Карлос Сафон - Трилогия тумана (сборник)

– Не волнуйся, – успокоил ее Рошан, показав пустые руки.

– А я? Что мне сделать? – спросил Йен, который не мог придумать себе занятия по своим способностям так же легко, как это сделали другие ребята.

– А ты останешься с Беном и Шири, – распорядилась Изобель. – Нетрудно догадаться, что Бену начнут приходить в голову дикие идеи каждые десять минут. Будь рядом и следи, чтобы он не наделал глупостей. Им с Шири не стоит бродить по улицам.

Йен кивнул, понимая, что его задача самая трудная из всех, порученных Изобель.

– Встречаемся во Дворце полуночи на закате, – подвела итог Изобель. – Вопросы есть?

Мальчики переглянулись и покачали головой.

– Хорошо. Вперед, – скомандовала Изобель.

Сет, Майкл, Рошан и Сирах отбыли без проволочек, намереваясь непременно выполнить свои задания. Изобель молча стояла с Йеном и смотрела, как они удаляются, окруженные дрожащим маревом, поднимавшимся от пыльных улиц, раскаленных солнцем.

– Изобель, а что собираешься предпринять ты? – спросил Йен.

Изобель повернулась к нему с загадочной улыбкой.

– Есть у меня одна идея, – сказала она.

– Меня пугают твои идеи не меньше землетрясений, – отозвался Йен. – Что ты задумала?

– Не беспокойся, Йен, – промурлыкала Изобель.

– Когда ты так говоришь, я начинаю беспокоиться вдвойне, – ответил Йен.

– Возможно, я не успею в дворец к закату, – предупредила Изобель. – Если я не вернусь, поступай по своему усмотрению. Ты всегда знаешь, что надо делать, Йен.

Мальчик вздохнул, испытывая нарастающее беспокойство. Ему не нравились таинственность подруги и странный блеск ее глаз.

– Изобель, посмотри на меня, – велел он. Девочка послушалась. – Что бы ты ни придумала, выброси это из головы.

– Я буду осторожна, Йен, – пообещала она, улыбаясь.

Но Йену было не до улыбок.

– Не делай ничего, чего не стал бы делать я, – взмолился он.

Изобель рассмеялась.

– Я сделаю только одну вещь, на которую ты не осмелился бы никогда, – пробормотала она.

Йен растерянно посмотрел на нее, не понимая, что она хочет сказать. Все с тем же загадочным блеском в глазах Изобель шагнула к Йену и ласково поцеловала его в губы, едва к ним прикоснувшись.

– Береги себя, Йен, – прошептала она ему на ухо. – И не питай напрасных иллюзий.

Изобель поцеловала его в первый раз, и, глядя, как она уходит, пробираясь сквозь заросли кустарника, Йен не мог отделаться от внезапного и необъяснимого страха, что этот поцелуй, возможно, окажется и последним.

Прошел почти целый час, прежде чем Бен и Шири показались из дома с каменными лицами, но необыкновенно спокойные. Ариами все это время просидела в одиночестве под навесом, игнорируя попытки Йена завязать беседу. Шири приблизилась к бабушке и села рядом с ней. Бен направился прямиком к Йену.

– Где все? – спросил он.

– Мы решили, что имеет смысл разузнать что-нибудь об этом типе, Джавахале, – объяснил Йен.

– А ты остался за няньку? – пошутил Бен, хотя его наигранно веселый тон не мог обмануть друга.

– Что-то вроде. Ты в порядке? – поинтересовался Йен, кивнув в сторону Шири.

Бен наклонил голову.

– Сбит с толку, пожалуй, – ответил он наконец. – Ненавижу сюрпризы.

– Изобель сказала, что вам с Шири лучше тут не болтаться. И я думаю, что она права.

– Изобель всегда права, если только не ругается со мной, – сказал Бен. – Но и я не считаю, что тут мы в безопасности. Хотя дом пустовал больше пятнадцати лет, он все еще является семейной собственностью. Хотя в приюте Св. Патрика тоже неспокойно, как мы поняли.

