывая с себя торжественность и становясь еще более печальными. От горя горло болело до икоты, и сона наконец заплакала, она сначала всхлипывала, а потом разрыдалась. Непрерывная цепь гор была разбужена рвущими сердце и душу звуками сона.

Сразу после первого снега ко мне пришел деревенский староста и еще несколько человек.

Я стоял во дворе, староста подошел ко мне и, похлопав по плечу, сказал:

– Это и есть глава команды Ю нашего Несравненного поселка.

– Какой молодой! – произнес мужчина средних лет в очках. – Дело вот в чем. Нас прислали из провинциального центра для выявления и сбора народного фольклора и культуры.

– Вы скажите, что вы от меня хотите, – ответил я.

Мужчина в очках сказал:

– Нам бы хотелось услышать, как ваша команда играет на сона.

– Команда Ю больше не существует. В Хочжуане есть, вы туда съездите.

Тот человек рассмеялся:

– Да мы только что оттуда! Как вам сказать? – он прокашлялся. – Прослушали мы их… Строго говоря, их игра не может считаться истинной игрой на сона. Как вы думаете?

Он протянул мне сигарету.

– Боюсь, ничего не получится… Все братья разъехались по разным городам…

В этот момент подошел мужчина помоложе. Подскочил и староста, чтобы представить его:

– Это глава отдела и пропаганды нашего уезда!

Молодой начальник отдела широким жестом махнул рукой:

– Соберите их! Мы оплатим все расходы.

От его интонации и позы моя кровь забурлила, я словно наяву представил, как вся наша команда в полном составе выходит на сцену, какая бы это была восхитительная картина! Семь-восемь человек выстроились в один ряд, звучат переливчатые звуки сона – эта картина часто представала в моих снах.

Я ответил:

– Хорошо!

Зима была уже на исходе, когда я получил письмо от Лань Юя. Он писал, что уже обосновался в провинциальном центре и у него своя фабрика по производству картона. Я решил отправиться туда и вернуть всех братьев, собрать обратно мою команду Ю, я собираюсь вернуть Несравненному поселку истинное звучание сона!

Провинциальный центр действительно был огромен. Когда я сошел с поезда, мне показалось, что я тону.

Долго я искал нужный адрес, и в итоге в одном из переулков нашел фабрику Лань Юя.

За металлической дверью в темной комнатке сидел и читал газету старик-сторож.