Лора Флоранд - Француженки не крадут шоколад

На следующее утро она заявила, что это была необходимая, но единственная дань их дружбе, исключительный выплеск, скажем так, добрых и снисходительных чувств. Тогда, сходя по ней с ума, Сильван простил ее снисходительность – обиженный, но все равно безумно влюбленный, а Шанталь отправилась к одному из тех коварных мерзавцев, с которыми так любила встречаться в те времена.

Шанталь обиженно вздернула плечи.

– Ты же понимаешь, Сильван, я стала уже… почти на десять лет старше.

Он успел стать старше на четырнадцать лет, но время для Шанталь, упорно не желавшей становиться тридцатилетней, текло по своим законам. Она коснулась пальчиками его руки.

– А ты не думаешь, что я способна оценить твои достоинства?

Шанталь вечно изображала себя с ним собакой на сене, когда речь заходила о женщинах, с которыми он встречался. Если у Сильвана не было любовницы, она оставалась надежной и доброй подругой, но едва кто-то появлялся на его горизонте, Шанталь неизменно стремилась вернуть его в лоно чистой дружбы. Она нуждалась в общении с надежным хорошим мужчиной, но не понимала, как можно связать себя обязательствами с кем-то одним. В школьные годы в семье Шанталь царила очень нервная атмосфера. Сильван сохранил эту дружескую привязанность, принимая Шанталь такой, какая есть, и поэтому мог терпеть ее выходки. Но всему есть предел.

– Хотя она знает, чего хочет, – внезапно признал он.

– Что? – Шанталь насторожилась.

– Вы с ней поняли бы друг друга. Вероятно, она хочет использовать меня, но выбрала-то она именно меня. Понимаешь?

И он хотел поймать ее в свои сети и использовать. Использовать постоянно, везде и во всем. Но ему также хотелось радовать ее. Защищать ее своим телом от холодного ветра. Усаживать ее на стол в лаборатории и согревать, отпаивая горячим шоколадом.

– Кэйд изначально хотелось меня или моего шоколада, и она добивалась этого, ни разу даже не задумавшись, что ей нужен кто-то другой.

– А как насчет Доминика Ришара? – усмехнулась Шанталь. – Она сама говорила мне, что Доминик Ришар нравится ей больше.

– Кэйд солгала. Она находчивая лгунья.

Очень эротичная лгунья, вот она какая. И от этого ему ужасно захотелось уличить ее… м-м-м, скажем, прижать ее к мокрой стене в своем душе – этот способ они еще не опробовали – и заставить признаться во всех хитроумных выдумках.

– Как ты можешь быть столь уверенным?

– Да, я убежден, что Кэйд солгала насчет Доминика Ришара. Но уверен ли я, что мое сердце не будет разбито, уверен, что все закончится хорошо? Нет, я бы оценил такую вероятность примерно как один шанс из ста.

– Однако ты добиваешься ее любви, – усмехнулась Шанталь.

– Вот именно.

Охранник в брюссельском главном управлении фирмы «Фирензе» не смог дозвониться Кэйд, чтобы она разрешила пропустить Сильвана, но склонность к романтизму не позволила ему выгнать его. Романтики по жизни обычно поддерживают друг друга. В итоге охранник решил лично сопроводить к ней Сильвана, держа его под бдительным контролем, дабы убедиться, что он тот, за кого себя выдает, а не какой-нибудь фанатик, готовый ради борьбы с глобализацией взорвать бомбу.

Поэтому Кэйд не получила предупреждения о прибытии Сильвана в ее деловой мир. Приближаясь к заветной двери, он почувствовал напряжение, готовясь защитить свою сентиментальную душу от непредвиденного удара.

Кэйд стояла у окна в стороне от овального стола, поглядывая вниз, на улицу старого города. Сумерки сгустились, превратив окно в темный задник сценического пространства просторной, хорошо освещенной комнаты. В центре стола лежали остатки какого-то апельсинового пирога, разрезанного, казалось, после завершения трудового дня. Кэйд выглядела очень по-деловому – черные брюки, туфли, строгая голубая блузка, локоны ее прически к концу долгого дня слегка раскрутились, но по-прежнему изящно обрамляли лицо. На губах не осталось ни следа ее любимого блеска. На спинке ближайшего стула висел ее черный блейзер. Она как раз говорила что-то одному из братьев Фирензе, сопровождая свою речь резкими жестами, когда открывшаяся дверь отвлекла ее внимание и она мельком взглянула в ту сторону.

Кэйд замерла с приоткрытым ртом, и рука ее застыла в воздухе. Через мгновение ее лицо вспыхнуло.

– Сильван! – крикнула Кэйд.

У него перехватило дыхание. Кэйд вынырнула из круга коллег, словно они перестали существовать, и устремилась к нему, протягивая руки в таком очевидном восторге, что он отступил в сторону, позволил им встретиться на полпути. Эта женщина, прежде буквально бесившая его и вызывавшая настороженность своим нежеланием обмена приветствиями даже в виде легких поцелуев при случайных встречах, жарко обняла и поцеловала его с такой радостью, что он мог бы подумать… Ладно, мысли его могли быть самыми разнообразными.

Если бы Сильван мог сейчас думать. Но ему вовсе не хотелось думать, а хотелось ответить на ее поцелуй.

– Ты приехал, – сказала она и вдруг добавила: – Тебе не следовало приезжать. Тут будет очень скучно.

Ответом ей стала мягкая скептическая усмешка. Он мог бы пролететь полмира, чтобы узнать то, что только что узнал. Он примчался бы к ней ради этого даже за две недели до Рождества или Пасхи, когда не мог позволить себе ни на секунду отвлечься от предпраздничных хлопот.

– Почему ты все-таки приехал? – спросила Кэйд, крепко прижимаясь к Сильвану, словно боялась, что он может внезапно исчезнуть.

Потому что у него имелся один шанс против ста, и он не был настолько глуп, чтобы не воспользоваться им. Отклонившись чуть в сторону, он прошептал ей на ухо:

– Потому что мне захотелось самому снять с тебя туфли.

Прошлой ночью Сильван едва не обезумел от вожделения. И ему захотелось убедиться, что Кэйд не наваждение, а реальность. Попытаться понять, каков ее мир. И увидеть ее реакцию на его появление в этом мире. Sa réaction était magnifique [170].

И вдруг Кэйд зарделась. Вспомнив, что прошедшей ночью делала практически все, что он велел ей по телефону. Губы Сильвана мягко изогнулись в легкой загадочной улыбке, и ее румянец запылал маковым цветом. Он крепко прижал ее к себе, почувствовав сильнейшее возбуждение. Совсем некстати в зале, полном деловых партнеров Кэйд. Он отодвинулся от нее, избежав опасной близости, но продолжал удерживать перед собой в качестве щита, пока его возбуждение не спало.

Вскоре Сильван обменялся рукопожатиями с уже знакомыми ему братьями Фирензе и с другими присутствующими, которым захотелось с ним познакомиться. В первый момент это позабавило его, поскольку он догадывался, почему корпоративным карьеристам захотелось познакомиться с незнакомцем, которого публично облобызала одна из славных представительниц семейства Кори. Потом его удивление сменилось тревогой. Ему не приходило в голову, что, общаясь с Кэйд, он мог приобрести влияние в ее мире и даже выгодно его использовать.