Зулейка Доусон - Форсайты

Майкл обвел взглядом тех, кто сидел в непосредственной близости от него на местах адвокатов, пытаясь составить прогноз. Кит замер в раздражающе развязной позе, положив вытянутую руку на спинку скамьи. «Очень молодой» Роджер просматривал свои бумаги; скользкий, похожий на ястреба Хабедэшер по-прежнему стоял, спрятав руки в рукава мантии и выставив в стороны локти, и оглядывал присутствующих хищным взглядом. Майкл обратил внимание, что господин королевский адвокат, как теперь его надлежит величать, занял такое положение, что ни Киту, ни Флер не было видно истицу. «Интересно, – подумал он, – это хорошо продуманная тактика? Или просто привычка всегда находиться в центре внимания?» Сам Майкл, когда смотрел в ту сторону, мог разглядеть только ее волосы – золотые волны, льющиеся из-под маленькой шляпки без полей. Рядом с ней он видел профиль молодого человека такого же возраста, как она, и той же масти, – ее поверенный от фирмы Герринга, предположил баронет, хотя он был так похож на истицу, что вполне мог быть ее братом. Другой королевский адвокат, который разговаривал с ними обоими, был низенький и круглый, как шар, субъект в тяжелых роговых очках. Вот он вынул из жилетного кармана маленькую жестяную коробочку и, взяв из нее розовый леденец, положил в рот. Тех, кто сидел за молодой женщиной – за его, Майкла, невесткой, участницей этого странного процесса, которую он почти не знал, – он и не старался рассмотреть получше. У него не было ни малейшего желания встретиться взглядом с троюродным братом Флер, которого она когда-то любила, – да и, насколько он может судить, продолжает любить и сейчас, – и с его второй женой, той самой миловидной шоферессой Фрэнсиса Уилмота! В какой запутанный клубок все сплелось – или, как выразилась о нынешней передряге Уинифрид Дарти в их последнюю встречу, «какой затянулся узел»!

Оказавшись в такой диспозиции – Форсайты справа от него и Форсайты же слева, – Майкл почувствовал, что ему невмоготу сидеть неподвижно, и заерзал на сиденье. Жена бросила на него недовольный взгляд. Он заметил маленькую жесткую складку над переносицей и, получив предостережение, смирился. За все время, с момента их отъезда из дому, Флер не сказала и десяти слов, но ей и не надо было ничего говорить, все было понятно по выражению ее лица.

«Развод в высшем обществе. Ответчик – сын баронета», – кричали заголовки изданий во всех газетных киосках, мимо которых их умудрился провезти исполненный сознания долга Риггз, и эти киоски им встречались чуть не на каждом шагу. Флер и Майкл сидели вдвоем на заднем сиденье, Кит предпочел приехать из своего клуба самостоятельно, но отсутствие ответчика не способствовало оживленной беседе.

– Надо сегодня пригласить Роджера на ужин, если он захочет.

– Да, конечно.

– В пятницу поедем в Липпинг-холл – в субботу приедут Вивиан и Нона.

– Очень хорошо.

Флер отвечала с готовностью, но без эмоций. «Будто ее подвергли химчистке», – подумалось Майклу. Как удачно, что процесс проходит перед самыми рождественскими каникулами и она сможет с головой уйти в сельскую жизнь, а страсти по поводу процесса – каков бы ни был его исход – пусть кипят в городе. А потом надо будет как можно скорее вернуться к нормальной жизни.

Когда Майкл единственный раз взглянул на Флер, пока их автомобиль полз в утреннем потоке машин, он увидел на ее лице с устремленным прямо перед собой взглядом ту же знакомую жесткую складочку. В темном меховом палантине, накинутом поверх строгого костюма, в сдвинутой чуть набок крошечной шляпке с ярким перышком и короткой вуалеткой в черных мушках она казалась иностранкой. «К сыну, которому предстоит такое тяжкое испытание, из Европы прилетела графиня…»

Сейчас ее взгляд был тоже устремлен прямо перед собой; в свете люстр, падающем с высокого потолка, вуалетка мешала разглядеть выражение ее глаз.

Гул голосов за спиной – чуть раньше означавший, что привлеченная готовым разразиться скандалом публика быстро наполняет зал, точно стая волков, почуявших запах крови, – мгновенно утих.

– Встать! Высокочтимый судья Орр!

Все послушно поднялись и снова сели на свои места, когда высокочтимый судья Орр опустился в свое архиепископское кресло и за ним и над ним сомкнулись красные шторки.

«Буквоед!» – сразу же решил Майкл, заметив на переносице судьи пенсне со стеклами в форме полумесяца. Стекла такой формы, как он заключил, общаясь с людьми, наделенными властью, свидетельствуют о склонности их владельца выбирать жесткую линию и неотступно ей следовать.

Присяжные прошли к своим креслам и уселись.

– Монт против Монта…

Майкл почувствовал, как его руку судорожно сжали. Флер… бедняжка! В голове мелькнула мысль: «А ведь когда-то это могли быть мы».

– …и Феррар… иск супруги.

Шарообразный адвокат – Майкл вспомнил его фамилию: Боумен – приступил к изложению дела высоким приятным голосом, какой мог быть у человека, который в свободное время поет в хоре. Имена «сторон» и сведения, где, когда и при каких обстоятельствах они вступили в брак и вели совместную жизнь, перечислялись мелодично, слезящиеся глаза за толстыми стеклами очков были устремлены в потолок.

– В начале нынешнего года истица, получив неопровержимые доказательства того, что ее супруг нарушил супружескую клятву, вернулась в Англию, желая для начала лишь найти утешение в кругу семьи. Потом, обсудив должным образом создавшееся положение и глубоко проанализировав собственные чувства, она предприняла следующий шаг, состоящий в обращении в суд с заявлением на основании нарушения супружеской верности, которое сейчас и рассматривается.

Едва были произнесены эти завораживающие слова, как по залу пробежал трепет, хоть никто не издал ни звука. Майкл почувствовал, что волосы на затылке зашевелились.

Боумен изложил суть дела. Майкл подумал, что дело это простое и очевидное. Лица присяжных, в которые он внимательно вглядывался, выражали то же мнение.

– Простив однажды, еще до нынешнего процесса, своего супруга за проступок, вследствие которого он был определен как соответчик в деле «Феррар против Феррар и Монта», каковое рассматривалось весной 1950 года без участия ответчика, истица обнаружила, что летом 1951 года отношения соответчика и ответчицы возобновились. Кульминационным пунктом сложившейся ситуации стали события, произошедшие в январе сего года – они будут в деталях изложены позже – и вынудившие подательницу искового заявления признать, как ни тяжело ей это было сделать, что ее брак перестал быть жизнеспособным во всех эффективных значениях этого слова. И на этом последнем основании данное дело представлено к рассмотрению.