Брюс Кэмерон - Жизнь и цель собаки

Часто приезжала Мама; на Веселое Рождество Мама и Папа приехали вместе. Когда Мама потянулась погладить меня, ее руки пахли котенком Феликсом, но я не возражал.

Я думал, что мы с моим мальчиком решили остаться на Ферме навсегда, но к концу лета я почувствовал, что нас опять ждут перемены. Мальчик начал собирать вещи в коробки – явный знак, что мы скоро отправимся домой. Ханна все время была рядом, и я ощущал от нее легкую печаль и страх. Когда она обнимала мальчика, от них обоих исходила такая любовь, что я помимо воли пытался вклиниться между ними – а они всегда начинали смеяться.

Однажды утром я понял, что настала пора. Дедушка загрузил коробки в машину, Бабушка и Мама разговаривали, а Итан и Ханна обнимались. Я ходил вокруг, выбирая момент, чтобы усесться на сиденье, но Дедушка ловко удерживал меня, и забраться в машину не удавалось.

Мой мальчик подошел ко мне и встал рядом на колени. Я чувствовал какую-то печаль.

– Будь хорошим псом, Бейли, – сказал он.

Я повилял хвостом: да, я хороший пес, и пора ехать на машине домой.

– Я приеду на каникулы, на День благодарения, ладно? Я буду скучать, бестолковка. – Он ласково обнял меня. Я прикрыл глаза – нет лучше чувства, чем, когда меня обнимает мой мальчик.

– Ты лучше держи его; он не поймет, – сказал Итан. Девочка подошла и схватила мой ошейник. От нее волнами исходила грусть, она плакала. Я разрывался: хотелось утешить ее, но мне нужно было в машину. Я неохотно ждал у ног девочки, когда кончится эта драма и я смогу сесть на сиденье и высунуть в окно нос.

– Пиши каждый день! – сказала Ханна.

– Обязательно! – отозвался Итан.

Не веря глазам, я следил, как мой мальчик и Мама сели в машину и захлопнули двери. Я рванулся из рук Ханны – она что, не понимает, что мне следует быть с ними?

– Нет, Бейли, ты остаешься. Жди.

Жди? Жди? Машина загудела и двинулась по дорожке. Дедушка и Бабушка махали руками. Что, никто не замечает, что я все еще здесь?

– С ним все будет в порядке. В университете Ферриса хороший колледж, – сказал Дедушка. – А Биг-Рапидс – хороший городок.

Они повернули к дому, и Ханна чуть ослабила хватку – достаточно, чтобы вырваться.

– Бейли! – крикнула она.

Хотя машины уже не было видно, пыльный хвост еще не осел, и я помчался за моим мальчиком.

Машины быстрые.

Я раньше этого по-настоящему не понимал. Мармеладка, до того как пропасть, часто выбегала на улицу и лаяла на них – машины останавливались или притормаживали, так что их можно было поймать, но тут Мармеладка всегда сворачивала и делала вид, что вовсе и не собиралась нападать.

Я бежал за машиной мальчика и чувствовал, что она все дальше и дальше от меня. Запах пыли и выхлопов слабел и развеивался, но я успел выбрать правильное направление, когда дорога вышла на шоссе, но после этого я не был уверен, что чувствую запах. Сдаться я не мог; поддавшись бессмысленной панике, я продолжил погоню.

Впереди я услышал грохотание и лязг поезда, а забравшись на взгорок, наконец поймал запах моего мальчика. Его машина, с опущенными стеклами, стояла на дороге у железнодорожного переезда.

Я был на пределе. В жизни не бегал так далеко и так быстро, но еще наддал, когда открылась дверца машины, и из нее вышел мой мальчик.

– Ох, Бейли, – сказал он.

Я всеми клеточками хотел быть с ним. Я не собирался упускать свой шанс, поэтому проскочил мимо мальчика в машину.

– Бейли! – засмеялась Мама.

Я облизал их обоих, простив за то, что забыли меня. Когда поезд проехал, Мама завела мотор и развернула машину. Она остановилась, потому что появился Дедушка на своем грузовике – может быть, на этот раз он поедет домой с нами!

– Просто ракета, – сказал Дедушка. – Поверить не могу, что он забрался так далеко.

– Сколько же ты пробежал, Бейли? Ах ты, бестолковка! – с чувством сказал Итан.

В грузовик Дедушки я запрыгнул с великим подозрением – и оно полностью оправдалось, потому что Итан с Мамой поехали дальше, а Дедушка развернулся и отвез меня на Ферму.

Обычно я любил Дедушку. Время от времени он занимался «по хозяйству» – это значило, что мы шли в новый сарай, в угол, где было сложено мягкое сено, и спали. В холодные дни Дедушка брал пару тяжелых одеял, в которые нас заворачивал. Но первые несколько дней после отъезда моего мальчика я дулся на Дедушку – в наказание за то, что вернул меня на Ферму. Это не помогло. Тогда я погрыз Дедушкины туфли, но и это не вернуло мальчика.

Я никак не мог смириться с таким предательством. Где-то там мальчик ждет меня, не понимая, куда я делся. Все были отвратительно спокойны, словно не замечали катастрофических изменений, поразивших дом. Я так разгневался, что сунулся в шкаф мальчика и вытащил летало, которое положил на колени Бабушке.

– А это еще что? – воскликнула она.

– Изобретение Итана, – напомнил Дедушка.

Я гавкнул. Да! Итан!

– Хочешь на улицу, Бейли, поиграть? – спросила Бабушка. – Пойди, погуляй с ним.

Гулять? Гулять к мальчику?

– Думаю, лучше я отсюда посмотрю игру, – ответил Дедушка.

– О господи, – вздохнула Бабушка. Она подошла к двери и бросила летало во двор – оно не пролетело и пяти шагов. Я поскакал к леталу, схватил его и в полном непонимании уставился на дверь – Бабушка захлопнула ее, оставив меня снаружи.

Ну ладно. Я выплюнул летало и побежал мимо Флер по дорожке, к дому нашей девочки – я проделывал такое уже несколько раз после отъезда Итана. Запах девочки ощущался повсюду, но запах мальчика постепенно выветривался. На дорожке остановилась машина, из нее выскочила Ханна и крикнула:

– Пока!

Потом обернулась и увидела меня:

– О, привет, Бейли!

Я подбежал, виляя хвостом. От ее одежды я ловил запах других людей, но только не Итана. Ханна прошла со мной до нашего дома и постучала в дверь. Бабушка впустила ее и угостила пирогом – а меня нет.

Мне часто снился мальчик. Мне снилось, как он прыгает в пруд, а я ныряю глубже и глубже – мы играем в спасение. Снилось, как мальчик делает карт и радуется. Иногда снилось, как он прыгает в окно и как резкий крик боли срывается с его губ, когда он падает в горящие кусты. Этот сон я ненавидел; и однажды ночью проснулся как раз от него и увидел, что надо мной стоит мой мальчик.

– Привет, Бейли! – прошептал он; я вдыхал его запах. Он снова на Ферме! Я вскочил и положил лапы ему на грудь, чтобы облизать лицо.

– Ш-ш-ш! – сказал мальчик. – Уже поздно; я только что приехал. Все спят.

Настал День благодарения. Жизнь возвращалась в нормальную колею. Мама была тут, Папы не было. Ханна приходила каждый день.

Мой мальчик выглядел счастливым, но я чувствовал: что-то отвлекает его. Он много времени проводил, глядя в газеты, и не играл со мной, даже когда я принес дурацкое летало.