Зулейка Доусон - Форсайты

Свернув за угол к себе, Майкл наступил на сковороду. Перед ним в лучах заходящего солнца тускло поблескивала пирамида кухонной утвари. Едва он отдернул ногу, как появилась Тимс с тремя кастрюлями и противнем. Она сделала книксен своему хозяину и уронила крышку. Майкл нагнулся и поднял ее.

– Это в помощь чему, Тимс?

– Женской добровольческой службе. Спасибо, сэр.

– Но для чего они им? Я знаю, мы ничего не должны жалеть ради победы, но стряпать для нее? Увольте!

– «Сбор алюминия», сэр.

– Ах да! «Жертвуйте ложки на “Спитфайры”!»

Горничная сложила свою ношу на пирамиду. Из кармана фартука она извлекла яйцеварку и несколько лопаточек. Майкл следил за ней с насмешливо-грустной улыбкой, словно присутствовал при отмене завтраков до конца военных действий.

– Леди Монт сказала, что без них можно обойтись, сэр. Ведь есть еще чугунные сковородки и эмалированная посуда.

– Пока военному флоту не понадобятся новые корабли. А что тогда, а, Тимс?

Тимс не уловила, согласие это или возражение, и не знала, что сказать.

– Кухарка говорит, для плиты «Ага» чугунная посуда лучше всего.

– Раз так говорит кухарка, пусть Адмиралтейство пошарит по собственным камбузам. Действуйте!

Горничная снова сделала книксен и побежала в дом. У баронета никогда ничего не поймешь! Правда, Тилли, старшая горничная, прослужившая в доме сто лет, все время повторяет, что ей бы послушать девятого баронета, старого сэра Лоуренса, вот он одними загадками сыпал!

Тимс опередила своего хозяина примерно на полминуты и шарила в кармане, нащупывая ключ от задней двери, когда позади нее послышались шаги, а когда она обернулась, на ее губы легла ладонь.

– Не шуми, Тимми! – раздался быстрый шепот.

Ладонь убрали, и на знакомом лице появилась улыбка, давно ее покорившая.

– Ты же меня не отдашь на расправу, правда?

Тимс опомнилась и отпарировала.

– Не отдашь! – шепнула она в ответ. – Да кому вы нужны, даже в самой красивенькой упаковке!

– Умница! А теперь давай впусти меня.

Упоминание о женской добровольческой службе заставило Майкла задуматься над тем, чему теперь посвятит свои усилия Флер. ЖДС, казалось, очень подходила для ее талантов, но он знал, что это не для нее. Во всех таких делах она была вождем, а не рядовым индейцем, и пока Стелла Ридинг не отдаст ей свой головной убор из орлиных перьев, Флер не пожелает иметь с ними ничего общего. Ну, и если быть вполне честным, то для нее они чересчур простоваты. Ей нужно что-то более стильное: лозунгом его полуфранцуженки жены всегда было: le style est la famme meme [64] .

Но что-то ей требовалось – и незамедлительно, – чтобы оказаться в глазу надвигающейся бури. Майкл не входил в число мужей, полагающих, что если их жены занимаются благотворительностью, то это гарантия безопасности. Такой образ мыслей безнадежно устарел. Он отдавал прошлым веком. Современные женщины принадлежали себе, но почему-то Флер этого всегда казалось недостаточным. Ей требовалось быть в центре событий, чтобы остальные группировались вокруг нее, – вот тогда она блистала. Когда же она не была первой звездой в созвездии, ее энергия, как давно знал по опыту Майкл, обращалась вовнутрь и сжигала ее. Не представляя, как на деле помочь той, чья звезда уже ослепительно сияла в центре его собственной вселенной, он решил, что обязан что-то придумать.

Входя, Майкл услышал звонок телефона и в гостиной увидел Флер с трубкой в руке. А на диване сидела его мать. Он наклонился и поцеловал ее в щеку.

– Здравствуй! Я думал, ты у Динни.

– Ну да. Она готовит карточки для лотереи. Тебя я записала на поиски клада.

Наклоняясь над спинкой дивана, ее сын не сразу уловил смысл сказанного. Война не война, но подходило время весенней ярмарки. Каждую весну, сколько он себя помнил, деревни Брод-Липпинг и Липпинг-Минстер объединяли ресурсы для своего майского праздника и в веселой суете устанавливали изукрашенные ларьки на широких газонах Липпингхолла. Флер называла это «праздник хуже смерти».

– А! Отлично! – самоотверженно солгал он. – Ради великого дела чем не пожертвуешь! Троица, не так ли?

– Кэт я оставила с няней плести гирлянды – попка их порядком потрепал. А Кит не приедет на каникулы? Наверное, он захочет попробовать себя в метании.

Майкл усомнился, но вслух своего мнения не высказал.

– Флер говорит, что хочет заняться какой-нибудь новой благотворительностью. Но ведь выбор, наверное, огромный.

– Да, но все не так просто. Ей нужно что-то, чему она отдалась бы целиком. Она ищет что-то совсем новое, связанное с войной.

– Ее тетя предложила уход за ранеными. Но, боюсь, тут нужен особый талант.

Если его мать намекала, что в характере Флер не было ничего от Флоренс Найтингейл, Майкл был с ней согласен. Из лояльности он промолчал и отошел к винному шкафчику налить себе джина. Проходя мимо жены, он погладил ее по локтю. Как в ней все прекрасно!

Флер положила трубку.

– Милый, звонила Нона. Они с Вивианом просят, чтобы тридцать первого, когда они празднуют, мы встретились с ними прямо в «Савое», не заезжая к ним.

Неплохо, что он женат на светской даме! Если бы ему пришлось полагаться только на себя, мир скользил бы мимо. Майкл вспомнил о приглашении Мессенджеров, потому что успел совсем о нем забыть.

– Хорошо. Но я не помню, что, собственно, празднуется.

Флер улыбнулась ему. С нежностью, решил он.

– Нет, ты не забыл, – просто они ничего не говорили. Тайна, которая откроется только на месте. А позвонила Нона потому, что их самый младший лежит со свинкой и она опасается, как бы мы не заразились.

– Майкл может не опасаться, – сказала Эм. – Флора с ним поделилась своей свинкой.

Флер опустилась на козетку у камина, и во взгляде следившего за ней Майкла появилась растерянность, но тут ее лицо прояснилось.

– Смешай мне «Особый», Майкл. Мне необходимо что-то взбадривающее.

Три «Особых Саут-сквер» вскоре возымели действие. Даже Эм не слишком разбрасывалась мыслями, пока придерживалась главной темы дня.

– Лайонел и Адриан, конечно, учились с ним в Хэрроу. Даже тогда, говорит судья, ожидалось, что его осенит величие. Впрочем, Юстэйс доволен, ведь Галифакс – католик. Достать кокосы для метания будет трудно.

Когда снова зазвонил телефон, трубку взял Майкл.

– А мелкие тыквы не подойдут, как по-вашему? У Босуэлла их всегда большой запас в теплице.

Флер предлагала свекрови другие варианты, прислушиваясь к мужу.

– Да, это я, – сказал он, и наступила долгая пауза. Судя по его наморщенному лбу, ему что-то подробно объясняли.

– Понимаю, – сказал он наконец. – Но вы проверили? Да, конечно.

Еще пауза. Флер заметила, что внимание на лице мужа сменилось чем-то даже более серьезным.