Маргарет Джордж - Ошибка Марии Стюарт

– Ты сдаешься? – прошептал Босуэлл, как будто кто-то мог подслушать его.

– Да, – ответил Джок, который выглядел скорее удивленным, чем испуганным. Но понимал ли он, что говорит? Или это была обычная уловка? – Я останусь жив? – спросил Джок. – Ты гарантируешь мою безопасность?

– Тебе придется предстать перед судом после приезда королевы, – ответил Босуэлл. – Но если тебя оправдают, я не стану возражать, и ты будешь свободен.

– Королева! Что она знает?

– Она знает о милосердии. И это хорошо для ее же блага и, может быть, для ее собственной безопасности.

– Тогда я согласен.

– Хорошо, – Босуэлл медленно убрал меч и освободил Джока от своей жесткой хватки.

Разбойник встал и отряхнулся, изображая оскорбленное достоинство.

– Ты вернешься со мной, – сказал Босуэлл. – Я не буду позорить тебя веревками – твоего слова будет достаточно.

Он убрал меч в ножны и отошел к своей вышколенной лошади, терпеливо ожидавшей окончания схватки. Оседлав ее, он обернулся и увидел, что Джок удирает на полной скорости, наклонившись к шее своего коня.

Лжец. Человек, нарушивший свое слово.

Босуэлл спокойно поднял пистолет и выстрелил в Джока, выбив его из седла. Разбойника подбросило от удара, он вцепился в лошадиную гриву, но упал под копыта. Лошадь поскакала дальше. Джок лежал в узкой лощине, и его сапоги высовывались из-под кустов вереска и утесника. Одна нога судорожно подергивалась.

– Мужчина, который нарушает свое слово, хуже животного, – бросил Босуэлл, подъехав к бесформенной фигуре в клетчатом плаще.

В ответ не раздалось ни звука, и движение прекратилось. Должно быть, его враг был мертв или умирал.

Босуэлл осторожно спешился и подошел к поверженному противнику, готовый к любой неожиданности. Тот не шевелился под складками плаща, и вокруг стояла почти неестественная тишина.

Приблизившись, он увидел кровь на крупном красно-зеленом узоре; кровавые пятна трудно было отличить от красных клеток.

«Глупец. Почему он не вернулся вместе со мной? Скорее всего, королева простила бы его. Ей еще нужно казнить…»

Джок с пронзительным криком взмахнул мечом и нанес Босуэллу удар в руку, отчего тот опрокинулся на замшелый камень и открыл свой живот, словно телец, предназначенный для заклания. Еще один удар наискось прорезал стеганую кожу и достал до внутренностей…

Красная волна гнева и возмездия накатила на Босуэлла. Она превозмогла боль, и он выхватил из поясных ножен короткий бритвенно-острый кинжал.

Лицо Джока с мертвецкой ухмылкой оказалось над ним, обдавая его зловонным дыханием. Изо всех сил за долю секунды Босуэлл вонзил кинжал в грудь Джока, потом умудрился вытащить клинок и снова воткнуть его, уже не выбирая места. Улыбка схлынула с лица Джока, как из пустого бурдюка. Кровь брызнула в лицо Босуэллу и ослепила его. Он чувствовал, как Джок скатился с него, попытался снова ударить кинжалом, но промахнулся. Внезапно на его голову обрушился мощный оглушительный удар. Где-то перед глазами вспыхнули молнии, рассыпающие разноцветные искры, как от кузнечного молота.

Все звуки исчезли, чувства отступили, и остался лишь вкус: горячий, железистый вкус крови, стекавшей в гортань и душившей его. Его жизнь утекала из тела, словно по водосточному желобу.

Воздух исчез. Легкие Босуэлла наполнялись кровью, и у него не было сил хотя бы повернуться набок. Кровь клокотала в его глотке и пузырилась во рту. Он утопал в крови и не мог ничего поделать.

– Лорд Босуэлл мертв, – доложил солдат, стоявший перед Марией. Он был грязным и усталым после двадцатипятимильной скачки от замка Эрмитаж до Мелроуза, где Мария сделала первую остановку по пути в Джедбург.

Королева не ответила, и он продолжил:

– Его убил Джок-с-Поляны из клана Эллиотов. Он поскакал вперед, чтобы догнать разбойника, и они сразились там, где мы не могли их видеть. Когда мы примчались туда, он лежал мертвый в луже собственной крови.

Мертв? Босуэлл мертв? Это было невозможно, немыслимо. Он не мог умереть. Она услышала свой голос, будто со стороны:

– Должно быть, вы устали. Пожалуйста, подкрепитесь.

Мария кивнула единственному слуге, который находился в комнате. «Нужно вызвать Мейтленда и лорда Джеймса, – подумала она. – Нет, еще нет. Не сейчас».

Она грациозно опустилась на стул, сложила руки на коленях и стала ждать, пока гонец – один из людей Босуэлла – пил свежий сидр и закусывал сыром с ячменными лепешками.

Встретимся в Джедбурге.

Теперь уже никогда.

– Его тело отвезли в замок Эрмитаж, – сказал гонец. – Я сразу же поехал сюда.

Тело.

– Его… еще не похоронили?

Устроили ему солдатские похороны, закидали тело землей и поставили пирамиду из камней с крестом наверху? Или предпочли официальное захоронение в фамильном склепе? Она почему-то знала, что Босуэлл предпочел бы первое.

– Я не сопровождал их в замок Эрмитаж. Не знаю, что они сделали с трупом. Ох, прошу прощения, я хотел… Если у вас есть распоряжения…

Труп.

– Полагаю, вам нужно следовать распоряжениям леди Босуэлл, – она едва не забыла о леди Босуэлл. – Да, вам нужно отправиться к его вдове и немедленно известить ее. Она не должна узнать об этом от посторонних людей.

Умер. Навсегда, бесповоротно?

– Как он… что стало причиной его смерти?

– Он получил тяжкие раны в голову и живот, а его левая рука была распорота и сломана, очевидно, от ударов двуручного меча. Но мы ничего не смогли узнать от Джока. Его нашли мертвым в полумиле оттуда, подстреленным в бедро и с двумя колотыми ранами в груди. Босуэлл все-таки достал его, – с гордостью добавил гонец. – Он смог только уползти и умереть. Его кровь была еще теплой.

Эти подробности почему-то сделали его слова абсолютной правдой. Сломанная рука, теплая кровь…

– О, Господи! – она расплакалась и порывисто обняла молодого солдата. Он находился с Босуэллом и прискакал прямо от него. На его рукаве осталась кровь… Босуэлла? Мария схватилась за пятно, уже черное и почти высохшее.

Она тяжело сглотнула и отодвинулась.

– Позовите моих советников, – обратилась она к слуге.

– В чем дело, дорогая сестра? – спросил лорд Джеймс, когда вошел в комнату несколько минут спустя. Его тон был заботлив, но взгляд жестким.

«Босуэлл погиб, и я снова оказалась в твоих руках, – подумала она. – Не осталось никого, к кому я могла бы обратиться».

Теперь эта утрата не просто друга, а военного и политического союзника, которым он являлся с самого начала, тяжелым бременем легла ей на плечи. Она высоко подняла голову и жестом указала на гонца:

– Он все расскажет.

Она не думала, что ей хватит выдержки рассказать самой; кроме того, она хотела снова услышать его слова. Странным образом ей хотелось слышать их снова и снова.