Джеймс Клавелл - Гайдзин. Том 2

– Бог мой, не хотел бы я принести ей эту весть.

– Я тоже. – Сэр Уильям потянул за воротник и закрутил головой. В кабинете было по обыкновению прохладно, угли в камине горели слабо и почти не грели, из щелей в окнах тянуло холодом. – Хоуг их семейный врач, он мог бы поехать. Но, Джордж, я хочу сказать, он… то есть тело пролежит так долго? Чтобы известить ее, вернуться обратно и увезти тело с собой, если именно этого она пожелает?

– Вам лучше сразу принять решение: похоронить его здесь или отправить домой. Мы поместим его на лед, обложим льдом гроб, поставим на палубе под навесом, он прекрасно сохранится.

Сэр Уильям кивнул, судорожно сглотнув.

– Филип, – крикнул он в дверь. – Попросите Джейми немедленно прийти ко мне! Джордж, я считаю, самым мудрым решением, при условии, что он… э… что он долежит, было бы отослать его домой. Что вы посоветуете?

– Я согласен с вами.

– Хорошо, благодарю вас, держите меня в курсе относительно Анжелики и не забудьте про сегодняшний ужин. Как насчет нашей партии в бридж?

– Лучше отложить и то и другое на завтра.

– Хорошо, прекрасно, так и сделаем. Еще раз спасибо… черт, чуть не забыл! Как быть с Норбертом?

– Скорые похороны, быстрое забвение и никаких сожалений.

– Мне придется провести расследование. Эдвард Горнт – американец, иностранный подданный… он готовит письменное заявление. Хорошо еще, что Адамсон в отпуске, иначе он непременно пожелал бы принять в этом участие. Он ведь адвокат, не так ли, помимо того, что является американским поверенным в делах?

– В любом случае это не имеет значения. Хоуг и я можем дать медицинское заключение. – Бэбкотт поднялся и добавил холодно: – Но вот «выстрел в спину»? Не очень-то хорошая реклама для Иокогамы.

– Целиком с вами согласен. – Лицо сэра Уильяма сморщилось. – Целиком с вами согласен. Не хотелось бы мне, чтобы ветер разносил о нас такие новости.

– Вы имеете в виду наших хозяев?

– Да. Их придется проинформировать, таковы правила. Я не могу официально сообщить им, что в точности произошло, ни в том, ни в другом случае. Очевидно, что смерть Норберта была несчастным случаем. Но Струан?

– Расскажите им правду, – ответил Бэбкотт, взбешенный этой смертью и в ярости на себя самого за то, что его работа оказалась недостаточно хорошей и что, уже не как врачу, ему отчаянно хотелось сжать Анжелику в объятиях и защитить ее от всего этого. – А правда состоит в том, что эта никому не нужная, ранняя смерть прекрасного молодого человека напрямую связана с теми ранами, которые были нанесены ему во время неспровоцированного нападения на него на Токайдо.

– Нанесены подлыми убийцами, которые до сих пор разгуливают на свободе, – с горечью добавил сэр Уильям. – Вы правы.

Он проводил Бэбкотта до двери, взмахом руки отпустил Тайрера, потом подошел и встал у окна, расстроенный своим нынешним бессилием. Я должен быстро привести бакуфу к покорности, или нам конец, и наши надежды открыть Японию миру растают как дым. Сами они этого не сделают, поэтому мы должны им помочь. Но они обязаны вести себя как цивилизованные, законопослушные люди… а время между тем уходит. Я сердцем чую, что однажды ночью они нападут на нас, придадут нас огню и тогда все, конец. Уж это будьте покойны!

О да, они понесут наказание – и многие погибнут. А я тем временем не выполню своего долга, все мы будем мертвы, а это действительно очень тоскливое умозаключение. Если бы только Кеттерер не был так туп. Как мне, черт возьми, подчинить этого упрямого ублюдка своей воле?

Он вздохнул, зная ответ: первым делом тебе стоит помириться с ним!

Их бурная беседа вчера поздно ночью по поводу вызывающего пренебрежения, с которым адмирал отнесся к просьбе миссис Струан и его собственному совету – он не подозревал о подлинной причине, пока, чуть раньше, клещами не вытащил ее из Джейми Макфэя, – переросла в открытую ссору, оба перешли на крик:

– Это было неразумно позволять Марлоу…

– Я счел это наилучшим решением! А теперь послушайте, что я вам ска…

– Наилучшим? Черт возьми меня совсем, я только что узнал, что вы сочли наилучшим глупо вмешаться в дела политики и торговли, попытавшись выторговать неосуществимое соглашение у претендента на трон Струанов и тем самым превратили в нашего непримиримого противника подлинную главу компании! – в бешенстве выпалил он. – Не так ли?

– А вы, сэр-р, вы вмешиваетесь в дела, которые являются исключительной прерогативой парламента – объявляете войну – и подлинной причиной того, что вы так неразумно выбираете выражения, сэр-р, и так расстроены, является то, что я не стану начинать войну, которую мы не в состоянии выиграть, не в состоянии поддерживать с нашими наличными силами, если вообще вести, а, по моему мнению, любое нападение на столицу будет справедливо расценено туземцами как акт войны, ни как не случайность. Честь имею кланяться!

– Вы согласились помо…

– Я согласился побряцать оружием, дать несколько учебных залпов, чтобы поразить воображение туземцев, но я не соглашался подвергать обстрелу Эдо, и, говорю это в последний раз, не собираюсь этого делать, пока вы не представите мне письменные полномочия на это, одобренные адмиралтейством. Желаю здрав…

– Военный флот и армия подчиняются и получают указания от гражданских властей, клянусь Богом, а власть здесь – я!

– Да, вы и есть, клянусь Богом, если я соглашусь, – проревел адмирал, побагровев лицом и шеей, – но моими кораблями вы не командуете, и пока я не получу иных приказов, одобренных адмиралтейством, я буду управлять своим флотом так, как считаю нужным. Желаю здравствовать!

Сэр Уильям сел к столу. Он еще раз вздохнул, взял в руки перо и написал на официальном бланке миссии:

Дорогой адмирал Кеттерер! Многое из того, что вы говорили вчера вечером, справедливо. Пожалуйста, извините мой неразумный выбор некоторых слов в пылу беседы. Не будете ли вы так добры, чтобы заглянуть ко мне сегодня днем. Вы уже, без сомнения, слышали о печальной смерти юного Струана, которая, по словам доктора Бэбкотта, «напрямую связана с ранами, полученными во время неспровоцированного нападения на Токайдо». Я буду вынужден подать новую, более серьезную жалобу бакуфу по поводу смерти этого прекрасного английского джентльмена и был бы крайне рад выслушать ваш совет относительно того, как следует распорядиться этой ситуацией. За сим, мой дорогой сэр, примите мои самые искренние уверения в совершеннейшем к вам почтении.

– Чего только я не сделаю для Англии, – пробормотал он, потом крикнул: – Филип! – подписал послание и посыпал его сверху, чтобы высохли чернила.

– Да, сэр.

– Снимите копию и отошлите с посыльным к адмиралу Кеттереру.