– Думаю, нам лучше отправиться во дворец и там подождать остальных, – предложил Йен.

– Таков план Изобель? – усмехнулся Бен.

– Догадайся.

– А сама она куда пошла?

– Не захотела говорить.

– Одна из ее идей? – встревоженно уточнил Бен.

Йен подтвердил, и Бен обреченно вздохнул.

– Да поможет нам Бог, – сказал он, хлопнув друга по плечу. – Пойду поговорю с дамами.

Повернув голову, Йен посмотрел на Ариами Бозе и Шири. Пожилая женщина, похоже, горячо спорила с внучкой. Бен с Йеном переглянулись.

– Подозреваю, что старуха не отказалась от планов выехать завтра в Бомбей, – прокомментировал Бен.

– Поедешь с ними?

– Я вообще не собираюсь уезжать из этого города. Особенно теперь.

Друзья понаблюдали пару минут за развитием дискуссии, наконец Бен направился к бабушке с внучкой.

– Подожди здесь, – тихо попросил он.

Ариами Бозе вновь скрылась в доме, оставив Бена с Шири вдвоем на пороге. Лицо Шири полыхало от ярости, и Бен решил дать ей возможность заговорить первой. Когда девочка обрела дар речи, голос ее дрожал от гнева и отчаяния. Она судорожно сцепила руки.

– Она говорит, что мы уезжаем завтра, и это не обсуждается, – пожаловалась Шири. – По ее мнению, тебе тоже нужно ехать с нами, но она не может тебя заставить.

– Наверное, она считает, что так будет лучше для тебя.

– А ты так не думаешь?

– Я бы солгал, если бы ответил «нет», – признался Бен.

– Я всю жизнь убегаю. Из города в город. На поездах, кораблях, повозках. У меня не было ни настоящего дома, ни друзей, ничего, что я вспоминала бы как свое, – сказала Шири. – Я устала, Бен. Я больше не могу бежать; тем более от того, кого даже не знаю.

Брат и сестра молча посмотрели друг на друга.

– Она старая женщина, Бен. Она боится, поскольку жизнь ее на исходе, и она не чувствует в себе сил защищать нас впредь, – добавила девочка. – Она желает нам добра, но бегство больше не поможет. К чему нам садиться на поезд до Бомбея? Чтобы сойти на какой-нибудь станции под другим именем? Чтобы выпрашивать ночлег в первом попавшемся селении, понимая, что на следующий день придется снова пуститься в бегство?

– Ты говорила это Ариами? – спросил Бен.

– Она не слушает. Но на сей раз я не намерена скрываться. Тут мой дом, город отца, и здесь я останусь. Если тот человек придет за мной, я разобью ему лицо. Если мне суждено умереть от его руки, пусть он убьет меня. Но если мне суждено остаться в живых, я не хочу провести свои дни в бесконечном бегстве и благодарить богов за то, что вижу солнце. Ты поможешь мне, Бен?

– Конечно, – ответил мальчик.

Шири обняла его и вытерла глаза концом своего белого покрывала.

– Знаешь, Бен, – промолвила она, – вчера ночью в том старом заброшенном доме, вашем Дворце полуночи, когда я рассказывала твоим друзьям свою историю, то думала, что у меня никогда не было детства, как у других ребят. Я выросла среди стариков, среди страха и лжи. Меня окружали только бродяги и путешественники. Я помню, как придумывала невидимых друзей и часами разговаривала с ними в залах ожидания на вокзалах и в повозках. Взрослые смотрели на меня и улыбались. По их мнению, девочка, которая разговаривает сама с собой, – умилительное зрелище. Но ведь это не так, Бен. Нет ничего хорошего в одиночестве, ни в детстве, ни в старости. Много лет я задавалась вопросом, как живут другие дети, снятся ли им те же кошмары, что и мне, и чувствуют ли они себя такими же несчастными, как я. Кто утверждает, что детство – самая счастливая пора жизни, или лжец, или дурак.