Джеймс Клавелл - Гайдзин. Том 2

– Мисси?

– Тайтай , А Со! – одернула ее Анжелика, готовая к встрече с ней.

– Мисси-тайтай?

– Пришли чена сюда, чоп-чоп.

– Васа кусыть здесь, внизу, мозет, мисси? Э, мисси-тайтай?

Анжелика вздохнула от бесконечных уловок, которые находила А Со, лишь бы не называть ее тайтай.

– Слушай ты, кусок ослиного помета, – произнесла она сладким голосом, – я сильнее тебя, и скоро я буду оплачивать все счета, и тогда ты станешь со мной очень любезной. – Она с радостью увидела, как черные глаза на плоском лице сошлись к переносице от злости. Как Малкольм объяснил ей, если, обращаясь к А Со, говорить не на пиджине, а на правильном английском, которого служанка не понимает, это заставит ее сильно потерять лицо. Какая вывернутая логика у этих китайцев, подумала Анжелика. – Чен, чоп-чоп!

А Со, надувшись, удалилась, сердито шаркая ногами. Когда вошел Чен, Анжелика сказала ему, что ей нужно доставить письмо в Британское посольство. Он кивнул, не произнеся ни слова.

– Чен, А Ток болеть, нет болеть, хейа?

– А Ток болеть. А Ток ехать Гонконг. – Чен махнул рукой в сторону моря. – Одинаковый как господин.

– О! – Анжелика почувствовала огромное облегчение и пожалела, что первая не подумала об этом. Несколько раз она замечала А Ток, прячущуюся в тени, ее черные глаза были полны ненависти, из уголка рта стекала слюна. Она протянула ему письмо к Кеттереру. – Идти большой дом, сейчас же.

Он взглянул на имя, притворяясь, что может читать на языке варваров.

– Кусыть этот место одинаковый, хейа?

– Тайтай кушать это место одинаковый, хейа? Тайтай !

Глаза Чена заискрились. Его рот растянулся в улыбке.

– Тайтай, кусыть этот место одинаковый, хейа? Тайтай-мисси?

– Ты тоже кусок ослиного помета. Наверное, я прогоню тебя – нет, это было бы слишком мягким наказанием. Я еще подумаю о тебе. – Она улыбнулась. – Кушать внизу. Какая еда есть?

– Какая вы хочит, тайтай-мисси, мисси-тайтай?

Услышав это, она рассмеялась и почувствовала себя лучше.

– Мисси-тайтай, тайтай-мисси, одинаково хорошо. Какая еда? Ваша еда, китайская еда, – вдруг объявила она, сама не зная почему. – Одинаково как вы, Чен. Китайская еда, номер один еда. Лучшая, хейа!

Чен ошеломленно уставился на нее. Это было крайне необычно. В прошлом она едва притрагивалась к кушаньям, которые так любил господин, чтобы доставить ему удовольствие, и ела европейские блюда, мясо с картофелем, пироги, хлеб, которые он и все китайцы считали пригодными только для животных.

– Еда господина, хейа? – осторожно спросил он.

– Еда тайпэна для тайтай господина! – Повелительно, подражая Малкольму, она взмахнула рукой, отпуская его, и повернулась к нему спиной.

Чен поклонился, встревоженный, и вышел, боромоча:

– Одинаковый как тайпэн есть еда, да, мисси-тайтай.

Мне необходимо развить вкус к китайской пище и хорошо разбираться в ней, подумала она, ухватившись за новую мысль. На тот случай, если я буду жить здесь часть года. Джейми говорил, что ему нравится китайская кухня время от времени, Филип отзывается о ней с большой похвалой, а Эдвард ест ее постоянно…

Ах, Эдвард, Эдвард Многоликий, столько лиц и возможностей. Я не уверена на его счет. Если…

Если я произведу на свет сына, я буду счастлива тем, что частица Малкольма останется со мной навсегда. Я вернусь в Париж, потому что тогда у меня будет много денег, очень много. Тесс Струан с радостью спровадит меня подальше, и наш сын станет воспитываться наполовину как француз, наполовину как британец, и будет достоин своего отца. Если родится дочь, я тоже уеду; в этом случае придется довольствоваться меньшим, но и этого будет больше, чем достаточно. До тех пор, пока я не встречу достойный титул и достойного человека.

Если мне не повезет и ребенка не будет, тогда я могу подумать об Эдварде, одновременно выторговывая у этой женщины мои вдовьи крохи – все это при условии, что Небесный Наш ошибается.

Ошибается, говоря мне, как мстительна и беспощадна эта женщина.

Суббота, 13 декабря

На следующий день море оставалось таким же серым, небо – тоже, но шторм выдохся. Дождь прекратился. Анжелика, Скай и Хоуг ждали в каюте катера, все еще пришвартованного у причала Струанов; катеру уже давно было пора отправляться в Канагаву. В море за чертой залива на гребнях волн были видны белые барашки. Мрачное настроение, усугублявшееся резким сырым ветром, делало ожидание едва выносимым. Джейми и преподобный Твит опаздывали на полчаса.

– Ну что же они не поторопятся, – сказала она; нервное напряжение начало подтачивать ее решимость. – Что их держит так долго?

– Нам не обязательно выходить слишком далеко в море, так что пока еще это должно быть вполне безопасно, – произнес Скай слабым голосом: катер мягко поднимался и опускался, и его подташнивало. Мужчины были в цилиндрах, свитерах и плотных пальто, Анжелика – в своем темно-зеленом костюме для верховой езды и сапожках, как более подходящих для морского путешествия.

Над каютой помещалась маленькая застекленная рулевая рубка. Боцман Тинкер облокотился на подоконник одного из открытых окон и попыхивал трубкой, слишком умудренный жизнью на море, чтобы задавать вопросы. Джейми Макфэй просто сказал: «Завтра пораньше будь с катером у причала с полным грузом угля, только ты и кочегар понадежнее». Этого ему было достаточно. Остальное он и так скоро узнает, например, зачем разумным людям понадобилось выходить в море в такой день, когда всем разумным морякам лучше оставаться на берегу.

– Смотрите, вон он идет! – воскликнул Скай и выругался, не заметив этого.

Джейми был один, он спешил по Хай-Стрит в их сторону. Прохожие здоровались с ним, удивленно хмурились и шли дальше по своим делам. Он запрыгнул на катер и закрыл за собой дверь каюты.

– Твит передумал, – объявил он, грудь его ходила ходуном, как и палуба.

– Черт бы побрал этого прохвоста, почему, он же согласился? – Скай был возмущен. Вместе с Джейми они решили, что лучше и безопаснее всего сочинить для священника такую историю, что в Канагаве умер рыбак-христианин, который перед смертью умолял похоронить его в море, и не возьмется ли он свершить обряд, остальное можно было бы сделать потом. Его хлопоты будут оплачены.

– Он сказал, что не в такую погоду, – ответил Джейми, тяжело дыша от быстрой ходьбы и отчаяния. – Я и так и эдак пытался уговорить его, но он только твердил: «Бедняга умер, это можно сделать и завтра, и на следующий день, погода скверная, зачем рисковать, мы вряд ли вернемся до наступления темноты, а я забыл про званый ужин у Ланкчерча. Завтра после службы, а то еще лучше в понедельник». Вот ведь мерзавец! – Он перевел дыхание. – Это гнусно, после того как он согласился.