Ники Пеллегрино - До свидания, Рим

– Вы будете так очаровательны, что красавчик-повар не устоит, – заверила Бетти. – Потом обязательно расскажите про ваш вечер вдвоем. Помню, как Марио впервые пригласил меня в оперный театр. Пели по-итальянски, а он мне все объяснял. Чудесно, когда юноша с девушкой вместе идут в оперу. Я очень за вас рада!

Я неловко чувствовала себя в ее одежде и боялась испачкать или порвать платье, которое наверняка стоило в сто раз дороже любой из моих вещей.

– Право, не нужно… Вы слишком добры… У меня есть нарядное платье, которое сшила мне мама… – смущенно бормотала я.

– Глупости! Платье удивительно вам идет! Вы должны быть именно в нем.

Я изучила свое отражение в зеркале: теперь никто не стал бы смотреть сквозь меня, как будто я пустое место. В платье Бетти я казалась старше и элегантнее и выглядела так, словно принадлежала к ее миру.

– Спасибо, вы очень добры. Вы с синьором Ланца столько для меня сделали… Я благодарна вам обоим.

– Всегда пожалуйста. А теперь переоденьтесь в свою одежду и сообщите скорей темпераментному повару, что все-таки пойдете с ним в оперу.

Похоже, вечернее платье Бетти меня преобразило. По крайней мере, Пепе обращался со мной не так, как прежде. Легко касаясь моей талии, он провел меня в театр и дважды сказал, что я прекрасно выгляжу.

Раньше я знала Пепе только таким, каким он представал в наших разговорах о музыке – напористым и упрямым. Теперь же я увидела другого Пепе – заботливого и внимательного, где-то даже романтичного. Бетти была права – чудесно, когда юноша с девушкой вместе идут в оперу.

Внутри театр был великолепен. Над головой у нас висела огромная сверкающая люстра из тысячи хрустальных подвесок, а по бокам рядами тянулись ложи, где сидели женщины с тяжелыми колье из жемчуга и бриллиантов на шее и мужчины в бархатных пелеринах и галстуках-бабочках, держащие в руках трости с серебряными набалдашниками.

При первых же звуках музыки меня охватил восторг: голоса певцов, сильные и прекрасные, заполнили собой весь зал до последних рядов. Мне хотелось уловить каждую ноту, прочувствовать и прожить ее так же, как пение синьора Ланца. Но столь же явственно я ощущала и близость Пепе: наши ноги соприкасались, а его рука дотрагивалась до моей обнаженной руки. Я знала, что он смотрит на меня не менее пристально, чем на сцену. Опера была великолепна, однако мы оба, поглощенные друг другом, находились как бы вне ее.

После спектакля Пепе повел меня в летнее кафе на Виа Венето. Мы ели ледяную стружку со вкусом кофе и миндальные пирожные и разговаривали так, как не разговаривали еще никогда. Вместо того чтобы читать мне лекцию об опере, Пепе начал расспрашивать о моей жизни.

Сначала я подбирала слова осторожно, стараясь не сболтнуть лишнего, но еще никто не проявлял такого интереса к моей персоне, и я почувствовала, что открываюсь. Я рассказывала ему о своей красавице-маме, упрямой сестре Кармеле и милой, но ленивой Розалине. Ничто так не заставляет разговориться, как внимательный слушатель, и вскоре я уже делилась с Пепе тем, что меня тревожило.

– Какое будущее ждет нас? – гадала я, разламывая на тарелке миндальное пирожное. – Может, я и найду работу в другом доме, если Ланца уедут из Рима, ну а остальные? Кармела хочет зарабатывать на жизнь пением, но мало кому так везет. Ну а Розалина… пока ее интересуют только сладости и красивые платья. Что же с ней будет?

– Почему именно ты должна об этом думать? – спросил Пепе.

– Я старшая, я всегда о них заботилась и не могу иначе.

– Ты не вправе распоряжаться их жизнью, – заметил Пепе. – В конце концов, они все равно пойдут своим путем – особенно Кармела, раз она такая упрямая. Ты можешь выбирать только собственное будущее.

– Не знаю, что это за будущее, – ответила я. – У тебя талант к кулинарии, у Кармелы – к пению, а вот во мне ничего особенного нет.

– Ошибаешься, – с улыбкой сказал Пепе.

Я смущенно улыбнулась в ответ.

Мы долго прогуливались по Виа Венето мимо кафе, за стеклянными стенами которых парочки ужинали, пили кофе и коктейли. Удивительно, какое оживление царило на улицах Рима ночью, когда я обычно спала.

Пепе положил мою руку на сгиб своего локтя, и мы пошли рядом, подстраиваясь под шаг друг друга, он – во взятом напрокат костюме, я – в вечернем платье Бетти. Оба мы выглядели так, словно были своими в толпе богато одетых прохожих.

– Вот бы этот вечер никогда не кончался, – сказала я. – Все было просто прекрасно!

– Не волнуйся, Серафина. – Пепе нежно сжал мою руку. – Будут и другие прекрасные вечера – я уверен.

Мне представлялось, что Марио и Бетти вернутся из Napoli в отличном настроении, довольные вниманием поклонников и городских властей, и я решила воспользоваться моментом и поговорить с ними о Кармеле. Я была уверена: стоит рассказать им о прослушивании, о том, как прекрасно сестра подходит на эту роль, и дуэт у нее в кармане.

Однако как только они переступили порог виллы Бадольо, я сразу поняла, что все прошло хуже некуда. Еще никогда я не видела Марио в таком бешенстве. Его гневный голос разносился по всему дому.

– Как ты мог поставить нас в такое положение?! – кричал он на мистера Тайтельбаума. – О чем ты думал? О чем думали на студии?

– Говорю тебе, я и сам ничего подобного не ожидал! – оправдывался тот. – Откуда мне было знать? Они одурачили и тебя, и меня.

– Ты мой менеджер! Твое дело – выяснять такие вещи заранее!

Слишком измотанная, чтобы выслушивать их перепалку, Бетти сразу пошла к себе. Я принесла горячий напиток из свежевыжатого лимонного сока и принялась расчесывать ей волосы и протирать лицо. Бетти сидела с рассеянным видом и молчала. Мне не терпелось рассказать о представлении в опере, но она, похоже, совсем о нем позабыла, и ее мысли витали где-то далеко.

Бетти забралась под одеяло, а я встряхнула платье, в котором она была на концерте, и повесила проветриваться у открытого окна. Работая, я все ждала, не расскажет ли она, что произошло.

Бетти нашла в себе силы заговорить, только когда ее голова коснулась подушки.

– Слава богу, мы дома…

– В Napoli что-то случилось, синьора?

– О, это было просто ужасно!

– Почему? Синьора Ланца плохо приняли?

– Да нет, приняли-то его хорошо, но все прошло совсем не так, как мы ожидали.

В надежде, что Бетти продолжит рассказ, я медлила и не уходила из комнаты: прибиралась на туалетном столике, расставляла баночки с кремами, раскладывала щетки.

– А синьор Ланца выступал? – наконец не выдержала я.

– Да. Иначе бы от него не отстали. Он был не готов, но как тут откажешься?

– И поэтому он сердится?

– Нет, конечно. – Бетти снова села в постели. – Это был никакой не концерт, а политическое сборище – вот что так разозлило Марио. Нас просто использовали. А стоит за всем этим какой-то мерзавец по имени Счастливчик Лучано. Похоже, его тут все знают. Может, и вы о нем слышали?