Джеймс Клавелл - Гайдзин. Том 1

– Таким я чувствую себя с тобой сейчас, – пробормотал он.

– Господин?

– Ты извлекаешь меня из меня самого, Койко. Все в тебе обладает этим даром.

Вместо ответа она коснулась его руки, не сказав ничего и сказав этим все, довольная его комплиментом. Все ее помыслы сосредоточились на нем, она старалась угадать, о чем он думает, чего желает, хотела быть совершенной для него.

Но эта игра утомляет, вновь подумала она. Этот клиент слишком сложен, слишком дальновиден, слишком непредсказуем, слишком величествен и его слишком трудно развлекать. Интересно, как долго он продержит меня. Я начинаю ненавидеть этот замок, ненавидеть эту жизнь в четырех стенах, скучаю по дому, звонкому смеху и непристойным шуткам других дев: Лунного Луча, Весенней Свежести, Лепестка и больше всего моей дорогой мамы-сан, Мэйкин.

Да, но я наслаждаюсь тем, что я в центре мира, обожаю свой коку в день каждый день, радуюсь тому, что я это я, служанка самого благородного господина, являющегося на самом деле всего лишь обыкновенным мужчиной и, как все мужчины, прежде всего капризным маленьким мальчиком, который только изображает из себя сложную натуру, которым можно вертеть, как любым другим, давая ему сладости или шлепая по попке, и который, если ты умна, решает сделать только то, что ты уже решила позволить ему сделать – что бы он сам ни думал на этот счет.

Ее смех зазвенел серебристыми переливами.

– Что?

– Вы даете мне радость, наполняете меня жизнью, господин. Мне придется называть вас Господин Даритель Счастья!

Теплота наполнила его.

– Значит, в постель?

– Значит, в постель.

Рука в руке они начали выходить из лунного света.

– Посмотри туда, – вдруг произнес он.

Далеко внизу загорелся один из дворцов. Языки пламени начали вырываться наверх, их становилось все больше, повалили клубы дыма. Теперь до них доносился еле слышный звон пожарных колоколов, и они могли разглядеть внизу крошечных, как муравьи, людей, снующих вокруг, потом образовались линии из новых муравьев, соединившие пожар с резервуарами для воды: «Самую большую опасность для нас представляет пожар, а не женщина, – с редким юмором записал сёгун Торанага в своем Завещании. – Против огня мы можем подготовиться, против женщины – никогда. Все мужчины и все женщины, достигшие брачного возраста, должны вступить в брак. Все жилища должны иметь резервуары с водой рядом с ними.

– Они ни за что не потушат его, не так ли, господин?

– Нет, не потушат. Полагаю, какой-нибудь болван опрокинул лампу или свечу, – сказал Ёси, поджав губы.

– Да, вы правы, господин, неуклюжий болван, – тут же повторила она, успокаивая его после того, как ощутила в нем неожиданную злость, причин которой не могла отыскать. – Я так рада, что вы отвечаете за подготовленность к пожару в этом замке, поэтому мы можем спать спокойно. С тем, кто сделал это, следует строго поговорить, кем бы он ни был. Интересно, чей это дворец?

– Это резиденция правителя Тадзимы.

– Ах, господин, вы продолжаете поражать меня, – произнесла Койко с трогательным восхищением, – как чудесно, что вы можете так быстро отличить один дворец от другого среди сотен и сотен, и с такого большого расстояния. – Она поклонилась, чтобы спрятать лицо, уверенная, что дворец принадлежал правителю Ватасы и что сейчас даймё Утани должен быть мертв и рейд удался. – Вы удивительный.

– Нет, это ты удивительная, Койко-тян. – Он улыбнулся ей сверху вниз, такой милой, такой крошечной, наблюдательной и опасной.

Три дня назад его новый шпион, Мисамото, постоянно стремящийся доказать свою ценность и преданность, сообщил ему о слухах, которые гуляли по казармам, насчет тайных свиданий Утани с красивым мальчиком. Он приказал Мисамото устроить так, чтобы этот секрет могла подслушать служанка Койко, которая обязательно должна была сообщить его либо своей хозяйке, либо их маме-сан, либо им обеим, если были верны и другие слухи: что эта самая мама-сан, Мэйкин, была ярой сторонницей сонно-дзёи и что она тайно позволяла сиси пользоваться ее домом в качестве убежища и места для встреч. Секрет Утани был бы передан сиси, которые немедленно воспользовались бы такой замечательной возможностью совершить столь громкое убийство. Почти два года его шпионы держали ее и ее дом под наблюдением, как по причине этих слухов, так и по причине растущей популярности Койко.

Но им ни разу не удалось наскрести хоть каких-нибудь улик, которые подтвердили бы эти предположения и позволили бы осудить женщин.

Но теперь – другое дело, думал он, наблюдая за бушующим пламенем, раз дворец горит, то Утани должен быть мертв, и теперь у меня есть подлинная улика: шепоток, зароненный в эту девушку, принес злой плод. Утани – большая победа для них. Какой был бы и я, даже еще в большей степени. Он едва заметно вздрогнул всем телом.

– Огонь пугает меня, – сказала она, неправильно истолковав эту дрожь и желая вернуть ему лицо.

Да. Пойдем, оставим этих людей их карме. – Рука об руку они ушли.

Ёси был так взволнован, что лишь с большим трудом сумел скрыть это. Интересно, какова твоя карма, Койко. Рассказала ли тебе прислужница о подслушанном ею секрете, после чего ты приказала ей сообщить все маме-сан, являясь одним из звеньев этой цепи?

Возможно, да, а возможно, и нет. Я не заметил в тебе никакой перемены, когда сказал «Тадзима» вместо «Ватаса», а я следил за тобой очень внимательно. Да, интересно. Конечно, ты под подозрением, всегда была под подозрением, зачем еще стал бы я выбирать тебя, разве это не добавляет остроты моим утехам в постели? Добавляет, и слухи о твоем искусстве ни в чем не расходятся с правдой. Воистину я более чем удовлетворен, поэтому я буду ждать. Но теперь тебя легко поймать в ловушку, прошу прощения; и еще легче будет вытянуть правду из твоей прислужницы, из этой не слишком умной мамы-сан и из тебя, красавица моя! Слишком легко, прошу прощения, когда я захлопну дверцу.

Ииии, это будет трудное решение, потому что сейчас, благодаря Утани, у меня появилась тайная и прямая ниточка к сиси, которая может помочь мне найти их, уничтожить или даже использовать их против моих врагов по своему желанию. Почему бы нет?

Заманчиво!

Нобусада? Нобусада и его Принцесса? Очень заманчиво! Он рассмеялся.

– Я так счастлива, что вы так счастливы сегодня вечером, господин.

Принцесса Иядзу плакала. Почти два часа она один за другим пускала в ход все приемы, о каких когда-либо читала или какие видела в книгах об искусстве борьбы на подушках, чтобы возбудить его, и хотя ей удалось сделать его твердым, он опять подвел ее, прежде чем смог достичь Облаков, Пролившихся Дождем. Потом, как обычно, слезы брызнули у него из глаз, и он закричал, задыхаясь от приступа нервного кашля, что это все ее вина. Как обычно, буря быстро улеглась, он смиренно попросил прощения, придвинулся поближе, чтобы поцеловать ее грудь, и уснул с соском во рту, свернувшись калачиком у нее на коленях.