Джеймс Клавелл - Гайдзин. Том 2

– Я хочу знать, немедленно… – Приступ кашля не дал ему договорить. В отчаянии Паллидар высморкался, прокашлялся, прочистил горло и закашлялся снова.

Хоуг оживился:

– Я… у нас тут в клинике есть кое-какая особая, новая микстура от кашля, она эту простуду мигом снимет, там в ней хинин есть, опий. – Он начал подниматься со стула. – Я сейчас принесу немного и…

– Сядьте! Речь о гробе, ради всех святых, а не о моей простуде! Сержант видел вас. Как и положено, он доложил мне. А теперь ответьте мне зачем?

Хоуг мялся и изворачивался, но знал, что он в ловушке. Обругав про себя сержанта, он сказал:

– Могу… могу я… могу я поговорить с вами наедине, Сеттри, старина, пожалуйста?

Паллидар гневно воззрился на него.

– Хорошо. Сержант! – Тауэри отдал честь и, печатая шаг, вышел. – Ну?

– Э-э… видите ли… видите ли… – Хотя Хоуг изначально решил резким тоном попросить его не совать нос в чужие дела, и сказать, что, слава Богу, военная дисциплина на него больше не распространяется, а вы, проклятые офицеры, довольно попирали меня ногами, больше у вас это не получится… он вдруг обнаружил, что выкладывает ему все как есть, со всеми подробностями, закончив:

– Теперь вы понимаете, Сеттри, все дело было в весе, получалась разница в весе, земля же подходила как нельзя лучше… Послушайте, Джордж Бэбкотт должен появиться в любую минуту, но он не должен ни о чем знать, никто не должен – вы ничего не знаете, мы просто пошлем неправильный, вернее, правильный гроб на клипер, а сегодня вечером, когда подойдет катер, мы, с Божьей помощью, похороним его так, как он хотел и как хочет Анжелика. – Хоуг принялся обмахиваться рукой, чувствуя себя лучше и вместе с тем слабея от сознания своей вины. – Вы ничего не знаете. А теперь, теперь я принесу эту микстуру от кашля.

– Да сядьте же вы наконец. – Паллидар буквально испепелял его взглядом. – Чертов вы дурак. Во-первых: вы сегодня в окно выглядывали?

– А? – Хоуг сделал, как было сказано. Окна комнаты выходили на море. По серой поверхности моря перекатывались тяжелые валы, дождевые облака скрыли солнце, затянув почти все небо. – О!

– Да, о! Еще до вечера начнется шторм, черт подери, так что никакого погребения с катера, даже если бы это было возможно, а вам известно, что сэр Уильям приказал похоронить тело в Гонконге, стало быть, клянусь Господом, там оно и будет похоронено.

– Но, Сеттри, не…

– Ни ради вас, ни ради Анжелики, ни ради кого… – Паллидар опять закашлялся, потом хрипло добавил: – Сэр Уильям здесь главный, он принял решение и говорить больше не о чем. Вам ясно?

– Да, но…

– Никаких, черт подери, но, разрази меня гром. Будьте добры принести этой микстуры от кашля, и чтобы ноги вашей не было в морге. Сержант!

Голова Тауэри появилась в дверях.

– Да, сэр?

– Поставить часового у морга, никого не впускать без моего разрешения. Я хочу, чтобы никто не касался гробов.

Хоуг разразился безмолвными ругательствами, проклиная себя за то, что проговорился о решении сэра Уильяма, проклиная Паллидара, этого не в меру ретивого сержанта, но больше всех себя самого. Будь я трижды проклят, думал он, я все разрушил. В клинике он достал с полки микстуру, почувствовал искушение добавить туда касторового масла, но решил не добавлять. – Вот, Сеттри, это должно помочь.

Паллидар попробовал, поперхнулся.

– Ну и гадость, вы уверены, что не помочились туда, просто чтобы попротивнее было?

– Мне очень хотелось. – Хоуг улыбнулся. – Извините, что оказался таким непроходимым идиотом. Вы все еще можете закрыть на это глаза, могли бы, знаете. Нельсон закрывал.

– Да, но он служил во флоте, мы привыкли держать глаза открытыми.

– Сеттри. Пожалуйста?

Паллидар задумчиво потягивал лекарство.

– Вы должны подчиниться приказу сэра Уильяма, так оно лучше, если думать о будущем. Вас все равно бы поймали, вчера было тринадцатое.

– Черт меня возьми, я и не заметил. – Внимание Хоуга привлекли тревожные морщины на красивом лице капитана. – Что случилось?

– Со мной ничего, кроме этой паршивой простуды и кашля. Зато в Поселении много всего.

– Что там еще?

– За последние дни отмечено много передвижений противника вокруг нас, отряды самураев, большая часть передвижений скрытные – просто для безопасности мы патрулировали местность до Токайдо и границ Поселения, потому их и заметили. По дороге сюда в некоторых местах самураи стоят по десятеро в ряд. Они нас не трогали, кроме своего обычного бормотания в спину. Я насчитал почти четыре сотни вооруженных ублюдков.

– Тайро Андзё пытается встревожить нас, испугать?

– Вероятно. – Паллидар кашлянул, отхлебнул еще микстуры. – Это отвратительно, я уже чувствую себя хуже. Брр! Я рекомендую отвести всех наших отсюда на некоторое время.

Хоуг присвистнул.

– Нам бы не хотелось закрывать клинику.

– А мне бы не хотелось, чтобы вас прикончили и в гроб положили. Эти сукины дети любят нападать исподтишка. Как на несчастного бедолагу Малкольма. Кто-то за него заплатит.

Хоуг кивнул.

– Я согласен. – Он бесцельно посмотрел в сторону Иокогамы, местность была плоская и зимой выглядела неинтересной – я ненавижу холод, всегда ненавидел и всегда буду ненавидеть. Взгляд увлек его к «Гарцующему Облаку», к паровому пакетботу, торговым судам, военным кораблям, угольным баржам – везде кипела работа, люди готовились к надвигающемуся шторму или к отплытию. Из труб военных кораблей тонкой струйкой сочился дым – приказ командования, выполнявшийся демонстративно, дабы бакуфу и их шпионы знали, что весь флот способен выступить в боевой поход в течение часа.

Глупо, весь этот обстрел, столько смертей, но, с другой стороны, что мы можем поделать? Виновные должны понести наказание. Тут он увидел дым парового катера Струанов. Тот с пыхтением направлялся в их сторону, взлетая и падая на высокой волне; брызги из-под форштевня заливали стекла капитанского мостика и главной каюты. Его возбуждение достигло предела.

– Сеттри, вам не кажется… – Он оборвал на полуслове еще одну горячую мольбу, вдруг сообразив, что даже если сегодня вечером они не смогут провести сами похороны, при некотором везении ему еще вполне могла удастся первая часть плана: отправить на борт «Гарцующего Облака» не тот гроб.

Только мне известно, какой гроб какой, кроме, может быть, сержанта, а у меня такое чувство, что он не заметит разницы. Никто ее не заметит, если только гроб не открывать.

– Вам не кажется, что жизнь в Иокогаме более странная, чем в других местах, сидим тут, как на пороховой бочке?

– Да везде одно и то же. Никакой разницы, – задумчиво произнес Паллидар, внимательно глядя на него.

Джейми, Анжелика и Скай тесной группой стояли у эркерного окна в кабинете тайпэна. Дождь хлестал по стеклу. Время близилось к полудню.