Ники Пеллегрино - До свидания, Рим

Пепе часто разрешал мне помочь, давая незамысловатые поручения: помешать деревянной ложкой жарящийся в горячем масле лук, налущить горох, разламывая нежные молодые стручки и вытряхивая горошины в дуршлаг, натереть кусок пармезана. Мы как будто готовили вместе, и это сближало.

Мы оба привыкли, что день на вилле начинается с музыкальных занятий синьора Ланца, и определяли по ним время: не пора ли мне будить Бетти и измерять температуру ее настроения, Пепе – ставить хлеб в духовку или натирать мясо смесью толченого чеснока и розмарина, а гувернанткам – переодевать девочек в школьную форму и причесывать им волосы.

При звуке его голоса меня всегда охватывал радостный трепет – думаю, то же испытывали и остальные. Но теперь хозяин лежал в больнице, и в доме было тихо и тоскливо.

Без его голоса мы все стали сами на себя не похожи. Уборщик Антонио больше не насвистывал за работой, шофер перестал игриво подмигивать хорошеньким горничным, экономка сделалась мрачной. Дни шли, новостей о Марио не было слышно, и постепенно даже Пепе начал впадать в уныние, а радость понемногу уходила с кухни.

Бетти теперь вставала рано и бродила по пустым комнатам в одном тонком пеньюаре. Часто я находила ее в какой-нибудь из приемных: она сидела в кресле, сжавшись в комочек, лицо у нее было бледное, взгляд безжизненный.

Однажды, придя на работу, я обнаружила на вилле еще большее запустение, чем обычно. С кухни не доносилось запаха кофе, а экономка до сих пор не поправила диванные подушки и не раздвинула шторы. Даже гувернантки еще не повели Коллин и Элизу в школу.

Я спустилась в подвал – проверить, там ли Пепе, и накипятить воды, чтобы сделать Бетти чай, но никого не нашла. Без Пепе на кухне было одиноко и пусто. Пахло моющим средством, и повсюду царил идеальный порядок: кастрюли отдраены и развешаны по стенам, стеклянная посуда начищена до блеска, ножи в подставке, тарелки стопками на полках. Обычно здесь кипела работа: стучали ножи, на плите что-то тушилось или шкварчало в масле, а центром всего этого был Пепе, деловитый и непредсказуемый.

Наконец Пепе появился и тут же приступил к своим обязанностям, пытаясь наверстать упущенное время. Он обращался со мной резче обычного и слушал мою болтовню вполуха. Стараясь ему помочь, я сварила кофе для прислуги, приготовила Бетти завтрак, сделала Дэймону и Марку тосты с яйцом. Потом отнесла подносы с едой наверх и снова вернулась на кухню.

Всю ночь я думала о Марио, недоумевая, почему жизнь, сулившая так много, внезапно пошла под откос. Я надеялась обсудить это с Пепе, однако в то утро настроение у него было неразговорчивое.

– Жизнь – сложная штука, – только и сказал он, когда я завела речь о пьянстве Марио и страданиях Бетти. – Все в ней не так просто, как кажется на первый взгляд.

– Но что мешает им быть счастливыми? У них все есть: деньги, слава, талант, красивый дом, четверо прелестных детей. На их месте я была бы довольна.

– Ты бы все равно нашла повод для недовольства – отыскала бы какую-нибудь торчащую нитку и дергала за нее, пока не распустится. Так всегда бывает.

Я впервые видела Пепе таким – голос бесцветный, в словах обреченность.

– Что с тобой? – спросила я. – Ты сегодня сам на себя не похож.

– Я такой, какой есть, – коротко ответил Пепе.

– У тебя грустный вид. Что-то случилось? – не отставала я. – Расскажи.

– Ничего не случилось. Просто мне сейчас не до веселья – настроение не то.

Пепе взял в руки овощерезку и принялся нарезать тонкими ломтиками картофель. Он весь ушел в работу, и на кухне сделалось так же тихо и мрачно, как и во всем доме.

Я отчаялась его расшевелить и поднялась наверх, надеясь уговорить Бетти отправиться на Виа Кондотти и прогуляться по магазинам. Она разговаривала по телефону. Вид у нее был оживленный, а голос радостный.

– Конечно, я сразу ему передам. Он будет очень доволен. Большое спасибо, что сообщили.

Бетти положила трубку и повернулась ко мне:

– Отличные новости. Звонили со студии: маленькую неаполитанку наконец-то нашли, и она готова исполнить дуэт, как только Марио сможет вернуться к работе. Правда замечательно? Это его подбодрит.

Я попыталась улыбнуться, но лицо словно окаменело.

– Марио зовет ее своим талисманом, – продолжила она, – и наверняка сочтет это добрым знаком.

Бетти хотелось отправиться в больницу как можно скорее, поэтому я набрала в ванну воды, вынула из шкафа одежду, разложила на столике косметику и бигуди – словом, совершила все обычные действия, чтобы подготовить ее к началу дня. Но думала я только о том, как сильно расстроится Кармела. Я проклинала Луизу ди Мео, а еще пуще винила себя – за то, что боялась, как бы меня не сочли назойливой, отвлекалась на Пепе, пошла с ним в оперу, а не поехала в Napoli. И вот я лишила сестру шанса спеть в фильме «До свидания, Рим». Простит ли она меня когда-нибудь? Она нуждалась в моей помощи, а я ее подвела.

Теперь я понимала слова Пепе: мне и самой было не до веселья.

Какое-то время казалось, что у моей сестры еще есть шанс: брат Луизы ди Мео запросил за ее участие в фильме «До свидания, Рим» непомерно большой гонорар. Он был убежден, что синьор Ланца на все пойдет, лишь бы заполучить девочку. А вот я его уверенности не разделяла.

– Он держит себя нагло и говорит, будто сумма, которую ему предлагают, это не деньги за кусочек настоящего Рима, – рассказывала Бетти тем же вечером, пока я делала ей прическу. – Но речь ведь идет о нескольких десятках тысяч лир – неужели она смогла бы заработать столько за месяц, выступая на улице?

– Вряд ли, синьора, – согласилась я. – И что решили на студии? Ему заплатят ту сумму, которую он просит?

– Нет, конечно. Насколько я поняла, у них на примете есть еще одна девочка – она приходила на прослушивание и очень им понравилась. Возможно, Марио предложит роль ей.

Я надеялась, что Бетти имеет в виду Кармелу, и, продолжая возиться с ее волосами, обдумывала, что предпринять. Я бы обратилась за советом к Пепе, однако настроение у него до сих пор не улучшилось, и на кухне теперь было уже не так уютно, как прежде.

В конце концов я решила при первой же возможности обратиться к синьору Ланца. Из больницы он вернулся полный раскаяния, повеселевший и готовый продолжить съемки. Я больше не замечала, чтобы хозяин нетвердо держался на ногах или бормотал, с трудом ворочая языком, но после работы он по-прежнему любил посидеть и расслабиться, медленно потягивая виски, и я выбрала именно этот момент, чтобы с ним поговорить.

Я нервничала: Бетти часто жаловалась, что многие норовят воспользоваться великодушием Марио, и я боялась, как бы меня не сочли одной из них. Но если мое слово сможет помочь Кармеле, то попробовать стоит.