Джеймс Клавелл - Гайдзин. Том 2

Письмо гласило:

Дорогая миссис Струан, читая эти строки, вы уже будете знать ужасное известие о Малкольме – извините, что я не могу говорить с вами лично, но доктор Хоуг посоветовал мне воздержаться от путешествия и на «Гарцующем Облаке», и на пакетботе.

Я не могу высказать вам, как я убита горем, что пережила. Позвольте мне просто сказать, что я любила его всем сердцем и старалась сделать все как можно лучше, пока он был жив, и после его смерти отчаянно пыталась похоронить его так, как он желал, в море, как был похоронен его дед, которого он обожал. Но мне запретили это. Пожалуйста, я умоляю вас, пожалуйста, сделайте для него то, что не смогла сделать я.

Но я смогла выполнить другой свой долг перед ним. Податель сего письма был другом вашего сына. Он привез сведения огромной важности – те, что он обещал передать Малкольму в день, когда он умер, те, что он, Малкольм, спешил передать вам, немедленно отправившись с «Гарцующим Облаком»: средство уничтожить ваших извечных врагов, Тайлера и Моргана Броков. Мистер Горнт поклялся мне, что передаст вам все до мельчайших подробностей. Я умоляю вас воспользоваться этой информацией, если она действительно так ценна, как он уверяет. Успешное окончание этой старинной вражды и избавление вас от боли, которую она вам причиняет, будет Малкольму, я знаю это доподлинно, лучшей эпитафией, какую он мог бы себе пожелать.

Она поставила внизу дату и подписалась Анжелика Струан, Иокогама. В письме был пост-скриптум:

Странно, не правда ли, что мы, между кем столько общего – я тоже ненавижу своего отца, он тоже пытался меня уничтожить, – были все это время такими чужими друг другу, так напрасно.

Эдвард Горнт с задумчивым видом заклеил конверт. Он положил его в карман и поднял бокал.

– Долгих вам лет, вы замечательная женщина, замечательная.

– С чего вы взяли?

– Вы ничего не просите, даете все, – ответил он с искренним восхищением и не добавил: «И вы не упоминаете о тридцати днях, когда, будучи женщинами, именно об этом вы думаете в первую очередь – ибо если вы носите ребенка, империя Струанов, б[о]льшая ее часть, принадлежит вам, будет это сын или дочь, хотя сын был бы идеальным исходом! И даже если вы не беременны, нескромная претензия на торговый дом Струанов будет столь же уместна и неопровержима. В любом случае вы все равно станете моей женой!» – Вы великая женщина, – спокойно произнес он, – и я надеюсь, что мне будет позволено разделить вашу вечную дружбу.

Он поднялся, галантно поцеловал ей руку и сразу вышел.

Вновь оставшись одна, она с удовлетворением кивнула, потом налила вина в его бокал – под рукой были и другие бокалы, но она специально выбрала этот – и пригубила вино с удвоенным удовольствием. Потом, решительно сдвинув брови, подняла бокал в сторону моря:

– Попутного тебе ветра, «Гарцующее Облако».

Еще один глоток. И тогда она улыбнулась.

– Филип!

– Да, сэр Уильям?

– Вот, возьмите вот это. Наши остальные депеши готовы?

– Да, сэр. Я снял дополнительные копии с обоих дознаний, свидетельств о смерти и так далее. Я заберу из сейфа ваши послания губернатору с пометкой «лично и конфиденциально», и это будет все. Мне лучше самому доставить почту на «Облако».

– Да, это разумно. У меня есть еще одно письмо. Дайте мне пару минут. – Уставший от долгого писания, неослабного напряжения последних дней и грызущего сердце сознания того, насколько Иокогама открыта для нападения, сэр Уильям встряхнулся, прогоняя головную боль, задумался на мгновение, взглянул, чист ли кончик пера, выбрал наиболее представительный из официальных бланков и твердой рукой написал:

Дорогая миссис Струан. Я посылаю вам это письмо с правительственной почтой на борту «Гарцующего Облака» по особым причинам, как официальным, так и личным.

Во-первых, я бы хотел принести вам свои глубочайшие соболезнования по поводу несчастной кончины вашего сына, коего я числил своим другом, а также коллегой. Во-вторых, обстоятельства и факты его брака и смерти изложены под присягой в официальном дознании, полная копия которого прилагается.

По моему убеждению, их бракосочетание на борту корабля является вполне законным – я обратился к главному стряпчему за официальным постановлением по этому вопросу.

Я глубоко убежден, что миссис Анжелика Струан ни коим образом не причастна к смерти своего мужа и не несет за нее никакой ответственности – факт, подтвержденный медицинским свидетельством, которое подписали доктора Хоуг и Бэбкотт (оно является частью документов проведенного дознания) и которое, без сомнения, будет передано вам лично.

По моему глубокому убеждению, причиной смерти вашего сына стали раны, нанесенные ему во время неспровоцированного нападения на Токайдо, где он фактически и был убит. Король, или даймё, отдавший приказ о нападении, до сих пор не предстал перед судом. Я заверяю вас, что он не уйдет от правосудия.

По моему глубокому убеждению и личным наблюдениям, ваш сын был влюблен в мадемуазель Ришо до степени одержимости и склонял ее к браку всеми мыслимыми для него способами. Она отвечала на его чувства самым достойным образом, являя нам образец истинной леди. Она храбрая молодая женщина, и все уверения в противном могут быть только ложью, распространяемой негодяями.

И последнее, по моему убеждению, ваш сын хотел быть похороненным в море, как и его дед. Его…

Сэр Уильям остановился на мгновение в нерешительности; все это время он подбирал слова с большой осторожностью. Он сформулировал свою мысль, потом тем же твердым, сильным почерком продолжил:

Его вдова упорно настаивала на том, что это должно быть сделано, здесь, желая выполнить его последнюю волю (мы пока не обнаружили ни завещания, ни другого официального документа за его подписью, указывавшего бы на это), но я верю, что он хотел именно этого. Я отклонил просьбу вдовы и решил, что его останки должны быть отосланы в Гонконг к вам . – Он снова замешкался, перебирая в уме многочисленные варианты, потом написал: – Я настоятельно рекомендую исполнить эту просьбу. Остаюсь, мадам, вашим покорным слугой .

Некоторое время он раздумывал, потом подошел к буфету, налил себе бренди, выпил и снова сел к столу. Теперь он внимательно прочитал письмо. Дважды.

Он сделал несколько исправлений и изменений и переписал письмо набело, поставив внизу подпись: Посланник Ее Королевского Величества в Япониях. Перечитал еще раз. Теперь он был удовлетворен. Ключевыми изменениями были следующие: после «она храбрая молодая женщина» он вычеркнул «и все уверения в противном могут быть только ложью, распространяемой негодяями» как инспирирующее вопрос: «какие уверения?», добавив вместо этого и я настоятельно препоручаю ее вашей доброте . После слов «похороненным в море» он убрал «как его дед», не зная доподлинно, правда ли то, что он услышал.